Несколько мгновений Кинариэль спокойно смотрел на нее, пока она не знала, куда деться от стыда, а потом вдруг протянул руку и коснулся пальцами ее волос.
- Не смущайся, зайчонок, - сказал он. – И, думаю, мы можем общаться на «ты».
От этого Джослин смутилась еще больше. Он что, тоже сейчас начнет ее целовать? Ведь двое других именно так и сделали, как только оказались с ней наедине. По большому счету как раз это и означало, что на самом деле, она совсем не страшная корова. А сейчас эльф еще и сказал, что она не такая глупая, какой сама себе кажется.
- Не знаю, уместно ли это, - пробормотала Джослин.
- Почему нет? – мягко улыбнулся Кинариэль. – Мы с тобой довольно близко познакомились во время полетов с помощью арбалета. Да и на Доркене сидели довольно близко.
Теперь Джослин окончательно вспыхнула. Да уж, ничего не скажешь, они действительно находились очень близко друг от друга. Настолько, что теперь Джослин навсегда запомнила его дразнящий и свежий запах леса.
- К тому же, - продолжил ласково эльф, - ты теперь у нас управляющая, почти член семьи.
Это прозвучало так неожиданно и так тронуло Джослин, что она охнула. Все необычные и необъяснимые ощущения, которые она испытывала при общении с Рудом и Доркеном накатили вновь. Но в этот раз они отличались. Будто бы они происходили не извне, а откуда-то изнутри, из самого сердца Джослин. Как такое может быть, она не знала и не понимала, что конкретно с ней происходит с момента знакомства с остроухим блондином.
Ей даже стало казаться, что какой-то невероятный ветерок обдувает ее тело, от чего оно покрывается мурашками, приятными и дразнящими.
И ее обуяло любопытство. То самое, которое движет людьми, когда они готовы совершить что-то безрассудное.
- А к Руду и Доркену мне тоже на «ты» обращаться? – спросила Джослин, чувствуя, как ее мысли обретают самостоятельность и как-то не очень подчиняются ее воле.
- Конечно, - тихо проговорил эльф. – Они такие же, как я собственники…
Слово «собственники» прозвучало настолько двусмысленно, что Джослин подняла на Кинариэля взгляд. И его голубые глаза смотрели прямо на нее, но из-за его природной непроницаемости, Джоснил не могла понять, какой в них посыл. Доркен и Руд в этом смысле – как отрытая книга. Но эльф – совсем другое. Эльф, похоже, способен контролировать свои эмоции, выражение лица и вообще – себя.
Именно это еще сильнее подзадоривало Джослин. Какая-то новая, совершенно незнакомая часть нее подначивала сделать такое, на что прежде Джослин не то что не осмелилась бы – она бы даже подумать не могла об этом.
А теперь…
Теперь у нее перед глазами стояла совершенно распутная картинка, из-за которой все нутро горело от стыда и… Велике небеса. Еще от чего-то. От того, что Доркен назвал «возбуждена».
Это правда? Она – вот это самое?! Да с какой стати? Почему? Она ведь стоят в темноте и говорят о деле. Что на нее нашло? И как от этого избавиться?
Джослин сделала глубокий вдох и сглотнула. Надо срочно что-то решать, как-то выходить из этой ситуации. Но как?
- Я, наверное, пойду, - проговорила Джослин сдавленным голосом. Сердце ее от чего-то стучало быстро и часто, соски затвердели и уперлись в лиф, который вдруг стал казаться тесным. А прямо между ног стало как-то… Она не могла объяснить – как. Но ощущение было очень волнующим.
Эльф продолжал на нее смотреть своими пронзительно-голубыми глазами.
«И что дальше?» мелькнуло у Джослин в голове.
Кинариэль не выказывал никакой агрессии, Джослин не могла прочитать в нем ничего, кроме того, что он невероятно, фантастически и восхитительно привлекателен.
Как же ей себя в такой обстановке вести?
Уйти. Да. Надо прямо сейчас уйти. Вот уже она разворачивается, вот делает шаг, другой. Именно. Она идет у двери. Она уходит. Отлично. Правильно. Именно это она и должна сделать.
Небесные чертоги… Но как же ей не хочется уходить. Может быть она, конечно, и совсем испорченная или же испортилась, оказавшись здесь, в Эмрохе, но позади нее такой магнетически привлекательный эльф, а она вынуждена уйти. Ведь так поступают порядочные девушки.
Хотя, откуда она знает, как они должны поступать? И что именно подразумевает слово «порядочный». Она всю жизнь считала таковой мачеху Горзалию. А та, тем временем, водилась с оборотнем-вепрем прямо в их доме. Это можно считать порядочным или нет? И вообще, есть ли какое-то четкое определение?
В ушах она слышала собственный пульс, в груди ухало, каждый шаг давался с трудом.
Что делать? Может ли она поддаться этому необъяснимому и нерациональному порыву, который тянет ее к совсем не тому, что правильно?
Нет. Не должна.
Ни в коем случае.
Едва она додумала эту мысль, как ее тело как-то само развернулось на пятках и широкими шагами Джослин подошла к эльфу.
Часть 15
Какая сила возымела над ней верх, Джослин так и не поняла, но смогла осознать лишь, что самостоятельно и без чьего-либо влияния обхватила шею Кинариэля и прижалась губами к его губам. Делала она это неумело, робко и боясь собственных движений, но остановиться не могла. Будто какие-то глубинные инстинкты взяли над ней верх и диктуют – как поступать.
Она ужасно нервничала, ее била мелкая дрожь. А что если эльф сейчас ее оттолкнут? Тогда она будет покрыта таким позором, что… Джослин даже думать об этом не хотела. Она просто старалась отдаться моменту, насладиться им, погрузиться в него.
А насладиться было чем.
Губы Кинариэля оказались в меру мягкими, приятными, очень чувственными. В момент, когда Джослин решила, что он ну точно ее оттолкнет, Кинариэль вдруг ответил на поцелуй, а его руки обились вокруг ее талии.
Небеса великие… Что же она делает? Что с ней произошло? Почему всего за пару дней она из приличной и даже застенчивой девушки вдруг превратилась в… Кого? Как можно назвать ту, которая за это время целовалась с тремя мужчинами? Да и не только целовалась!
Какое безумие… И она никак не может себе его объяснить.
Тем временем поцелуй становился все глубже, язык Кинариэля медленно и нежно проник в ее рот, стал скользить по ее языку. От этого Джослин трепетала, как попавшая в капкан бабочка. Во всем теле снова нарастало то необъяснимое томление, которое лишало логики и трезвости ума.
- М… - протянула она, не отрываясь от поцелуя.
Ладони эльфа плавно задвигались по ее спине, его движения были таким аккуратными, внимательными, даже осторожными, что Джослин уже от одного этого готова была растаять.
Он не нападал на нее, как голодный пес. Напротив, каждое его действие наполняло какой-то невероятной чувственностью. Кто бы мог подумать, что эта нежность может так увлекать, заводить. О, да. Определенно она заводилась. Именно так можно назвать ее состояние.
Ладони Джослин как-то сами оказались у эльфа на груди, стали гладить мускулы. Было так невыносимо приятно чувствовать под пальцами его горячую кожу, что Джослин снова замычала от удовольствия.
- Ммм…
Кинариэль вдруг отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза, а Джослин вновь испугалась – вдруг он сейчас скажет, что она распутная девка, раз сама кинулась ему на шею. И, наверное, будет прав. Она ведь действительно так и поступила.
- Зайчонок, ты уверена в… своих действиях? – спросил он немного охрипшим голосом.
Джослин растерялась. Она была готова услышать что угодно, но только не такое заботливое участие. Ответа на вопрос она тоже не знала.
- Я… - протянула она, - все так странно…
- Я чувствую, как ты возбуждена, - продолжил Кинариэль, продолжая держать ее в объятиях, - но не могу понять, что на тебя нашло. Ты неопытна и такое поведение возможно лишь если…
Эльф вдруг замолчал, его глаза потемнели, между бровей появилась небольшая морщина.
- Джослин, - проговорил он очень терпеливо, - зайчонок, скажи, ты Доркен к тебе приходил?
Внутри Джослин полыхнуло жаром. Что она должна сказать? Правду? Тогда эльф решит, что она точно распутная, глупая и точно выгонит. Зачем ему в замке такая несдержанная управляющая, которая сперва целуется с одним, потом лежит в кровати с другим, а на третьего сама бросается. И никто не будет спрашивать, что она сама не понимает, почему так происходит.
Или соврать? Но тогда Доркен продолжит приходить. И самое ужасное, Джослин не была уверена, что не хочет этого.
Да что с ней такое… Она рехнулась?
Видимо, да. Потому что только так можно объяснить ее влечение к… Да сразу к трем незнакомым мужчинам. Ну ладно, немного они все же еже знакомы, но не настолько, чтобы позволять такое.
И Джослин молчала, судорожно пытаясь придумать, что сказать.
- Джослин? – повторил эльф. – Отвечай.
Она опустила голову и отвернулась.
- Джослин, я все равно узнаю.
Чтобы скрыть свое смятение, Джослин решила, что пора бежать. Но только она попыталась высвободиться из объятий Кинариэля, как вдруг поняла, что тот держит ее очень крепко.
- Я хочу уйти, - прошептала она, боясь посмотреть ему в глаза.
- Уйдешь, - в тон ей отозвался эльф, а потом вдруг подхватил на руки и в миг оказался возле какого-то дивана.
Она только вскрикнула, когда оказалась на нем и даже не поняла, почему эльф задирает ей юбки. Только спустя пару мгновений, она поняла, что находится под ним, придавленная мощным телом, и задрыгалась.
- Нет! Не надо! – закричала Джослин, пытаясь высвободиться.
- Не кричи, - глухо приказал Кинариэль. – Ничего не будет.
Но она не слышала. Точнее слышала, но не понимала смысла слов. Ведь Доркен тоже обещал не делать ничего плохого, а сам… Впрочем он ведь действительно плохого ничего не сделал и остановился ровно тогда, когда она потребовала это сделать. И даже хищный Руд, хоть и напугал, но вреда не причинил.
И все же повинуясь природному инстинкту, который заставляет газель бежать при малейшем шорохе, Джослин продолжала отбиваться.
- Нет! Пожалуйста! – вскрикивала она.