Вибрация сделалась сильнее. С потолка посыпались ошмётки пыли и штукатурка. Из тоннеля им навстречу вспыхнул белый свет фар. Оказалось, что он совсем близко — в одном вздохе.
— В переход! — Сабрина перекричала стук колёс.
Они побежали, петляя между кострами, к чернеющей дыре. Поезд пронёсся мимо, обдавая платформу волной воздуха. В окнах состава корчились призраки — раскрытые рты и прижатые к стёклам пальцы. Он не успел остановиться, но свет фар мазнул по их спинам. Поезд их нашёл.
В дыру перехода сунулись провода и слепо зашарили по стенам. Сабрина разрубила два самых ближних и оттолкнула Надю вглубь коридора. Остальные рванули к ним с новой силой.
— Уходим отсюда.
Провода, как змеи, дёрнулись следом, но поезд, увлекаемый инерцией, был уже далеко, а без него они теряли силу. Расстояние скрыло от них рёв состава, и вибрация стен почти изошла на нет.
— Я не могу больше.
Надя остановилась и упёрлась руками в колени, пытаясь отдышаться. За поворотом стены перехода разошлись, открывая огромную площадь под высоким куполом. Сабрина шагнула вперёд, рассматривая пыльную мозаику стен. Бледный свет сочился из-под купола и лежал на ступенях, идущих вверх.
На самом верху, на груде искорёженных рельс и бетонных шпал, сидело подобное человеку существо, сплетённое из проводов, крысиных шкурок и битого камня. Всё похоронное торжество этой залы, все остывшие подземные сквозняки, всё принадлежало ему.
— Это он, — шепнула Надя. — Скрипач.
Ветер раздувал лежащие на ступеньках старые билеты и обрывки газетных листьев.
Она вышла вперёд, захрустела каменная крошка под ногами. Чёрная тень шевельнулась, меняя позу. У Скрипача не было лица, но в переплетении проводов Сабрине почудилось нетерпеливое дрожание.
— Здравствуй. Ты знаешь, зачем мы здесь. Мы ищем учительницу биологии. Она у тебя?
Надя, стоящая перед троном, была маленькой куклой, перечёркнутой крест-накрест своими ремнями, со связкой бесполезных амулетов на груди, и чёрное существо молчало, разглядывая её.
— Те люди у костров, — сказала Надя. — Они тебе не принадлежат. Отпусти их.
Вдалеке застучали по рельсам колёса поезда. Ближе. Ещё ближе. В их стуке Сабрина различила слова.
— А ты кто такая?
Она не думала, что у него есть голос — у переплетения проводов не бывает голоса, — и потому вздрогнула.
«Маленькая наглая девочка в чужих владениях».
Сабрина закрыла глаза и проглотила липкий ком страха. По стенам, изукрашенным мозаикой, ползли провода. Отряды проводов в боевой готовности — обнажённые концы напряжённо уставились в сторону незваных гостей. Провода крались по полу, свиваясь кольцами вокруг колонн. В лужицах бледного света Сабрина видела их влажно блестящие чёрные тела.
— Я человек. А люди всё ещё хозяева этого города. Люди, а не твои призраки. Уяснил?
Он качнулся вперёд, и весь клубок проводов нацелился на Надю. Они, как кобры, подняли головы из-за плеч Скрипача и угрожающе закачались. Поезд загрохотал железными суставами совсем близко, прямо за стеной.
— У неё меч, — загрохотал Скрипач.
— Да, — сказала Надя.
— Вы приходите ко мне с мечом. Требуете. На что вы надеетесь?
— Нам нужна учительница биологии. Верни нам её, и мы уйдём.
Стук поезда отдалялся и опять делался ближе. Гончий состав кружил у залы, скребя по стенам железными когтями, но внутрь его не пускали. Сабрина почувствовала, как пальцы сами собой складываются на эфесе меча. Прикрыв глаза, она думала, какой пучок проводов рассечёт первым.
— Её здесь нет, — почти ласково отозвался Скрипач, если стук поезда вообще мог звучать ласково.
— Призраки сказали, что она здесь.
— Она была здесь, но ушла. Неужели вы думаете, что хозяйка станет подчиняться моим желаниям?
Надина рука дёрнулась к амулетам, и провода тут же выгнулись. Несколько плетей соскользнули с потолка и повисли у её головы. Голубые искры застрекотали в лужах.
— Куда она ушла?
Он захрипел, отталкиваясь от бетонных обломков. Чёрная фигура поднялась на тонких щупальцах проводов, вырастая разом до самого купола. В неразберихе переплетений уже не разобрать было человеческого силуэта.
— Люди хозяева там, под солнечным светом. А здесь, простите, мои владения. И вас сюда никто не звал, люди. Взять их!
Шумно рухнула стена. Из дыры в пыли и обломках камня вынырнул поезд. Свет фар разрезал полумрак залы напополам. Состав летел на них, взрывая колёсами битый мрамор пола. Скрежетал помятый металл, и хлопали автоматические двери.
Сабрина рванула вперёд, перерубая повисшие между ними провода. Она успела схватить Надю за руку и утащить за собой, перед тем, как поезд разрушил колонну. Их обдало волной воздуха и осколками камня. Состав ушёл вглубь залы, укладываясь в разворот. Неповоротливое тело походя снесло каменную кладку перехода, обрезав им пути к отступлению.
— Назад!
Спотыкаясь о мёртвые провода, они успели прорваться к стене, прежде чем поезд пошёл на второй заход. Он пролетел в опасной близости, отогнутые листы металла оставили рваные раны на колоннах.
Плечо Сабрины обожгло болью — она перехватила меч левой и ударила, снося пучки тянущихся к ним проводов. Стиснула зубы и в развороте рассекла ещё один провод, подползший к ногам Нади.
Она оглянулась, ища выход.
Вскрылись старые раны стен — из дыр толчками полилась чёрная жидкость, и провода плавали в ней, извитые, как водоросли. Вспучились плиты пола, открывая чёрные дыры и изъеденные временем перекрытия старого метро. Из разрывов наружу лезли ржавые скрюченные рельсы.
Надя махнула в ту сторону, где зала потонула в каменных обломках темноты.
— Дыра, из которой пришёл поезд! Ты ранена?
— Ерунда, — выдохнула Сабрина.
Они не оборачивались — сзади по-звериному ревел поезд. Скользкие плиты пола уходили из-под ног. Торчащие рельсы были как больные деревья. Между ними провода переплетались в ловчие сети и били наотмашь, вслепую. Разрубленные умирали в чёрных лужах, рассыпая слабые голубоватые искры.
Уже в темноте Сабрина пропустила удар провода, потом ещё один. Онемел локоть. Она не ощутила боли, но знала, что это плохо. Меч в левой руке сделался холодным.
Это не было коридором, это больше походило на ход гигантского червя. Прогрызенная толща земли гладко уходила влево, потом вправо. Они свернули в первое же ответвление — здесь стены, построенные людьми, поросли плесенью и истекли ржавой водой, но всё равно это было лучше хода, проторенного червём-поездом.
Надя остановилась, запрокидывая голову. Минуту она не дышала, сделавшись неживой, и мысленно ощупывала пространство вокруг себя и за пределами старых стен.
— Он далеко. Почему он не гонится за нами?
— Смотри.
Стены коридора были густо оплетены проводами. Они мелко подрагивали и сыпали искрами, и спутывались в узлы там, где стены проваливались в темноту. Она развернулась и увидела блестящие чёрные тела ещё и на полу. Ощутив взгляд Сабрины, они рванули назад, в темноту. Она подняла меч.
— Он следит за нами через провода.
— Нет! — Надя вскинула руки. — Не трогай его. Пусть. Нам его не уничтожить, а всё остальное будет бесполезной тратой сил. Мы просто уйдём. Просто уйдём. Пока.
Сабрина коснулась плеча: рубашка там порвалась, и на холодной коже запеклась кровь. В отблесках синих искр она разглядела след от удара — два прокола, как укус змеи.
Коридоры перетекали друг в друга и сплетались в паутину. Безмолвное преследование выматывало: она слышала шорох за спиной и ощущала чужое злобное присутствие. Надя шла на полшага впереди, выбирая повороты.
Все коридоры пахли одинаковой сыростью и гнилью, и все были заброшены людьми, отданы на откуп другой жизни. Только однажды переход раскрылся в круглую залу с рекой сточной воды посредине. Но проводов на стенах делалось всё меньше.
— Я устала, — сказала Надя и сползла на каменный обломок.
Она покопалась в сумке и достала печенье в бумажном пакете, бутылку воды. Сабрина села рядом и опустила меч. Вместе с проводами пропали и синие искры, но глаза привыкли к полумраку настолько, что различали силуэты.
— У тебя есть фонарик?
Таким естественным казалось взять его с собой. Надя тряхнула головой.
— Я не ношу с собой такие вещи. Это их только раздражает.
Сабрина взяла её за запястье и попыталась рассмотреть стрелки наручных часов. Они светились белым, и ещё светились белые риски на циферблате, но Надя освободилась из её пальцев.
— Не смотри. Это здешнее время, а какое там, наверху, я не знаю.
В молчании они сжевали печенье и посидели немного, давая отдых ногам. Преследование изошло на нет. В темноте коридора Сабрина больше не чувствовала угрозы. Провода отстали.
В таком же молчании они пересекли две подземные галереи, сводами уходящие в могильную темноту. Совсем старая каменная кладка просела от времени, и в выбоинах устроили свои гнёзда крысы. Потом потянулись однотипные и страшные в своей похожести бетонные залы. В провалах между плитами пола корчилась арматура.
Город стоял на старом городе, запылённом, заброшенном, но всё ещё живом.
— Здравствуйте, — сказала Надя, и Сабрина увидела его: в рыжей спецовке и в рукавицах он ощупывал стену.
Стоило подойти ближе, и его движения превратились в рваные судороги не-живого. Он обернулся, показывая тронутое разложением лицо.
— Мы заблудились, — просто объяснила Надя, как будто не замечала его осклизших искусанных крысами губ, — как попасть наверх?
Они выбрались наружу из шахты на заброшенном заводе, по скобам, вбитым в бетонные круги, провожаемые снизу взглядом не-живого. Он довёл их до самого последнего коридора и остался там, в полумраке. Люминесцировали полоски на рабочем жилете.
Вечер над верхушками деревьев кричал стрижами. Высокая трава на развалинах прятала бродячих собак. Сабрина глотнула воздуха полной грудью и не поверила, что выбралась из нижнего города.
— Вы сумасшедшие. Где вы были? — сказал Антонио, щуря уставшие от недосыпа глаза. — Двое суток в… демоны побери, двое суток. Я уже разослал ориентировки. Куда вы сунулись без приказа? Вы что, не понимаете, в какой ситуации мы все находимся? Мы стоим на краю. На очень скользком краю. Выговора с занесением в личное дело не боитесь?