Хорош. По наклону головы, по выверенным жестам, движениям и плавной речи сразу видно, что Джон Тёрнер аристократ до мозга костей. Чего не скажешь обо мне — излишне суетлива, громко говорю, смеюсь, слишком активная мимика, эмоциональная и не завишу от общественного мнения.
О Боже!. Я, действительно, портовая девица! Если ещё начну матом ругаться, то всё, я точно буду она.
Надо было вдогонку ко всем внигам и библию вечного этикета изучить. Тогда, быть может, хоть чуть-чуть сошла бы за леди.
— На самом деле я тоже горю желанием узнать твою историю, Оливия, — проговорил Леон, возвращая меня в реальность из задумчивости.
Вот Леону я охотно расскажу про себя.
Когда некромаг узнал, что я не та Оливия, что была раньше, а совсем другая, да ещё и добрая, он как-то смягчился, и стал внимательнее ко мне. Исчезла его грубость и недовольство.
А вот господин инквизитор меня напрягает, несмотря на его широкий жест в виде моего спасения. Я знаю — спас-то он меня чисто для своей выгоды. Желает узнать, кто я, что я, откуда, зачем и почему. Тут точно нет никаких душевных переживаний за меня, как за девушку.
Так что, ну его. Буду рассказывать чисто факты. Детали оставлю Леону. Джон Тёрнер их не заслужил.
— К сожалению, я ещё полностью не обставила дом, поэтому останемся здесь. Да и смысл менять локацию, будто от смены обстановки что-то изменится.
Леон не возражал и устроился на стуле. Гарри тем более. Ему вообще всё равно. А вот милорд со своим драконом переглянулись.
Джон Тёрнер вздохнул, но промолчал и вернулся на своё место.
А вот его фамильяр, видимо, решил, что бессмертный и не боится лишиться своего языка.
— Истинные леди никогда не позволят себе такую грубость, как принимать гостей на кухне, где должна находиться только прислуга! И уж тем более, не станет в таком месте поить чаем графа и вести с ним беседы!
Ну ты меня уже вконец бесишь!
— Милорд, уймите своего фамильяра, — оскалилась я, — или его уйму я.
К моему удивлению, инквизитор не стал спорить. Кивнул и сказал:
— Перри, замолчи. Ещё одно слово и отправишься домой.
Дракон скорчил умилительную гримасу — сделал несчастные глазки, прижал ушки, опустил хвост и, кажется, даже немного поскулил.
На что мой фамильяр едко хмыкнул.
— Сначала, прошу вас, милорд, поставьте подпись на акте, что вы получили кресло Гаймена, — перешла я к делу и придвинула инквизитору документ с пером и чернилами.
Мужчина одарил меня долгим взглядом и заметил:
— Изучили свод законов.
— Начала именно с них. Скажу по правде, великолепная книга.
— Согласен с вами. Было бы не плохо, чтобы все её внимательно читали. Быть может, большинство преступлений тогда бы не совершалось.
— Странно, что вы это говорите. Могли бы организовать какой-нибудь клуб, в котором бы людям рассказывали о законах, приводили примеры и говорили, что будет, если совершить это… А ещё, учили бы их составлять правильно важные документы и… — разошлась было я.
— Простите, леди, но не думая, что это хорошая мысль, — остановил меня инквизитор.
— Это ещё почему? — вклинился в наш разговор Леон.
— Да, мне тоже любопытно, — нахмурилась я и выдвинула предположение: — Ага! Я знаю! Вам выгодно, чтобы большинство людей оставались необразованными и не знали законов! Ведь проще всего вешать лапшу на уши простым людям, которые…
— Оливия! — одёрнул меня инквизитор. — Это тема очень щепетильна и уверяю вас, вы в корне не правы. Но позвольте, давайте эту занимательную дискуссию отложим на другой раз. Сейчас я здесь по другой причине — рассказывайте всё с самого начала. И я помогу вам это начало найти. Назовите ваше настоящее имя, возраст, расу и мир, из которого вы сюда пришли.
Он замолчал, протянул мне обратно акт приёма передачи и посмотрел на меня таким взглядом, каким прокуроры обычно смотрят на всех людей, выискивая в каждом признаки виновности.
Нервно сглотнула и проговорила:
— Моё настоящее имя Оливия.
Глава 23
Оливия Чантервиль
Рассказала я Джону и Леону абсолютную правду, немного умолчав о некоторых деталях.
Но вот перед самым своим повествованием о моём попадании в этот волшебный мир, я взяла с обоих клятву на крови о не разглашении моей тайны.
К моему удивлению и Леон, и Тёрнер не стали возражать. Единственное, инквизитор улыбнулся и заметил, что я выбрала для изучения в кресле Гаймена правильные книги.
Ну ещё бы! Чай не дура всё-таки.
Мой рассказ вышел сухим, монотонным и состоял из одних фактов. Я убрала все эмоции, чувства и переживания. Нечего инквизитору знать о них.
Я рассказала, что видела сон, в котором было обещание мне другой жизни, а так же исполнение моих желаний… А потом, хоба! В принципе все мои желания и исполнились! За минусом того, что дом-то оказался под проклятием, всё хозяйство ужасно запущено, сама хозяйка погрязла в долгах, как в шелках, а прекрасный мужчина… ну вот об этом я даже и заикаться не стала. Нет необходимости обоим мужчинам знать о моём глубоком разочаровании о любовной мечте.
— И вы утверждаете, что выглядели в своём мире точно так же, как наша Оливия Чантервиль? — уточнил инквизитор.
— Один в один, — ответила ему и ладошками разгладила складки на платье, скрывая своё волнение. — Правда, у меня был маникюр с шеллаком, волосы чуть покороче и фигура немного… э-э-м, пышнее.
Дракон на моё последнее слово усмехнулся.
Паразит белый.
Леон после моего рассказа явно был в хорошем настроении. Исчезновение бывшей хозяйки дома его нисколько не расстроило.
А вот Джон Тёрнер был хмур, угрюм, он сжимал руки в кулаки, желваки на лице ходили ходуном, и складывалось ощущение, что он вот-вот сейчас взорвётся от ярости.
— Значит, она всё-таки его нашла, — проговорил он тихо и как-то совсем невесело.
Потом и вовсе глухо рассмеялся и прошептал:
— Всё бросила… Сожгла за собой мосты и ушла…
— Ну-у-у… — протянула я. — Как я поняла, Оливия очень любила… своего этого жениха Николаса…
— Она сбежала, как последняя трусиха, потому что все в высшем свете винили Оливию в смерти Николаса, — проворчал дракон. — Свалила всё своё дерь… э-э-э… всю свою гадость на тебя, дурёху. Надо же, провела иномирянку вокруг пальца, заманив на своё незавидное место! Джон, я всегда тебе говорил, что Оливия та ещё неблагодарная стерва!
Гарри скрипнул зубами, но промолчал.
Я недовольно служила руки на груди.
Леон хмыкнул.
А инквизитор начал злиться.
— Перри! — прорычал он. — Хватит!
От его рычащего и огрубевшего вмиг голоса вдруг стало как-то не по себе.
Взгляд инквизитора изменился — стал жёстким, даже свирепым и диким.
— Я тебя много раз предупреждал и просил, не говорить о ней в дурном тоне.
О-ой, кажется, кто-то сейчас получит взбучку. Но только пусть это произойдёт не у меня дома.
— Кхе! Кхе! — привлекла к себе внимание. — Оливия больше не вернётся. Никогда. Дом её не примет. Теперь хозяйка здесь я. Дом и земля приняли меня. Поэтому, давайте не будем больше вспоминать о той, кто наверное, нашёл своего благоверного, и живёт с ним в любви и радости.
— Да, Ливи истинная хозяйка дома Чантервиль, — подтвердил Гарри. — И этому есть множество доказательств…
Я многозначительно зыркнула на фамильяра. Нечего Тёрнеру знать об этих самых доказательствах.
— Я сам вижу, что дом принял вас, леди, — спокойно произнёс инквизитор и задумчиво замолчал, приложив палец к губам.
Все мы несколько мгновений играли в гляделки, и только я хотела сказать, что некоторым гостям пора бы и честь знать, а простым языком, валить из моего дома к себе, как Джон Тёрнер вдруг обратился к Леону:
— Благодарю вас за участие в нашей беседе, Леон, но думаю, вам уже пора возвращаться к своим делам.
Эй! А чего это он гонит моих гостей?
Если уж уходить, то всем без исключения.
— Да, мне и правда, уже пора, — тут же встал со стула Леон и покосился на свои тарелки, в которых он принёс для меня еду.
Улыбнулась некромагу и сказала:
— Я занесу твою посуду чуть позже. Может, завтра. Хорошо?
Он немного помялся, покачался с пяток на носки, почесал густую шевелюру и смущённо произнёс:
— Прости, Одивия… Видишь ли, это моя единственная посуда…
— Как скромно нынче живут некромаги, — хохотнул Перри. — Голубчик, такой скромностью вы себя в гроб вгоните!
— Перри, — выдохнул инквизитор, но взгляд, которым он одарил своего фамильяра, пообещал дракону многое — белобрысому пипец!
— Хорошее напутствие некромагу, — хмыкнул Гарри.
Оторву язык этому дракону! Или найду какое-нибудь заклинание, чтобы он замолчал.
Но тут же я вспомнила статью из свода законов, в которой говорится, что нельзя хоть как-то, даже совсем капельку вредить чужому фамильяру. За эту провинность будет наказание, которое выберет сам фамильяр. А судя по тому, какой гадкий нрав у Перри, то я не сомневаюсь в изощрённости выбранного им наказания.
Да ну его!
Лучше своего Гарри на него натравлю. Мой друг достойно сможет этого белобрысого отбрить.
Тем временем, после слов Леона, я спохватилась, суетливо собрала всю его посуду, вымыла её в ведре, в котором была холодная вода. Насухо вытерла полотенцем и протянула всё Леону.
Некромаг был смущён. Он покраснел и опускал глаза. Стыдно было смотрителю кладбища за свой скромный уклад. Он взял посуду, не поднимая взгляда, мозолистые руки мужчины чуть дрогнули.
Я положила поверх его рук свои руки, несильно сжала и сказала:
— Леон, огромное тебе спасибо за обед. Было вкусно — очень и очень. А ещё ты прекрасный человек и я безумно хочу, чтобы мы с тобой дружили. Что скажешь? Будем друзьями, а?
В этом или другом мире, всегда должны быть друзья — без друзей нет нормальной жизни.
Он поднял на меня неверящий взгляд, робко улыбнулся и всё ещё продолжая краснеть, негромко, но радостно ответил: