енно сказала Александра и осмотрелась в поисках Ольги. – Я сейчас пойду в такое же холодное купе, прилягу, не раздеваясь, и отдохну. А если повезет, то Дарья накормит меня пирожными, которые вы точно прихватили для меня из ресторана, пока я металась по рынку, как прислуга. Прихватили же? – Саша уставилась на матушку, которая замолчала и теперь смотрела на нее широко распахнутыми глазами.
— Сейчас, душенька, спроворю что-нибудь вам с Олюшкой. Тут и кухонька есть, Макар показал. Там и печь в ней, и посуда кое-какая, вот только матушку усажу, укутаю потеплее, - Дарья провела опешившую хозяйку в купе, усадила ближе к окну, поскольку у наружной стены проходил короб, за которым тянулись по вагону батареи.
— Я сама налью у Макара чай. У нас осталось печенье. Вечер переждем, да ночь поспим, и на месте. Никто не оголодает. Как гости устроились? – Саша обращалась теперь исключительно к Дарье.
— Хорошо, душенька, даже по-царски, я бы сказала. Олюшка предупредила нас, успела. А потом вперед к поезду побежала, да там все разведала. Посадили их сразу в третий вагон. Там и нагрето уже было, и бойлер горячий: хоть чай, хоть кофий. Спят уже они, устали за день больно. Служанка стучалась в наш вагон, я ей приоткрыла, сходила, во всем помогла.
— То есть? Вы их закрыли там? – удивленно переспросила Александра.
— А как же? Конечно! – Дарья вышла, наконец, в тамбур, прикрыв за собой дверь. – Матушка больно переживала, что те узнают, как она поедет. Говорит, что так только рабочие ездят на добычу или солдаты какие-нибудь.
— С одной стороны она права, Дарья, незачем им знать, что у нас тут, как в поговорке: «снаружи чешуя, внутри ни…чего».
— Как-как поговорка-то? – переспросила Дарья.
— Никак. Кипятка найди, я хоть присяду на пару минут, - Саша, наконец, увидела купе, в котором, подняв воротник на пальто, сидя спала Ольга. – Только тихо давай, видишь, спит!
Дарья принесла чайник с заваренным ароматным отваром, где кроме крупного чайного листа точно была душица и зверобой. Эти травки Светлана Борисовна нашла бы в любом напитке, поскольку считала их самыми лучшими для банного чая.
Через час и правда стало тепло. Ольга перестала держать во сне ворот и даже несколько распарилась, на что указывали влажные у шеи волосы.
Саша пила одну чашку чая за другой, всматриваясь в удивительно красивый пейзаж за окном. Дорога была непростой: состав то, как горнолыжник, мчался с горы, то начинал подниматься, очень разумно используя набранную скорость. Рыжие каменные разрезы в горах говорили, что они были взорваны. И это тоже было сделано ради того, чтобы к месту можно было добраться со всеми удобствами.
Саша не заметила, как заснула, скинув пальто и уронив голову на руки, сложенные «по-школьному» на столике. Ей снилась деревня, куда она часто ездила с мамой в гости к каким-то дальним родственникам. Потом, когда мамы не стало, а у нее уже появилась своя семья, Светлана Борисовна и забыла, как здорово ехать на поезде день, второй, потом прибывать на небольшую станцию, где поезд стоит пару минут.
— Александра, - кто-то тронул ее руку, и она проснулась. Было светло, и она уже не сидела за столиком, а лежала хоть и на жестком, но матрасе, застеленном чистым бельем.
— Уже утро? – удивленно спросила она Ольгу.
— Конечно. Десять часов. Через пол часа прибываем. Не хотела тревожить тебя раньше. Ты спала как убитая. И даже когда Дарья пришла с бельем, я подняла тебя. Казалось, ты проснулась, но, усадив на застеленную полку, мы поняли, что ты все еще спишь. Так и проспала весь вечер и всю ночь, - Ольга рассказывала Саше эту историю с таким удивлением, что Саша засмеялась.
— Ну и отлично, значит, сегодня переделаем массу дел. Давай собираться. Хорошо, что мы не разобрали сумки!
— Это да, только…
— Что? – Саша запереживала. Что еще могло случиться за время, пока она спала?
— Мне очень неудобно появляться перед Василь Василичем, - Олюшка напоминала нашкодившую ученицу, а не учительницу, которая должна была наставлять Александру на путь истинный. Ей, судя по всему, самой нужен был еще педагог.
— Но он же знает, что ты едешь?
— Да.
— И чего стыдиться? Судя по всему, вы уже знакомы, чего сейчас переживать?
— Яа-а… ну… Ты же знаешь, видишь…
— Только не начинай. Я не знаю и не вижу того, что сейчас в твоей голове.
— Я поправилась, Александра. И ты знаешь, как тяжело дались мне эти последние полгода…
— Когда ты поймешь, наконец, что я не знаю, не помню и не притворяюсь, нам с тобой будет намного легче. А сейчас… ты в пальто, и этого совсем не заметно.
— А по дому я тоже буду ходить в пальто? – с полным ртом печенья, произнесла Ольга.
— Если не прекратишь есть печенье, то да, только уже не в своем, а в пальто Дарьи.
«Похоже, конфеты мне придется где-то прятать», - решила Светлана Борисовна. Избавляться от привычки лакомиться парой конфет с чаем на ночь она не собиралась.
10.
Когда состав остановился, Александра какое-то время слышала шипение, видимо, машинист стравливал пар. Но потом наступила полная тишина. Она выглянула в окно и увидела даже не платформу, а просто высокую насыпь, на другой стороне которой стоял двухэтажный добротный рубленый дом.
Вокзалы даже здесь, а их Светлана Борисовна успела увидеть два, страшно шумели: паровозы, люди. А сейчас тихо было настолько, что показалось, заложены уши.
Через несколько минут голоса машиниста и его помощников вернули Сашу к жизни. Она миновала вагон с углем, где его все еще было очень много, и вошла в кабину машиниста. Теперь ей видны были все красоты, что представали перед поездом.
Слева была еще одна ветка, но она не использовалась, скорее всего, никогда. Видимо, для того, чтобы можно было этот состав убрать от «платформы», и на нее мог подъехать еще один. «Но эта забытая всеми станция, видимо, так и не увидит больше ничего, кроме состава из трех вагонов», - подумала Саша и вздохнула.
Данила и Илья под чутким руководством Макара выгружали скарб на сани, с которых спрыгнул мужчина лет сорока в лохматой дохе. Еще одни сани стояли чуть поодаль, и от них на помощь шел еще один.
Когда Александра посмотрела из правого окна на «платформу», увидела карету. Тоже на санях, но в них была впряжена красивая тройка лошадей. Прикинув, что места там в лучшем случае для шестерых, Саша решила, что пора действовать.
— Матушка, вы с гостями поедете вторым рейсом. Можешь развлекать их пока, не знаю… хоть песни пой, хоть шарады загадывай. Но пока карета за вами обернется, я, может, хоть что-то и успею, - выпалила Александра, забежав в купе, где «смиренно» несла тяжелую жизнь, устроенную ей дочкой, Степанида Ильинашна.
— Что я им скажу? Да и чем здесь заняться? Я не могу дождаться, когда приму ванну и лягу в чистую кровать, - прошептала матушка, словно боясь, что их услышат.
— Хорошо, тогда я еду на санях. Как только первые загрузят, я уеду, а ты потяни время, прошу тебя, - Александра взяла ладонь незнакомой женщины в свою и улыбнувшись легонько ее пожала. – Матушка, это не моя причуда. Бог дал нам возможность заработать на жизнь, так не надо ее откидывать. Видишь, эти люди, что приехали за нами, Макар этот с мальчишками… они же все сейчас на нас надеются.
— Иди, яа-аа как смогу, так задержу, - матушка, как показалось Александре, чуть оттаяла.
— Я с тобой! – голос Ольги за спиной вывел Сашу из чувственного контакта с женщиной, которую ей теперь полагалось любить, как мать.
— Мы не поместимся, да и не очень удобно тебе будет ехать на этих коробах. Останься, проследи, чтобы все вещи загрузили и покупки мои не забыли, - развернувшись, Александра подошла к двери, за которой Макар опустил уже лестницу и орудовал лопатой, разгребая снег, чтобы хозяйки и гости не брели по сугробу до кареты.
— Спасибо тебе, Макар. Я поеду на первых санях. Присмотри тут за моими барышнями, - улыбнулась Саша. – А вы потом здесь остаетесь? – мотнула она головой на дом, из двери которого только что вышла дородная женщина в длинной юбке и цигейковой куртке «в талию». Такую Светлана Борисовна видела у своей бабушки. С воротником «шалькой», выточками на талии, на больших черных пуговицах. В ней она была похожа на множество керамических статуэток, стоящих на «горке».
— Да, вон, ишь, Марфа моя уже ждет. Поди, шанег «с молитвой» напекла. Вишь, какой запах стоит? – Макар повел носом. Александра глянула на дом. Из трубы шел дымок, и правда пахло сдобой.
— Хорошие вы здесь все, Макар. А до этого где жили? - спросила Саша, наблюдая за тем, чтобы не прокараулить, когда первые сани погрузят.
— Да-а много где, барыня. Жили и за горами, - он распрямился, ткнув лопату в снег. Вытер тыльной стороной рукавицы заиндевевшую бородку и расстегнул верхнюю пуговицу душегрейки. – Потом в Кисловодске. А тут Прохор Данилыч объявился. Искал машиниста. Я как его задумку-то услышал, так Марфе своей и сказал, что хошь не хошь, а ехать надо. Доброе дело! Да еще и машинистом буду единственным на этом вот железном «коне», - Макар с любовью смотрел на свой поезд, и Саше показалось, что даже теплее, чем на жену, которая явно специально разоделась для встречи мужа и гостей.
— Барыня, вы ли Степанида Ильинишна? – издали спросила Марфа. Но когда подошла ближе, хлопнула себя по бедрам и рассмеялась: - Вот слепошарая баба, молодая-то какая, как наш Данила! Значится, дочка вы нашего барина?
— Дочка, Марфа, дочка. Вот, знакомлюсь с Макаром, да вашим хозяйством, - Саша заметила, что сани погрузили, и мужичок собирается уже отъезжать. – Простите меня, я хочу первой уехать, но я обязательно вас навещу – уж больно хорошо пахнет от вашего дома.
— Конечно, душенька, приезжай, тем более не наш-то дом, а ваш тоже. Вот от этой станции земли-то и начинаются. А дорога, она, как мне Макар объяснил, вся принадлежит Империи, - широко улыбнувшись, ответила женщина лет сорока.
— Стой, стой! – Саша бежала за санями, путаясь в полах длинного пальто и платья. Снега даже на дорожке, которую явно часто прочищают, все равно было много. - С вами поеду, даже не сопротивляйтесь. Я удержусь. Вот, хотя бы тут могу, - указала Саша на два больших «узла» с тряпками.