– Конечно, леди, – кивает экономка.
– Тогда идем, – я подхватила женщину под руку и направилась к лавке.
Там нас встретила улыбающаяся хозяйка, которая заискивающе смотрела на меня.
– Добрый день, леди, чем могу быть вам полезна? – интересуется она сразу же с порога. – У нас есть великолепные ткани, – начинает она расхваливать свои товар. – В платьях из этих тканей даже в самую жаркую погоду вы будете чувствовать себя легко и непринужденно.
– Спасибо, но мы за другими тканями сюда пришли, – я улыбнулась женщине. – Лен и хлопок.
– Лен? – лавочница, казалось, потеряет глаза от удивления. – Хлопок?
– Все верно, – кивнула собеседнице.
– А что же вы будете шить из этих тканей, можно узнать? – лавочница интересуется из праздного любопытства. Ее явно озадачила моя просьба.
– Постельное белье, – ну что ж, это не секрет, для чего мне понадобились эти ткани.
– Я могу вам предложить готовые комплекты? – вдруг всполошилась радостная торговка. – У меня есть чудесные шелковые комплекты, а наволочки с кружевом! – женщина готова уже побежать за прилавок, чтобы показать, чем богата ее лавка. Но я понимаю, что шелковое постельное белье – это невероятно дорого, и потому оно мне банально не по карману. Можно будет потом прикупить несколько комплектов для люксов, но не сейчас, когда денег есть только на самое необходимое.
– Благодарю вас, но пока нас интересует только лен и хлопок, – я вежливо приклеила улыбку к губам.
– Тогда, может быть, могу предложить готовые пошитые комплекты? – предлагает женщина, но я отрицательно качаю головой.
– Простите, мы пока посмотрим, – Грейс улыбается лавочнице, и та понимает намек, уходит в сторонку, оставив нас одних. – Леди, я думала, мы готовые комплекты купим, – она непонимающе хмурится.
– Я видела в одной из комнат в крыле для прислуги швейную машинку, – говорю, улыбаясь улыбкой победителя. – Купить ткань и сшить белье значительно дешевле, чем покупать уже готовые комплекты.
– Но кто будет шить? – экономка приподнимает брови вопросительно. – Я не умею обращаться с этим агрегатом, а руками я и одного комплекта за день не сошью, – объясняет женщина.
– Я сошью, – сказать, что я удивила Грейс, – это ничего не сказать.
– Вы умеете шить на машинке? – экономка даже решила уточнить информацию, чтобы понять, не ослышалась ли она.
– Освоим, не переживай, – я не стала говорить ей, что не шила со времен уроков домоводства в школе. Не поймет Грейс моего юмора, не поймет.
– Как скажете, леди, – кивнула женщина мне с долей недоверия во взгляде. – Уважаемая, нам два тюка хлопка, хотя нет, три. И два тюка льна, – Грейс подзывает к нам лавочнику и отдает указания.
Женщина-торговка, хоть и была расстроена, что мы не купили готовые комплекты, постаралась никак не подать виду. Она отправила на склад мальчишку, который отнес тюки к нам в коляску, а я расплатилась за покупку. При этом я заранее уточнила у Грейс, не дорого ли стоит ткань, на что экономка заверила, что все нормально. Пересчитала свои сбережения и решила, что стоит перейти к покупке продуктов. Я боялась, что с поверенным возникнут проблемы, и как в воду глядела.
Мистер Арчибальд Филчист был уже в конторе и трудился в поте лица. Вернее, он протирал платочком вспотевший от полуденной жары лоб. Его тучная фигура занимала половину кабинета, а чтобы протиснуться между столом и конторкой, он вставал боком, но вот незадача: в профиль он был не меньшего размера, чем и в анфас.
– О, леди Олдрич, я так рад вас видеть! – начал расшаркиваться мужчина. Он попытался ловко вскочить со своего места, но вместо этого смахнул со стола какие-то письма, что только что читал. Я подняла конверты, и взгляд задержался на сургучной печати, что скрепляла одно из писем. Это была эмблема моего мужа. Я только хотела посмотреть, что там за письмо, и пусть бы этот толстяк думал обо мне все, что ему угодно, как поверенный проявил невероятную ловкость, с его-то комплекцией. Он выхватил у меня из рук письма, а сам вцепился в мою кисть, припадая к ней жирными губами. Я еле сдержала рвотный позыв и, забрав свою руку, постаралась незаметно протереть ее платочком.
– Вы меня ждали? – я выразительно посмотрела на письма в руках мужчины, но тот словно не понимает, на что именно я намекаю.
– Конечно, мой помощник предупредил, что вы изволили меня сегодня навестить, но я в силу непреодолимых обстоятелсьтв был еще не на службе, – расшаркивался мистер Филчист.
– А я думала, вас о моем визите известил мой супруг, – я снова выразительно уставилась на письма в руках толстяка. Настолько выразительный взгляд он уже не мог игнорировать и прикидываться слепым.
– Ой, вы, наверно, увидели герб вашего супруга и так подумали? – мистер Филчист даже хохотнул, пытаясь показать, насколько же абсурдно мое предположение. – Это старые письма, – улыбается поверенный, но, естественно, не дает мне в этом убедиться.
– То есть вы не получали недавно писем от моего мужа? – я немного растерялась. Я понимала, что возникнут проблем, но что мне настолько откровенно будут вешать лапшу на уши, я и предположить не могла. Ну а что я хотела? Меня воспринимают как прежнюю Софи, хозяйку этого тела. Девушку, которой можно было рассказать сказки, и она в силу наивности поверила во все, что ей скажут. Вот только я не она. Со мной такие шуточки не пройдут.
– Нет, леди, – и мужчина смотрит на меня самым услужливым взглядом, что имеется у него на вооружении. – Не получал. А должен был? – поверенный возвращается на свое место и убирает письма в ящик, и запирает этот самый ящик на ключ. Значит, мое предположение оказалось верным. Меня решили облапошить. Получается, что мой муженек отправил все же письмо этому прохиндею, но, видимо, с какими-то другими распоряжениями, а не теми, о которых мы договаривались ранее. И почему я не подумала об этом и не привезла письмо сама? И ведь мелькала же мысль, но поверила в порядочность супруга. А зря. Все-таки он меня очаровал, когда мы обсуждали все в столице, и я уши-то и развесила. Мир другой, а ошибочки я совершаю те же. И почему я, наивная клуша, поверила словам дражайшего супруга? Ему же выгодно со мной развестись, вот он и предпринимает все возможные для этого меры. Но еще большим унижением будет, если я прогорю со своей идеей, но он не захочет получать свою награду. Не станет разводиться со мной, просто щелкнет по носу зарвавшуюся жену и укажет ей на ее место. Боже, я готова была зарычать от злости, но вынуждена держать лицо. Так и хочется прижать этого толстяка, забрать у него ключ и заглянуть в ящик, чтобы прочесть письмо. Если бы оно у меня осталось, это было бы доказательства нечестной игры моего мужа против меня.
– Должен был, – цежу сквозь зубы.
– О, вы не расстраивайтесь. Может, письмо затерялось, – посмеивается мистер Филчист. – У нас тут в провинции так бывает. Все неспешные и очень медлительные, – добавил мужчина.
– Я заметила, – поджимаю губы. Даже толстяк понял, что я намекала на него.
– А там должны были быть распоряжения финансового характера? – интересуется мужчина, глядя на меня своими поросячьими блеклыми глазенками. Я еле сдержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо от злости. Еще и спрашивает, зная все точнее некуда, что должно было быть в письме. Потому что это самое письмо лежит у него в ящике стола!
– Вероятно, – гордость не позволяет мне рассказать о нашей договоренности с мужем.
– О, я могу ссудить вам небольшую сумму на платья и шляпки в счет распоряжений вашего супруга, – предлагает мне поверенный, а я так сильно сжала зубы от злости на двуличность этого мерзавца, что, кажется, скулы сейчас сведет. – Скажем так, пять золотых. Думаю, хватит, – и мужчина снова вскочил со своего стула, подошел к конторке, вернее протиснулся к ней, и открыл ящик, тоже запертый на ключ. В мешочке лежало прилично монет, но он отсчитал пять монеток и протянул их мне.
О, как же я хотела бросить эти деньги ему в лицо, как же я хотела гордо задрать голову, развернуться и уйти, а муженек пусть подавится своей подачкой, но я не могу себе этого позволить. У меня в гостинице сегодня прибавится четыре рта, которые надо кормить, и даже эти пять монет будут мне не лишними.
– Благодарю, – я сжимаю в руке монеты. – Где нужно расписаться?
– О, я сам укажу все. Можете не волноваться, леди, – улыбнулся мерзкий толстяк.
– Тогда доброго дня, – и я, развернувшись на каблуках, чеканя шаг, вышла из кабинета мистера Филчиста.
– Ну, как прошло? – Грейс смотрела на меня с надеждой.
– Этот мерзавец считает, что я дура! – у меня внутри все клокочет от раздражения. Ничто так хорошо не стимулирует работу моего мозга, как злость.
– Он так вам и сказал? – экономка смотрит на меня с удивлением и недоверием.
– Эх, если бы, – мой ответ еще сильнее шокировал женщину.
– Но, леди, – служанка пролепетала это так растерянно, что это вызвало даже улыбку.
– Если бы он меня оскорбил, я бы могла отвесить ему пощечину, – объяснила я свои слова. – А так мне только руки продезинфицировать спиртом хочется.
– Он очень скользкий человек, – прошептала Грейс, словно я сама этого еще не поняла. – Здесь в городе было несколько поверенных, но все они разорились, а этому хоть бы хны. Вот все и вынуждены с ним работать.
– Он прохиндей и мошенник, – я была согласна с экономкой в оценке местного поверенного. – Но с ним я разберусь позже, а сейчас на рынок. У нас есть немного деньжат, и нам надо купить продукты на них.
Пока мы ехали до рынка, я немного успокоилась. Видимо, придется заложить все украшения, что имеются. Если мой муженек думает, что меня можно так просто заставить отказаться от своей идеи, то он плохо меня знает. Хотя о чем это я? Он меня вообще не знает. Он знает прежнюю Софи, скромную и застенчивую, и ориентируется на то, что бы сделала она. Но, слава небесам, я не она. Я вообще не считаю, что скромность украшает женщину. Я считаю, что скромность вообще никого не украшает: ни женщину, ни мужчину, ни ребенка. Если бы кто-то узнал, что, по моему глубокому убеждению, скромность вообще не добродетель, а наоборот, некий тормоз в развитии и движении вперед человека как личности, меня бы, наверное, сожгли на костре за инакомыслие.