– Только прошлое.
Он поставил передо мной стул и сдернул с зеркала покрывало. Теперь там отражалось совсем другое лицо – гораздо старше, чем лицо той девочки, которая некогда пыталась предсказывать будущее в одном очень богатом парижском доме.
– У меня тут есть кое-какие нюхательные соли, – сообщил отец Джеффрис. – Мне кажется, они могут вам помочь.
Он достал из ящичка в столе маленький мешочек, распустил стягивавшую горловину тесемку и протянул мешочек мне.
Внутри оказался какой-то белый порошок. Я осторожно поднесла раскрытый мешочек к лицу и слегка вдохнула. Меня мгновенно охватило головокружение, но потом оно почти прошло, я подняла глаза, однако собственного отражения в зеркале не увидела. Оно исчезло, а на его месте крутился снежный вихрь, крупные снежинки падали с небес, точно лепестки белых роз. На снегу шло сражение – то самое, которое я однажды уже видела в таком же зеркале: войско с боем преодолевало подъем по заснеженному склону холма. Затем в зеркале появился мост; под тяжестью множества людей этот мост закачался и рухнул, сбрасывая людей в воду, а снег на земле, обильно политый кровью, стал совершенно красным; и надо всем этим кружились, кружились, падая на землю, белоснежные лепестки… Затем возникло серо-стальное небо, какое-то необычайно широкое; это явно был самый север Англии, и там царили свирепые холода; вдруг из снежной круговерти выскочил, точно охотящийся лев, высокий молодой человек…
– Посмотрите еще внимательней, – донесся до меня голос алхимика, но его самого я почему-то разглядеть не смогла. – Что станется с нашим королем? Что способно исцелить его душевную рану?
Тут я увидела какую-то маленькую потайную комнатку – возможно, это была темница. Чувствовалось, что там очень жарко и душно, но самое страшное – в этой безмолвной темноте таилось ощущение смертельной угрозы. В толстых каменных стенах было только одно узкое окно-бойница, и темница освещалась единственным лучом света, падавшим из этого окна. Казалось, светлая полоска на полу – последний признак жизни в этой смертоносной черноте. Я стала всматриваться внимательней, и вдруг что-то заслонило от меня этот единственный источник света – как будто какой-то высокий мужчина встал и закрыл его своим телом, и зеркало погрузилось в темноту.
Мне было слышно, как отец Джеффрис вздохнул у меня за спиной, словно я шепотом описывала ему все свои видения. Словно он сам все это видел.
– Благослови его Господь, – тихо промолвил он. – Благослови, спаси и сохрани. – Помолчав, он обычным тоном спросил у меня: – А больше вы ничего не видите?
И у меня перед глазами предстал тот самый амулет в виде короны, который я когда-то бросила в глубокие воды Темзы. Тот самый амулет с привязанными к нему разноцветными ленточками, соответствующими каждому из времен года. Я считала, что амулет унесло водой, а значит, наш король никогда больше к нам не вернется, но оказалось, что амулет не утонул, его не унесло течением, и он по-прежнему болтается на леске примерно в том же месте, где я опустила его в реку. Затем я увидела, как кто-то достал его из воды, и амулет весело подпрыгивал на водной поверхности, точно маленькая рыбка, играющая в летнем ручье. И вытащила его моя дочь Элизабет! А потом она, радостно смеясь, надела крошечную корону на палец, словно обручальное кольцо.
– Элизабет? – изумилась я. – Моя девочка?
Алхимик подал мне стакан эля и произнес:
– Кто такая Элизабет?
– Моя дочь. Вот только странно, почему я вдруг подумала о ней.
– И у нее есть кольцо в виде короны?
– В моем видении это было не просто кольцо в виде короны; это кольцо символизировало нашего короля. И моя дочь надела это кольцо на палец!
Отец Джеффрис ласково улыбнулся.
– Вот это действительно загадка.
– Но я ничего загадочного в самом видении не нахожу, – возразила я. – Я совершенно отчетливо видела, как моя дочь с улыбкой надела на палец кольцо, служившее символом английской короны.
Накрывая зеркало покрывалом, алхимик поинтересовался:
– Значит, вы понимаете, что это означает?
– Я думаю, что моя дочь окажется очень близко от королевского трона, – неуверенно ответила я, невольно ломая голову над загадкой, предложенной мне волшебным зеркалом. – Но как это возможно? Она ведь замужем за сэром Джоном Греем, у них уже есть один сын и скоро родится еще один. Как может моя Элизабет надеть на палец корону Англии?
– Мне это тоже совершенно непонятно, – кивнул алхимик. – Но я непременно над этим поразмыслю и, возможно, снова вас сюда приглашу.
– И все же как могло это кольцо в виде короны оказаться на пальце у моей Элизабет?
– Порой наши видения бывают весьма неясными; мы и сами не в силах расшифровать их. Судя по всему, это одно из таких видений. Тут, безусловно, кроется какая-то тайна. Я стану молиться Господу; надеюсь, Он поможет мне разгадать смысл увиденного вами.
Я кивнула. Когда мужчина хочет сам раскрыть некую тайну, лучше спокойно предоставить ему эту возможность – пусть сам ищет ключик. Я не стану помогать ему, ведь умных женщин никто не любит.
– Вы не могли бы теперь последовать за мной и вылить в литейную форму некую жидкость? – попросил меня алхимик.
Мы с ним вышли в соседнюю комнату, и он, сняв со стены какую-то фляжку, слегка встряхнул ее и вручил мне. Я взяла ее обеими руками и почти сразу почувствовала, как быстро она нагревается в моих горячих ладонях.
– А теперь лейте, – велел он и указал на маленькие формочки, стоявшие на столе.
Я осторожно наполнила каждую из них серебристой жидкостью из фляжки, вернула ее алхимику, и он тихо пояснил:
– Некоторые процессы требуют обязательного участия женщины. Известно, что многие важные алхимические открытия были сделаны мужем и женой, работавшими вместе. – Он кивнул на висевший над огнем котелок, из которого тянулся змеевик. – Например, этот метод дистилляции был изобретен женщиной и назван в ее честь.
– Но у меня-то никаких особых знаний и умений нет! – воскликнула я, отрицая даже дарованные мне, хотя и не слишком значительные способности. – А если у меня и бывают видения, то их посылает Господь, и мне самой они обычно неясны.
Алхимик предложил мне опереться о его руку и повел к дверям.
– Я понимаю вас, – отозвался он. – Я побеспокою вас только в том случае, если не сумею сам выяснить то, о чем так просила меня королева. И вы совершенно правы, скрывая тот свет, что прячется в вашей душе. Этот мир не способен понять умную, образованную женщину; таких женщин он просто боится, как боится и умелых мастеров, и талантливых ученых. Мы все вынуждены заниматься своим делом втайне. Даже теперь, когда страна особенно нуждается в советах и мнениях умных и образованных людей.
– Королю лучше не станет! – вдруг выпалила я, словно кто-то против моей воли дернул меня за язык.
– Нет, не станет, – печально согласился алхимик. – Но мы должны сделать все, что в наших силах.
– И то видение… та темница в Тауэре… я ведь видела…
– Да, и что же вы видели?
– Я видела его! И кто-то еще стоял с ним рядом, загораживая окно, и от этого там было совершенно темно…
– Вы думаете, он встретит свою смерть в Тауэре?
– Но я видела не только короля. – Мне вдруг захотелось все ему выложить. – У меня было такое ощущение, не знаю уж почему, словно там был и кто-то из моих собственных детей! Один из моих мальчиков. Возможно, даже два. Да, я это видела, и меня с ними не было, так что я не могла это предотвратить! Я не могла спасти короля, и детей своих я тоже спасти не могла! Они все войдут в Тауэр, но уже не выйдут оттуда!
Он ласково коснулся моей руки и промолвил:
– Мы сами творим собственную судьбу. Вы, возможно, вполне сумеете защитить своих детей; мы, возможно, еще сумеем помочь королю. Но не забывайте своих видений; возьмите их с собой в церковь и помолитесь там; и я, конечно, тоже стану молиться Господу нашему, надеясь, что разгадаю смысл ваших видений. Вы расскажете королеве все, что видели?
– Нет, – отрезала я. – Ей и без того хватает печалей, а ведь она еще так молода. И потом, разве я могу что-то сказать наверняка?
– Ну, что вы видели? – не выдержала Маргарита.
Мы с ней пешком возвращались домой, по-прежнему никем не узнанные, по темным, но все еще людным улицам Лондона. Мы крепко сцепили руки на тот случай, если нас толкнут или разъединят в толпе, а свои сияющие волосы Маргарита прикрыла капюшоном.
– Этот противный алхимик не пожелал со мной делиться! – пожаловалась она.
– У меня было три видения, и ни одно из них ничего хорошего не сулило, – сообщила я.
– И какие же это видения?
– Незнакомое мне войско вело сражение, поднимаясь по склону холма. Еще я видела мост, который рухнул под тяжестью тел, и люди попадали в реку, и это было ужасно.
– Вы думаете, дело все-таки дойдет до сражений? – осведомилась королева.
– А вы думаете, что нет? – сухо ответила я.
Она кивнула, признавая мое здравомыслие.
– Я, пожалуй, даже хочу войны, – заявила она. – Я не боюсь сражений. Я ничего не боюсь! А что еще вы видели?
– Маленькую комнату в глубинах Тауэра, и как там погас свет.
Помолчав, она заметила:
– Но в Тауэре полно маленьких комнат, и для многих там навсегда гаснет свет.
И тут мне показалось, будто кто-то коснулся ледяным пальцем ямки у меня на шее под затылком. И я вдруг подумала: «А что, если кто-то из моих детей окажется в Тауэре и однажды на рассвете обнаружит, что в его темнице померк свет, ведь единственное узкое окошко-бойницу заслонил своей спиной некто огромного роста?» Однако вслух я произнесла:
– И больше я ничего не видела.
– Но вы же говорили, что у вас было три видения.
– Ах да. Еще я видела кольцо в виде короны, скорее всего, английской короны. Это кольцо находилось глубоко под водой, а потом его вытащили.
– Кто вытащил? – заинтересовалась она. – Это была я?
Я крайне редко обманывала Маргариту Анжуйскую. Я действительно любила ее и поклялась быть верной ей и ее Дому. Но я бы ни за что не назвала ей имя своей прекрасной дочери – ведь в моем видении именно она, моя Элизабет, держала в руках кольцо, означавшее корону Англии.