Собравшись с мыслями, я двинулась дальше. По узкому коридору, где двоим никак не разойтись, по ещё одной лестнице, на самый верх.
Именно здесь, в коридоре второго этажа, я поняла, почему Мор-Госсен выделил мне эту часть дома. Стены здесь продувались, между брусьев зияли щели. Ремонт? Нет, он не слышал об этом слове.
Дверь спальни открывала с опаской – какой ещё сюрприз меня ждет? Дырявый матрас, окна, заросшие паутиной? С подозрением заглянула внутрь и облегчённо выдохнула. Конечно, не отель пять звёзд, и даже не три, но жить можно.
Отмыть пол и стены, постирать постельное белье, вычистить ковер… Эх, где наша не пропадала.
Вообще, раньше нигде не пропадала, это первый раз так неудачно. Сразу – и в другой мир.
И пока воспоминания не начали пожирать изнутри, я поторопилась за уборку. Потратила в итоге весь день, отмыла пол, сняла паутину с углов, она всё-таки была! Протёрла стекла средством, что нашла на кухне под раковиной. Очень уж оно пахло домом. Запах чистящего средства с хлоркой и лимонным ароматизатором, м-м-м… Потом подумала – и вымыла с ним все поверхности, до которых смогла дотянуться. Дезинфекция – наше всё.
Постельное белье простирала в ванной на втором этаже. Не знаю, была ли она единственная в доме, но выйти меня никто ни разу не попросил. Натянула нить в продуваемом коридоре и развесила белье прямо там. Какая-то польза от дырявых стен и гуляющего сквозняка.
К полуночи вырубилась без сил. Ничком, на голом матрасе. В родной розовой пижаме, шерстяных носках, укрытая пуховой курткой, которая всё ещё пахла домом. Мамой, папой, печкой… Удивительно, как долго вещь может хранить запахи. Пусть это не прекращается…
Как там Дашка с девочками? Надеюсь, они не пошли меня искать на ночь глядя и просто вызвали полицию? Наверное, Дашка с ума сходит. Была подруга и вдруг пропала.
И пропала ли? Что случилось с моим телом там, в родном мире? Может, меня уже давно криминалисты мелом обводят, а санитары констатируют смерть.
Смерть. Даже если мое тело не найдут, так или иначе объявят без вести пропавшей, а через несколько лет признают умершей.
"Домой мне не вернуться", – эта мысль заставила сердце сжаться от горечи и тоски. В самом плохом расположении духа я провалилась в сон, так и не заметив, что все это время за мной наблюдали в замочную скважину.
Глава 4
Утром не стало легче. Меня по-прежнему окружал чужой мир, чужой дом и недоброжелательный сосед по дому. Выйдя из комнаты, я впервые увидела нарисованную мелом линию, пересекающую узкий коридор. Даже глаза протерла. Нет, линия на месте! Ровная, выведенная по линеечке. Она делила дом пополам и строго отсекала хозяйскую половину от моей.
Зловредный скупердяй.
Самое интересное, что белая линия с одной стороны упиралась в стену, а с другой – в ванную комнату. В аккурат посередине дверного проема. Что же? Ванная у нас общая?
На лестнице послышались торопливые шаги, и я, не долго думая, нырнула в открытую дверь ванной. Закрылась на щеколду и прислушалась.
Тяжёлые шаги остановились по ту сторону двери. Ручка начала поворачиваться, потом задергалась в бешенстве и резко замерла. Кажется, Мор-Госсен впервые осознал тяготы соседства.
– Открой, мне срочно! – рявкнул он, что зеркало в ванной задребезжало от его голоса.
Ага, уже бегу. Кто успел, того и тапки.
Я повернула ручку смесителя, и в раковину побежала вода. Чем громче орал Мор-Госсен, тем шумнее становился напор.
С чистой совестью я ополоснула лицо, смыла соль с зареванных щек, а потом включила душ. Пусть знает, что я вовсе не транжира. Помылась с головой за десять минут в спартанских, фактически, условиях. Переоделась обратно в пижаму, натянула носки и осмотрела себя.
Да, Алина… До чего докатилась. Глаза опухшие, вся осунулась, мокрые волосы свисают клочьями, а ведь я даже расчесать их не могу.
В ванной лежал гребень, но он явно принадлежал Мор-Госсену, волосики, вон, черные короткие. Соблазн был велик, гребень можно помыть, причесаться, снова помыть и положить обратно. Вот только… Вдруг он болеет чем? Вши этого мира передаются через мытую расческу? Может, они тут восстают, как зомби. А инфекции? Вдруг есть такие, что по воздуху передаются? Потянусь к расческе, а меня "хвать"! Об этом мире я не знала ровным счетом ничего, поэтому рисковать не стала. Обойдусь. Сначала изучу, какие тут болезни встречаются, а расческу куплю потом, на социально пособие, которое мне обещал Светлейший.
Соорудив на голове гульку, я зафиксировала ее своей резинкой и шутливо улыбнулась отражению в зеркале. Светленькая, голубоглазая, губы пухлые, брови дерзкие – мечта, а не попаданка!
Сейчас бы позавтракать и можно гостей встречать. Преисполненная уверенности, с ноги вышла в коридор, но за дверью ванной уже никого не было. С Мор-Госсеном мы не столкнулись.
Светлейший прибыл к полудню. Я увидела его в окно, в которое наблюдала за пробуждающимся городом. Сначала с опаской глянула на небо – на душе стало чуть легче. Солнце у них было одно: белое, яркое, круглое, зависшее на сером пасмурном небе.
Снега за окном было мало, зато ветер сильный, порывистый, пробирал до костей. Погода больше походила на раннюю весеннюю. Или, как это говорят, европейская зима! Сухая, бесснежная, даже какая-то печальная. Впрочем, грустила одна лишь я. Прохожие, укутанные в длинные пальто, бежали на работу, запрыгивали в повозки, когда те останавливались на несколько секунд, приветствовали друг друга и неразборчиво болтали.
Нет, язык я понимала абсолютно точно, осознание этого факта стало для меня чрезвычайным открытием. Светлейший прав, либо я угодила "к своим" русским, либо этот мир сделал что-то с моими ушами, отчего я прекрасно понимала окружающих. От последнего предположения свело мышцы. Если здешние встроили мне переводчик, может они и ещё что-нибудь со мной сотворили? Я беспокойно ощупала открытые участки тела, но физических перемен не нашла.
От скверных мыслей отвлёк вежливый стук в заднюю дверь. То есть для дома – заднюю. Для меня же это был самый парадный и единственный вход.
Гостя разместила на кухне. Просто.. где еще? Из помещений, что были на моей половине дома: кухня, маленькая кладовка на первом этаже, спальня и ванная на втором. На кухне я нашла пару тощих табуреток, приставила к столешнице, заварила простой черный чай из подаренной городом корзины. Печенья в ней не нашлось.
– Алина, вы очень любезны, – пригубил чай Светлейший.
В белом костюме, высокий и солидный, он с трудом умещался на маленькой табуретке.
Я скромно пожала плечами.
– Мои документы уже готовы?
– Боюсь, что это не быстрый процесс. Я оформил вам справку, которая временно будет замещать вам паспорт, и вид на жительство. Спрячьте, это оригиналы.
Я переняла два тоненьких листочка и отложила их на безопасное расстояние.
– Всё остальное вы получите сами в социальном фонде. В том числе пособие на первое время. А для устройства на работу обратитесь на биржу труда. Обещаю, что-нибудь вам обязательно подыщут.
Голова пошла кругом. Пока что у меня не было ни копейки. Финансовый вопрос вышел на передний план, отодвинув на время переживания и сожаления о прошлом.
– Вот, держите.
Светлейший протянул мне тонкий полупрозрачный мешочек, в котором отчетливо виднелись очертания монет. Брови взлетели вверх, и я по инерции отодвинулась.
– Нет-нет, не стоит…
– Стоит, Алина. Возьмите на первое время, потов встанете на ноги и вернете. Всем женщинам необходимы деньги на всякие штучки, средства гигиены. Примите в знак нашей дружбы.
Мужчина переложил мешочек в мои дрожащие руки. Остановился на секунду, когда его ладони невзначай коснулись моих.
– Я.. – голос дрогнул, – верну, как только смогу.
– Уверен в этом.
Светлейший уселся обратно на табуретку. В комнате воцарилось молчание.
– Хотите расскажу о моем мире? – предложила я.
– Нисколько, эта информация для меня излишняя. Это вам следует узнавать новый мир, а мне знать о вашем нет никакого смысла.
Светлейший намекал, что готов ответить на мои вопросы. Вот только в голове все смешалось: жилье, мешок с монетами, работа…
– М-м-м, – я зацепилась за одну из мыслей, – кем здесь могут работать женщины? Извините, что выделяю пол, вдруг это важно.
– Профессии в любом обществе делятся на преимущественно мужские и преимущественно женские, так заложено природой. Но взаперти наши женщины не сидят, если вы об этом.
Я мысленно выдохнула. Этот вопрос тревожил, ровно как вопрос о моем будущем.
– А у вас есть жена? Чем она занимается?
Светлейший тонко улыбнулся.
– Я не женат. А женщины в моем окружении обычно занимаются медициной, уходом за пожилыми, уборкой, воспитанием и обучением детей. Разумеется, в профессиональном смысле. Они получают деньги за свой труд наравне с мужскими профессиями.
– Понятно.
Что там было про воспитание детей? Это мне подходит.
– А кем работает Демиан Мор-Госсен?
Светлейший прищурился.
– Он детектив полицейского участка. Уже очень давно.
– А вы кем работаете? – продолжила я расспросы. А что? Сам напросился.
– Я главный светлый маг в городе. Поэтому меня называют Светлейший, это такая должность, титул, если изволите. На самом деле мое полное имя Юстас Скаут. Хотя приставка Светлейший мне лично нравится больше.
Мужчина улыбнулся своим мыслям, а я что-то не поняла. Маг? Светлый маг? Бр-р-р! Отставить фантазии.
– Если есть Светлейший, значит есть и Темнейший?
Он кивнул.
– Вы верно рассуждаете. Главный темный маг города – Темнейший, этот титул носит престарелый Берлингтон Уотер. Берлингтон Темнейший – так он именует себя.
Я мысленно представила себе темного мага и ужаснулась от того, что это может быть реальностью. Магия! Темная!
– В моём мире нет магии, это пугает, – поделилась я.
Светлейший по-доброму улыбнулся и снисходительно посмотрел на меня.