И Анну увлекло в водоворот умелых стремительных рук.
Когда от нее отстали, высвободили из душных объятий, Анна благоухала духами и тонула в бархатных разливах эльфийского наряда. Волосы подняли наверх, закололи шпильками. И пудра… От нее хотелось чихнуть.
А еще в голову сразу полезли нехорошие мысли.
— Из чего пудра сделана? — Анна с подозрением указала на баночку цвета слоновой кости.
Маргарет удивилась вопросу.
— Из муки. Тени тоже. В них истолченные и зачарованные лепестки цветов. А что?
— Да нет, ничего…
В родном мире Анны были времена, когда в пудру добавляли свинец, и женщины потом умирали в муках…
Здесь не так.
И все равно было как-то тревожно от всей этой… красоты. Неуютно. Неудобно. Будто связали по рукам и ногам. Будто надо идти по канату, балансируя…
«Ладно. Потерплю вечерок — и все», — уговаривала себя Анна.
Уговоры были ложью. Одним «вечерком» тут явно не отделаешься.
— Выглядишь превосходно! — Маргарет хлопнула в ладоши, покружилась вокруг себя, поднимая подолом ветер.
Пока Анну преображали, вторая половина слуг занималась сестрой. И теперь младшая сияла, как дива. Черные локоны, напитанные ночью, лежали на плечах блестящими змеями. Сыпались по груди сверкающие подвески. Гладкое платье омывало фигуру струями пурпурного шелка.
Ей подали белую накидку из меха, расшитую серебром, положили на плечи. Вторую похожую, только темную, принесли Анне.
И туфли.
Анна взяла свои, без каблука, коричневые.
Немного стоптанные.
Простецкие и невыразительные, в общем-то.
Но удобные.
Маргарет возмутилась, только увидев их, и велела немедленно принести что-то из своей коллекции.
К счастью, в узкие, с каблуками, Анна не влезла — протез хоть и радовал универсальностью, в сверхнизкий подъем все же не прошел.
В итоге подошли черные, простые, на низком каблуке...
Сестры покинули дом и пошли пешком. Анна не успела спросить, далеко ли идти, а Маргарет уже завела ее в соседнюю дверь.
Салон располагался на первом этаже того же дома. Его резные двери были гостеприимно распахнуты. Просторный холл полнился теплом и сетом. Коктейлем из духов, мужских и женских. Пасти зеркальных шкафов раскрывались и закрывались, поглощая плащи, шубы, пальто…
— Можешь идти.
Маргарет отпустила слугу с зонтом, провожавшего их до места. На улице накрапывал дождь.
И они нырнули в нарядную пучину столичного света.
У Анны даже дух захватило на мгновение. Она не привыкла. Вернее, совершенно отвыкла от каких-либо торжеств. Самыми пышными на ее памяти были юбилеи коллег Ивана, пожилых начальников.
И похороны их же.
На юбилеях все было просто. Застолье, выпивка, закуска, наемный певец с караоке-системой, исполняющий романсы, бардовские песни и иногда шансон. Сиди, ешь, слушай…
А тут — знать, ночь, роскошь, сплетни. Она ничего не знала о подобных приемах.
Ну что ж, по крайней мере, у нее есть красивое платье…
Меха соскользнули с плеч и были стремительно утянуты в ближайший шкаф расторопной прислугой.
Маргарет поторопила:
— Идем скорее.
Анна поспешила за ней следом, надеясь раствориться в сестриной тени и быть незаметной.
Не получилось.
У первого же кофейного стола пришлось раскланиваться с компанией господ, проявивших к ее персоне интерес.
— Герцогиня Лирнийская, графиня Кларк! Как же мы рады вас видеть, — пропела полная дама с высокой прической, украшенной перьями.
— И я рада. Вечер добрый, — поприветствовала Анна пока что неизвестно кого.
— Добрый-добрый, — расплылась в улыбке Маргарет. — Сегодня у вас аншлаг, милая Северина. Поздравляю от всей души.
Хозяйка. Ясно.
— Спасибо, дорогие мои. — Дама расплылась в сладкой улыбке. — Вечер обещает быть приятным. И вы сегодня мои брильянты в золотой короне. Попробуйте вино. Возьмите угощения. Тарталетки с икрой и лимонной цедрой получились на славу.
Дама отсалютовала бокалом с игристым вином и продолжила разговор с парой пожилых седовласых мужчин, лоснящихся в свете ламп тем особым блеском, какой бывает у сытых котов.
— Северина Бранд, — шепнула Анне Маргарет, подтверждая догадку. — Твой бодрый вид она явно оценила.
Сама Анна не считала свой вид таковым. На ногах ее держало прежде всего любопытство — про подобные приемы она читала в классике, а тут личное присутствие… Интересно же.
Мимо дымком протек серый официант, почти невидимый на фоне общей кричащей яркости. Поднос в его руке не качался, отчего казалось, что официант катится на колесиках и совсем не переставляет ноги.
Маргарет подхватила с подноса стройный бокал в плетении узорных гравировок. Слишком резко. Вино шипуче плеснуло ей на запястье. Качнулась надетая на край бокала долька ананаса.
Сестрица весело рассмеялась и махом все выпила. Хищно оттопырив губы — чтобы не смазалась помада, — впилась зубами в сочный фрукт.
— Возьми и ты, Ани.
— Нет. — Анна зареклась прикасаться к алкоголю. Не то место и не то время. — Не хочу, чтобы голова потом болела.
Удивительно, но Маргарет не стала настаивать.
— Не хочешь, как хочешь. — Ее явно интересовало другое. — Уже шепчутся, смотри. — Она указала на группку гостей, собравшуюся под огромной настенной росписью в рамке из золотой лепнины. — На тебя поглядывают.
— Чего они хотят? — нахмурилась Анна.
Происходящее напоминало коалиции и переглядки в средней школе. Все эти дружбы против друг друга и разговорчики за глаза…
— Подробностей, — туманно пояснила Маргарет.
— Подробностей чего?
— Того, как ты страдаешь от предательства.
— Ясно…
Анна понимающе покивала. Внимательно оглядела гостей. Все нарядные, все красивые, все влиятельные… Развлекаются ерундой уровня дешевого ток-шоу.
Скучно как.
А насчет страданий… В памяти, стремительно подстраивающейся под новую реальность, накал эмоций после Иванова предательства уже остыл. Краски боли тускнели и истлевали. Почти не осталось их.
Герцог же, виновник страданий предшественницы, вызывал лишь отвращение и презрение. Тут тоже приятного мало, но это иное. И, что радует, прошел вдруг страх.
— Ты должна сиять! — велела сестра.
— Я постараюсь, — вдохновившись ее задором, пообещала Анна.
Она выпрямила спину и пошла следом за Маргарет в центр зала.
Там бледная девушка в серебристых шелках играла на клавесине. Тонкая диадема приминала буйные каштановые кудри. Пальцы порхали над клавишами. Ресницы на полуопущенных веках трепетали в такт мелодии.
Вокруг толпились зрители. Те, что стояли ближе, молчали и внимали. Те, что подальше, тихо гудели с пчелиной монотонностью.
Сестра повела к дальнему столу, за которым восседала очередная компания. Гудящие проводили Анну заинтересованными взглядами и зажужжали активнее.
— Госпожа Беверли, господин Саган, господин Нэйтли… — Маргарет опустилась в свободное кресло у стола. Одно из двух. Поприветствовала по очереди всех присутствующих. Мило улыбнулась. — А я сегодня не одна.
Анна села рядом.
— Герцогиня… — Господин Саган, поджарый, кудрявый и крутоусый, похожий на стереотипного гусара, оценивающе оглядел Анну. С головы до ног. — Вы прекрасны, как всегда.
В хитрых глазах его плескалось недоумение. Комплимент был по сути вопросом.
Который озвучила пышненькая розовощекая госпожа Беверли.
— Как вам удается так держаться в такое-то сложное время? — спросила она практически напрямую, но Анна сделала вид, что не поняла.
Прикинулась дурочкой.
— Я пью кофе по утрам. Всегда. Очень крепкий. А вечером травяной чай с особым сбором. От вина решила отказаться совсем…
Вышло убедительно.
Маргарет хрюкнула, неэлегантно подавившись игристым. Отставила бокал в сторону.
— Ах… — растерялась на миг госпожа Беверли. — Я ведь не об этом…
— О чем же? — Анна невинно вскинула брови.
— О вашем горе…
Кажется, госпожа Беверли ее искренне жалела, хоть и не без доли любопытства.
— О вашей оплошности, из-за которой вы потеряли мужа, — вмешался господин с недовольной миной на сальном лице.
Его имени Анна не запомнила.
Неприятный какой…
— И какую же оплошность я совершила? — уточнила она спокойно.
Уже догадываясь, что прозвучит в ответ.
— Потеряли ногу…
Тут он перегнул.
Перегнул палку так, что все остальные, сидящие за столом, посмотрели на него с глубоким осуждением.
Анна вздохнула.
Сальный господин явно был из тех людей, что просто обожают говорить другим гадости, искренне считая себя этакими правдорубами. «Не обижайся, но это же правда! Уж такой я человек, не могу молчать…» Анна встречалась с подобными типами в прошлой жизни.
И не обижалась.
Просто прекращала всякое общение раз и навсегда.
Маргарет побагровела от возмущения. Она уже начала подниматься из-за стола, но Анна мягко тронула ее за руку. Улыбнулась.
Нет-нет. Они еще поговорят.
Главное сегодня — бодрость и жизнерадостность.
— И как вы эту мою оплошность себе представляете? — Она растянула улыбку шире. — Мне интересно? Вышла я на прогулку в сад, зазевалась, глядь — а ноги-то и нету! Вот же растяпа, потеряла…
Госпожа Беверли, которая минуту назад взирала на Анну чуть ли не со слезами, громко рассмеялась, но тут же смутилась и приложила к губам кружевной платочек.
Дружно гыгыкнули господин Нэйтли и его соседи.
Сальный «правдоруб» сердито поджал губы. Буркнул что-то под нос.
«Гусар» Саган громогласно хохотнул и похлопал его по плечу.
— Ну что же вы, господин Борвокс, верите глупым сплетням? Разве будет изуродованная женщина столь непринужденно порхать по приемам? Конечно, нет! Лишившись красоты, любая дама спрячется от чужих глаз, чтобы не опозориться ненароком. Это все выдумки про утраченную ногу…
И этот не лучше…
— Вовсе не выдумки, — объявила Анна во всеуслышание. — Чистейшая правда.
И в доказательство чуть-чуть подол приподняла. Поводила стопой, раскручивая послушный шарнир.