— У нее есть причины ненавидеть мужчин, — тихо призналась я.
— Да, это чувствуется. Но мы ведь о другом, правда? Так что в твоем понимании любовь, Петуния?
Я снова пожала плечами.
— Наверное, как у родителей. Мама рассказывала нам о том, как они встречались с папой. Красиво.
— Не думаю, что твоя мама рассказала все как есть, Пети. Детям обычно преподносят сказку. Да и не о маме мы, а о тебе. Я ведь спрашиваю о тебе. Что ты думаешь о любви?
Риме впился в меня немигающим взглядом. Нет, я знала, что в голову он не полезет, но все же стало не по себе.
И этот его вопрос...
— Если постоянно думаешь об одном мужчине, но при этом ненавидишь его, — пробормотала.
— Ненавидишь его? Или себя за неуверенность?
— Да, не знаю, — поджав губы, испытала такую злость. — Зачем я вообще об этом заговорила? Где я, а где какая-то там любовь? Я не создана для этой ерунды. Чувства — это вообще ненужное и...
— Ясно, влюбилась, — засмеялся Риме. — Вернее, до тебя дошло, да? Долго, конечно. Но и ладно. Отвечая на твой вопрос. Да, я влюблялся. Тебя люблю, Петуния.
Услышав его, замерла и недоверчиво приподняла бровь.
— Спроси за что? — он подался вперед. — Ну же, попытайся взглянуть на себя моими глазами.
— Риме, ты мой друг и... — я стушевалась.
Как-то, задавая ему вопрос, я не на то рассчитывала.
— А я разве жду взаимности? Нет, Петуния, любовь она разная. Я рядом с тобой очеловечиваюсь. Хрон, он хоть и полукровка, а все равно ходячая штука для убийства. Нам настолько не хватает эмоций, что мы ваши поглощаем. Так что да, Петуния, я тебя очень люблю и не хочу ни с кем делиться, но, видимо, придется. Я тебя как хрон люблю. Но вот то, о чем спросила ты... Наверное, я все еще на такие чувства неспособен. Иногда я улавливаю кое-что любопытное для себя. Прислушиваюсь к этим эмоциям и запоминаю их.
Выдохнув, я покосилась на дверь.
Ребята поднялись из трюма и отправились на мостик. Они прошли мимо кухни и не заметили нас.
Хотя Кирроси и скользнул взглядом по двери.
— Короче, нашла я у кого спрашивать, — пробурчала. — А чего все собираются?
— Трусиха ты, в себе неуверенная. Все сестрой как щитом прикрываешься, потому что боишься всего.
— Неправда, — я скривилась. — Я лучшая ученица группы и...
— ... и большая трусиха. А собираются все, потому что Лукер позвал. Он поймал сигнал. Кажется, за нами тенью следуют конкуренты. Прав был этот твой профессор бородатый. Будут нас копировать.
— И ты молчал! О всякой ерунде сидим болтаем!
Он так посмотрел на меня. Обиженно. Нижняя губа задрожала, реснички захлопали.
— Я ей в любви признаюсь, а она...
В этот момент я взгляд на дверь подняла. Вот словно шестое чувство сработало.
Так и есть, в проходе Лукер.
Большой, злой орш с горящими глазами.
— Риме! А не пошел бы ты... — рявкнул он, сотрясая стены.
— Пети, но ты же любишь меня, правда? — этот хрон недоделанный подался ко мне. — Скажи мне «да».
— На что? — не поняла я.
— На все! — и взгляд такой просящий.
Стул, скрипя ножками, проехался назад, и мой лучший друг оказался на полу.
— Риме, — вскочив, я побежала к нему. — Лукер, да что ты творишь! Он же шутит так. За что ты его?
— Я его еще и пальцем не тронул, — процедил орш. — Хватит меня бесить, друг. Иначе я сорвусь.
— Два года не срывался, чего вдруг начнешь? — страдальческое выражение покинуло лицо хрона.
Он нагло улыбнулся и обнял меня за плечи.
— Вот, отвечая на твой вопрос, любовь моя, когда мужик вот так выпускает пар из носа, значит, он неровно к тебе дышит. Запоминай.
Захохотав, Риме вскочил на ноги и помог мне.
— Пошли разбираться с твоей вражиной. Интересно, что там за особа такая. И да. Лукер, у Петунии есть к тебе вопрос. Объясни ей, что такое любовь, а то у меня не вышло.
Орш повернулся ко мне и прищурился. Встрепенувшись, я обогнала Риме и понеслась на мостик.
— Ну и кто ты после этого, Петуния Войнич, как не трусиха! — прилетело мне в спину от друга.
Глава 18
Забравшись с ногами в облюбованное кресло, нервно сжимала подлокотники. Всё шутка Риме из головы не шла. Ну, нашел кого попросить мне о любви рассказать.
Выдохнув, я упрямо смотрела в монитор. Настраивала мысли на ботанику. Важна лишь наука, все остальное — лишнее.
Но взгляд все равно предательски смещался на место капитана, за которым сидел Лукер.
Он зло ухмылялся.
— Кажется, с нами и правда хотят связаться. Попугать, наверное, — Кирроси аж от нетерпения подпрыгивал на месте. — Включай уже, Лукер, не дразни.
— Близняшки кендалийки идут к нам, — Дупел с Мити многозначительно переглянулись. — Красоточки с фиалковыми глазами. Миниатюрные, изящные... Все как мы любим.
Далам рядом с ними лишь тяжело вздохнул. Но на всякий случай пригладил свои густые темные волосы, собранные в хвост. Видимо, если вдруг тем самым сестричкам блондины не понравятся.
Закатив глаза, я выдохнула.
Что с мужиков возьмешь, кроме анализов?
— Лукер, давай веселье, — к Кирроси подсел Риме.
— Даю! — орш застучал пальцами по клавиатуре.
Над пультом развернулось огромное голографическое окно с нежной синей подсветкой. Пошла рябь. Несколько раз изображение моргнуло, но так и не появилось.
— Петуния, подойди, пожалуйста, — Лукер уперся в меня взглядом.
Заинтригованная происходящим, я не почувствовала подвоха и направилась к нему. — Я сейчас вещь одну сделаю, но потому что надо так. Для психологического эффекта. Ты ведь у нас главная, правда? — он заглянул в мои глаза, и я настороженно кивнула. — А главная не должна сидеть у выхода. Поэтому, — рывок, и я оказалась у него на коленях.
Открыла рот, чтобы возмутиться, и тут же ощутила его палец на губах. Второй рукой он нажал на панель, и изображение на большом мониторе подернулось.
— Сиди, Петуния, — шепнул он. — Это место капитана, и они должны видеть тебя сильной, властной.
— И какую мне власть даст факт, что я... — у меня даже духу не хватило договорить, мое бедное сердце отбивало дробь в ушах. Внизу живота стало странно горячо. Стиснув бедра, я уставилась на орша, ожидая ответа.
— Полную, — он улыбнулся и бросил быстрый взгляд на Риме. — Он действительно тебе признался в любви?
— Ага, — я рассеянно кивнула и, отвернувшись, уставилась на экран.
Даже не понимала, что волнует больше: Лукер или встреча с Соели.
— И что ты ему ответила?
— Кому? Риме? — Лукер был так невыносимо близко, что мысли сбивались.
Опомнившись, я все же попыталась подняться.
— Они появятся в любой момент, ты ведь не хочешь, чтобы эта девица стала свидетельницей нашей ссоры? — Лукер меня легко удержал.
— Это шантаж! — прошипела я.
— Да. Так что ты ответила на признание в любви, Петуния?
— Нашел о чем говорить, — я снова рванула с его колен, но...
— Петуния, сиди где сидишь! — в два голоса пригвоздили меня к месту Кирр и, собственно, сам воздыхатель.
Отпрянув, я снова оказалась в объятиях орша.
— Так что там с признанием? — его дыхание разбилось о мои волосы.
— Я ничего не отвечала Риме, — нервно затараторила, — потому что он ничего и не просил. Мы друзья!
— Да вы посмотрите, заучка Войнич на ручках у мужчины, — раздался звонкий хохот. — Видимо, ты там единственная, раз уже на кости кидаются.
Замерев, я позволила Лукеру себя приобнять.
Подняв голову, взглянула на экран.
— Элика эм Соели, — процедила зло. — Все такая же мерзкая.
Она высокомерно задрала нос и уставилась на Лукера. Прошлась по нему оценивающим взглядом и поправила рукой широкий воротник кофточки, увеличивая декольте. Показались округлости ее груди.
Я напряглась и вдруг почувствовала губы Лукера на своем ушке.
— Спроси, что ей нужно, — шепнул он, обжигая мою кожу своим дыханием. — Соберись.
Я сглотнула. Как-то не до этой особы уже было.
— Причина твоего вызова, Соели? — я сознательно сократила ее родовое имя, зная, как кендалиек это бесит. — Уж не удачи мне с моим грантом пожелать, так точно.
Мой голос почти не дрожал.
— Умница, — снова шепнул Лукер, сжимая губами мочку моего ушка.
Соели зло сверкнула глазами, ей не понравилось, что Лукер никак не отреагировал на нее. И хуже того, он демонстративно выказывал внимание мне. Откинувшись на спинку, она резким размашистым движением увеличила обзор камеры. Теперь мы видели и остальных членов их команды. Всего шестеро. Пожилой краснокожий мужчина, наваи, в форме капитана. Казалось, его вообще мы не интересовали, он разглядывал карту на своем экране, составляя маршрут. Два амбала-дагара. Взгляд их узких глаз бегло исследовал нас на экране. Увидев Риме, один из них нервно пригладил широкий плоский рог.
С другой стороны от рогатых сидели те самые близняшки. Красивые, стройные и, кажется, совершенно одинаковые. Черные волосы заплетены в косы, лиловые глаза выдавали их настороженность.
— Хм... — наши братцы-сакали подались вперед. — Красавицы, а вашей маме два обеспеченных зятя не нужны? — прогорланили они хором.
Ответом им был весьма брезгливый взгляд.
— Значит, нужны, — Мити и Дупел переглянулись.
Я еще никогда не видела их такими хитрющими.
— Вы ничего не попутали, жалкие сакали? — зашипела Соели. — Где вы, а где мы?
— А где ты, лапушка? — Кирр поиграл бровями. — Поведай нам?
Я напряглась. Лукер поставил подбородок на мое плечо и наблюдал.
— Он ее считывает, — прошептал он. — Снимает маску поверхностных эмоций.
— Ну раз сакали не нравятся, так, может, мамочке хрон приглянется? — Риме подался вперед и улыбнулся так, что у многих бы поджилки затряслись. — Петуния, любовь моя, раз ты сегодня отвергла меня, то можно мне вот их? Готов жениться сразу на обеих, — он, не убирая с лица жутких полос, разделяющих его щеки от уголка рта до мочки уха, показал на близняшек.