– Ступайте, посмотрите, в чем там дело, но будьте осторожны. Не хотелось бы, что он оказался разведчиком Уорика, если сам Уорик вместе с армией расположился за ближайшим холмом.
Оба мои мальчика неторопливой рысцой направились к этому человеку, взяв поводья в левую руку, а правую опустив и показывая незнакомцу пустую ладонь в знак того, что они безоружны. Он тоже поехал им навстречу, повторив тот же жест; встретившись, они перекинулись парой фраз и вместе поскакали к нам.
И сам незнакомец, и его конь были покрыты дорожной грязью; шкура коня блестела от пота. Меч свой этот воин потерял, на боку у него висел только щит.
– Это гонец, – с поклоном сообщил Энтони королеве, которая напряженно ждала, натянув поводья. – Боюсь, ваша милость, у него плохие новости.
Маргарита продолжала молча ждать с непроницаемым лицом, как и подобает настоящей королеве.
– Эдуард Марч со своей армией вышел из Уэльса, – доложил гонец и воскликнул: – Он был подобен зимнему солнцу! Я сам это видел. А послал меня Джаспер Тюдор, который так и приказал передать вам: «Бойтесь солнца во всем его сияющем великолепии».
– Да не мог он ничего подобного приказать, – вмешался мой муж. – Джаспер Тюдор никогда в жизни ни одного письма не написал и уж точно с высокой поэзией не знаком. Говори, что тебе было велено нам передать, дурачина, да ничего не приукрашивай.
Гонец, одернутый Ричардом, выпрямился в седле.
– Если коротко, то Тюдор велел мне передать следующее: его армия потерпела поражение, а сам он скрывается. Мы проиграли бой войску Йорка под предводительством сэра Уильяма Герберта и Эдуарда Марча. Они пробили оборону уэльсцев и в конном строю проникли прямо в расположение наших войск, и Джаспер Тюдор тут же послал меня предупредить вас; сам он тоже движется вам навстречу, но Эдуард Марч перегородил ему путь и…
Королева кивнула и прервала его:
– Значит, Джаспер Тюдор все-таки намерен к нам присоединиться?
– У него половина войска погибла, ваша милость. Эти Йорки теперь повсюду! Вряд ли ему удастся выбраться. А может, он уже и сам погиб.
Услышав это, Маргарита лишь тихо охнула, но промолчала.
– Там, в небесах, было знамение… – нерешительно прибавил гонец, одним глазом покосившись на Ричарда.
– Только ты это знамение видел? – раздраженно спросил мой муж. – Или еще кто-нибудь? А может, тебе просто почудилось?
– Все его видели! – обиженно вскричал гонец. – Потому-то мы и проиграли это сражение. Когда люди увидели знамение…
– Ну, это неважно, – остановил его Ричард.
– Нет, мне интересно, что это за знамение такое, – возразила королева.
Ричард только вздохнул, закатив глаза, и жестом приказал гонцу продолжать.
– В небе над графом Эдуардом Марчем, только он поднял боевое знамя, вспыхнули сразу три солнца, – сообщил гонец. – Три солнца! И одно, среднее, загорелось прямо над ним. Это напоминало чудо, мы не знали, что бы это могло значить, но все-таки догадались: Господь благословляет его. Вот только неясно было почему.
– Три солнца, – повторила королева и повернулась ко мне: – Что это значит?
Я отвела глаза, словно опасаясь, что она разглядит в них отражение этих трех солнц – ведь я когда-то уже видела их, ослепительно сияющих над водами Темзы. Да, конечно, это были те самые три солнца, которые я тогда видела! Но я и тогда не поняла, что они означают, и теперь не знала. А гонец произнес:
– Кое-кто считает, что это Святая Троица зажгла их в честь Эдуарда Марча. Но с какой стати Отцу, Сыну и Святому Духу благословлять мятежника? А некоторые восприняли это как знак того, что сам Эдуард и два его брата рождены, чтобы подняться очень высоко.
Королева опять посмотрела на меня, но я только головой покачала и по-прежнему хранила молчание. Ведь тогда, выйдя в холодный рассветный час на берег реки, я собиралась выяснить то время года, когда наш король поправится и вернется к нам, а вместо этого обнаружила три солнца, светившие сквозь речной туман и слепившие мне глаза.
– И все-таки, что бы это могло значить? – пожал плечами гонец и тоже взглянул на меня, словно подозревая, что мне известен ответ.
– Ничего это не значит, – твердо заявил мой муж. – Это значит, что заря была очень яркой, а вы все были попросту смертельно напуганы. Не желаю ничего больше слышать ни о каких видениях. Мне важно, что происходит на расстоянии дня пути отсюда. Как, по-твоему, если Эдуард Марч продолжит и дальше двигаться на запад с максимальной для него скоростью, как быстро его войско доберется до Лондона?
Гонец задумался; он был так измучен долгой дорогой, что даже дни подсчитать не мог.
– Неделю? А может, всего дня три-четыре? – Казалось, он сам себе задает эти вопросы. – Вообще-то он очень стремительный. Самый быстрый из всех боевых командиров, которые мне известны. Кто его знает – может, он уже к завтрашнему дню будет здесь.
Тем вечером мой муж куда-то исчез из лагеря и вернулся лишь глубокой ночью, когда королева, не дождавшись его, хотела уже ложиться спать. Войдя к ней, Ричард сообщил:
– Ваша милость, один мой друг желает присоединиться к нам. Вы разрешите его вам представить?
Маргарита встала.
– Ах, Ричард, вы один из лучших людей, когда-либо мне служивших! Ведь это вы привели ко мне такого замечательного полководца как сэр Эндрю Троллоп, который выиграл для нас битву на Ладфордском мосту, даже не подняв меча. Кого же вы привели ко мне теперь?
– Сначала я должен получить от вас клятвенное обещание, что вы простите его за былую ошибку, – сказал Ричард.
– Я прощаю его, – с легкостью согласилась она.
– Значит, он получает королевское прощение? – уточнил Ричард.
– Да, он получает королевское прощение. А вам я даю свое честное слово.
– Хорошо, – кивнул Ричард. – В таком случае я с удовольствием представляю вам сэра Генри Лавлейса. Уверяю вас, он в высшей степени горд тем, что ему представилась возможность служить вам.
Маргарита протянула Генри Лавлейсу руку, которую тот, выйдя вперед и поклонившись, почтительно поцеловал.
– Однако вы не всегда были моим другом, сэр Генри, – холодно промолвила она.
– Но тогда я не предполагал, что Йорк попытается перехватить корону, – заметил Лавлейс в свое оправдание. – Я присоединился к нему только для того, чтобы обеспечить должную работу королевского совета. Но теперь Йорк мертв. Я понимаю, что поздно решил к вам присоединиться: вам предстоит последнее сражение, в котором вы, конечно, одержите верх. И все же я горд, что хотя бы теперь снова могу служить вам.
Королева улыбнулась ему; все-таки ей по-прежнему было свойственно необыкновенное обаяние, которому почти невозможно было сопротивляться.
– Рада видеть вас среди тех, кто мне служит, – произнесла она. – И вы будете хорошо вознаграждены за верную службу.
– По словам сэра Генри, Уорик занял укрепленные позиции близ Сент-Олбанса, – доложил Ричард. – Мы должны разбить его до того, как Эдуард Марч успеет прийти ему на помощь.
– С какой стати нам бояться девятнадцатилетнего мальчишки? Тем более во главе моей армии Эндрю Троллоп и вы, лорд Риверс. Хорошо, мы сразу же атакуем Уорика, как вы и предлагаете.
– Мы набросаем план наших совместных действий, – продолжал Ричард, – и сэр Генри вернется в армию Уорика. Он останется там до тех пор, пока мы не сойдемся на поле боя. Наше войско будет перемещаться исключительно ночью, в полной темноте. Если нам повезет, мы обрушимся на них, когда им будет казаться, что нам до них еще минимум день пути.
Маргарита улыбнулась ему и ответила просто:
– Отлично. Сейчас я буду готова.
Мы ждали. Королевская армия и шотландцы двигались по темной дороге почти бесшумно. Шотландцы были босиком, и лошадей у них не было, так что они могли в любую минуту буквально раствориться в ночи. Им явно доставляло удовольствие прикончить свою жертву неожиданно, возникнув из ночного мрака, точно сонм призраков. Ричард был во главе войска; Энтони командовал одним из отрядов; Джон возглавлял кавалерию.
В ту ночь мы с Маргаритой дремали, сидя в креслах по обе стороны горящего очага в зале доминиканского братства в Данстейбле; мы обе были в костюмах для верховой езды, готовые вскочить в седло и нестись вперед или назад – в зависимости от удачи в сражении. Принца Маргарита держала при себе, хотя мальчик капризничал и вел себя довольно беспокойно, забавляясь со своей эмблемой лебедя. Он постоянно твердил, что хочет скакать верхом, как все настоящие мужчины, и участвовать в боях, потому что, хотя ему и всего семь лет, но убивать врагов он уже достаточно хорошо научился. Королева только смеялась над его «грозными» фразами, но никогда не одергивала.
Сент-Олбанс, весна 1461 года
Ждать пришлось не только всю ночь, но и весь день. И когда уже спустились сумерки, один из личных слуг королевы примчался верхом из Сент-Олбанса и сообщил нам, что город взят, и эта победа начисто стерла ужасный позор нашего предыдущего поражения. Принц, отшвырнув свою драгоценную эмблему, тут же поспешил за игрушечным мечом, а королева отдала всем приказ сниматься с места и идти на юг. Только мы свернули на дорогу в окружении вооруженной стражи, преисполненные восторгов по поводу одержанной победы, как услышали шум все еще продолжавшейся схватки и беспорядочные залпы артиллерийских орудий, явно стрелявших отсыревшим порохом. Начался мокрый снег; крупные хлопья таяли на плечах, забивали глаза. Время от времени на дороге в снежной круговерти возникали силуэты людей, явно бежавших с поля брани. Сначала они кидались в нашу сторону, но потом, увидев всадников с мечами наголо, прыгали через заборы и растворялись в темных дворах, а иногда, проломившись сквозь густую зеленую изгородь, попросту терялись в полях. Невозможно было понять, чьи это воины – Уорика или наши.
Мы остановились неподалеку от города, и королева отправила вперед двоих разведчиков, которые вскоре вернулись и, ликуя, стали говорить:
– Уорик выстроил своих людей на общинном лугу и оттуда успешно обстреливал наших, но потом сэр Генри Лавлейс увел свой отряд в сторону, и в обороне Уорика образовалась существенная брешь. Вот наша кавалерия и устремилась в эту брешь…