— Давай, — согласилась Анна.
Она неожиданно легко поднялась. Протез почти не ощущался. Шарнир в щиколотке двигался удобно, мягко, подчиняясь малейшему мысленному импульсу. Пришлось постоять немного, чтобы разобраться с ощущениями, но спустя буквально пару минут, Анна уверенно двинулась к повозке.
Тарантас не имел специальных скамеек для пассажиров, поэтому импровизированное сиденье было собрано из пары поставленных друг на дружку чемоданов, укрытых коровьей шкурой.
— Я просила у его светлости медвежью, — пожаловалась камеристка, приставляя к борту короткую лесенку. — Говорила: вдруг холодно будет в старом-то имении? Не дал.
— Обойдемся. — Анна взобралась на чемоданы. Села поудобнее. Накинула на плечи лежащую в мятой раковине свернутого тента шаль. Задала вопрос, ответ на который знала и так: — Из-за ноги он со мной на самом деле разводится, да?
Герцог мог хоть десяток любовниц иметь на стороне, но развод…
Развод был обусловлен иной причиной. Простой и банальной. Сколько раз Анна наблюдала подобное в своем мире. Скольких «любимых» жен благодарные супруги отправляли в утиль, стоило тем заболеть или покалечиться…
Все тут ясно и понятно: герцогу увечная жена не нужна. Не по статусу! С такой и в свет не выйти, и в постель не лечь…
От мысли о «супружеском долге» с неизвестным, чужим мужчиной у Анны по спине пробежал холодок. Она расправила рюши на подоле, прикасаясь к правой ноге с невольной благодарностью. Уж лучше эльфийский протез, чем очередной муж-предатель под боком.
Мариса кряхтя влезла на длинные дроги — мощная рама повозки выходила далеко вперед, — потопталась на них, удобнее собирая поводья, села на низкий облучок. Обернулась.
Причмокнула лошадям:
— Ну, пошли, мои хорошие! — Пегие коняги дружно налегли, утягивая поскрипывающий тарантас к ближайшему холму. Полуобернувшись через плечо, камеристка призналась вдруг: — Я боялась, что уж эта-то новость, про ногу, вас подкосит, а вы, госпожа, будто еще бодрее стали?
— Нога ходит — и ладно, — отшутилась Анна. Поинтересовалась, желая разрядить напряженную обстановку: — Долго нам до Драконьего дола ехать?
Мариса вгляделась в плавные изгибы далекого леса.
— К закату будем.
Лошади шли шагом.
Дорога была неровной: где заросла бугорками осоки, где ощетинилась камнями и корнями. Вдоль пути стояли плакучие березы. Изредка попадались и пестрые молодые сосенки. Торчали так и тут из плотной травяной шкуры глыбы белого известняка. Где-то вдали мелодично и звонко пела река.
Повозка выехала из перелеска и двинулась через поле. Трясти почти перестало. Лошадки прибавили ходу.
Анна смотрела на резную, чуть подсушенную ранней осенью полынь, на пушистую вату отцветшего кипрея, на желтые кисти золотарника. На подрощенный выводок перепелок, выбежавший к повозке из норки травяного лабиринта и тут же скрывшийся с глаз в соседнем темном ходе.
Локоны, выбившиеся из строгой прически, приятно щекотали шею и щеки.
— Как же здесь хорошо! — произнесла она вслух.
Мариса отчего-то не разделила ее восторга. Натянула поводья и остановила лошадей.
— Тпр-р-р. Стойте. — Она вгляделась в дальний край поля. Нахмурилась и помрачнела. Буркнула под нос короткое: — Проклятье…
— Что случилось? — забеспокоилась Анна.
— Едут. Сюда, — туманно пояснила камеристка. — Только их не хватало…
Анна поняла, куда та смотрит. В золотисто-зеленой дымке плыли к ним через поле едва различимые фигуры всадников.
— Кто это? — спросила она.
— Эльфы, госпожа, — донеслось в ответ.
В голосе Марисы звучала нескрываемая тревога.
Анна постаралась выяснить ее причину:
— Встреча с ними принесет нам какие-то проблемы?
— Кто их знает? — пожала плечами камеристка. — Просто они людей не особо жалуют.
— Тут их земли?
— Нет. По соседству. Выше и ниже по течению реки. Но ездят они везде без преград. По чужим землям тоже. У них с нашим королем особый договор.
— Понятно, — мрачно кивнула Анна и приготовилась к встрече.
Всадники стремительно приближались. Над колыханием травы один за другим вычертились стремительные силуэты охотничьих собак, что неслись во главе кавалькады. Белые борзые с глазами, похожими на синие кристаллы, подбежали первыми и окружили повозку.
Пегий мерин, правый в упряжке, прижал уши и неловко попятился, опасно вывернув дышло.
— Тпр-р-р, спокойно! — скомандовала испуганному животному возница.
Анна не боялась собак, но эти, эльфийские, вызывали у нее невольную оторопь. Крылось в их платиновых силуэтах, в остро вытянутых мордах, в мерном кружении вокруг тарантаса какое-то кровожадное, почти акулье спокойствие. И превосходство. Они настигли добычу и знают, что жертве не уйти…
Неприятное такое ощущение.
— Фу! А ну отойди! Нельзя! — прикрикнула Анна на самую активную из собак, когда та попыталась сунуться под дышло и цапнуть перепуганного мерина за пушистые бабки.
Борзая послушалась и отступила, буравя Анну сапфировым взглядом. Анна ощутила, как прокатилась по позвоночнику короткая волна адреналина. Собака могла укусить. Лошадь могла понести…
Как эхо того ужаса, что пережила предыдущая хозяйка тела…
Всадники подъехали, окружили, нависли со всех сторон. Вид их оказался более чем впечатляющим. Длинноногие лошади возносили седоков так высоко, что Анне и Марисе пришлось закинуть головы, чтобы вглядеться в их лица. Светлые волосы рассыпались водопадами по широким плечам. Блестели узоры на легкой броне. Мягко струились плащи цвета припорошенной первым снегом травы у четверых, морозно-синие у двоих.
Всего всадников было шестеро.
Эльфы…
Нечеловеческая красота мешалась в них с таинственной, скрытой жутью. Шесть пар глаз всех оттенков зеленого оглядели Анну с ледяным высокомерием.
— Кто вы такие и что здесь делаете? — спросил один из эльфов.
Вышивка на его плаще была самой богатой. Сбруя лошади блестела серебряными клепками. Анна решила, что он, должно быть, является предводителем отряда.
— Я герцогиня Анна Лирнийская, — представилась она, искренне надеясь, что произнесла свое новое имя и титул правильно. — Это моя камеристка. — Кивнула на притихшую Марису. — Я еду в Драконий дол. Там мое родовое имение. У вас ко мне какое-то дело? Зачем вы остановили меня?
Анна решила подняться для убедительности.
В этот момент одна из собак все-таки бросилась — встала на задние лапы и, перекинувшись через борт тарантаса, хватила Анну зубами за правую ногу…
— Нельзя! — прикрикнул эльф-предводитель. Собака тут же отскочила и послушно села в сторонке. — Так, значит, вы жена лирнийского герцога? И что же заставило вас покинуть Лирн? Одну?
— Дела. Личные. — Анна с трудом укротила взметнувшийся в груди вихрь возмущения. Резко расправила порванный подол. Чего этому любопытному эльфу надо? Лучше бы за животными своими следил… — Это все, что вас интересует? Я ответила на ваши вопросы? — поинтересовалась она холодно.
— Вполне. — Эльф хищно прищурился. — Я доложу о вас господину.
Сказав это, он круто развернул коня, свистнул собак и поскакал прочь. Его спутники последовали за ним.
— Ни «до свиданья» тебе, ни «извините», — не удержалась от возмущения Анна.
— Что вы, госпожа! — обернулась с облучка Мариса. — Разве ж эльфы будут перед людьми извиняться? Мы для них, что мыши. Даже благородных, вроде вас, они с собой на одну ступеньку не ставят. — Она облегченно выдохнула. — Уехали, и слава небесам… — Потом вспомнила про атаку борзой и разволновалась: — Сильно вас эльфийская псина-то тяпнула?
— Нет. Моя нога ей не по зубам оказалась, — прозвучал ответ.
— Ну и хорошо, — обрадовалась камеристка, успокоив: — А платье я вам починю. — Крикнула лошадям: — Но! Пошли, мои хорошие!
Повозка тронулась.
— Что это за отряд был? — принялась выяснять Анна. — Кто они такие? Охотники? Солдаты? Почему носят броню?
— Это егеря, — пояснила Мариса. — Они служат эльфийским князьям. За всем тут следят, все вынюхивают, все разведывают. Разбойников ловят, если те в окрестностях появляются.
— Это хорошо, что ловят. — Анна задумчиво оглядела острый гребень леса впереди. — Места тут довольно глухие… А кому они о нас доложить хотят? Князю?
— Князьям. Их тут трое поблизости. Судя по разному цвету плащей, эти егеря из разных отрядов. Случайно, видимо, объединились.
— А что, разбойников тут много? — продолжила Анна свои расспросы.
— Захаживают, говорят. А еще по реке на кораблях проплывают. Пока король с князьями договор не заключил, разбойникам и пиратам тут раздолье было. Теперь — нет.
Дорога углубилась в смешанный подлесок. Колеи пошли ямами. Затрясло так, что Анна чуть язык себе не прикусила.
Мариса направила лошадей к замшелому валуну, притаившемуся у берез. Остановила. Спрыгнула на землю.
— Разве мы приехали? — удивилась Анна.
Она огляделась в поисках хоть какого-то жилья, но на него и намека не было. Кругом молодые деревья стояли плотной решеткой, и щетинилась на высоких кочках трава.
Мариса принялась распрягать лошадей, поясняя:
— Дальше придется пешком. Дороги нормальной до имения нет. Лошади пройдут, но без повозки.
— Почему нет? Как же так? — удивилась Анна.
— Большой мост обвалился, когда река Великая из берегов вышла, — пояснила спутница и, решив, что герцогиня не хочет долго шагать на своих двоих, успокоила: — Ничего, госпожа. Тут близко уже. Рядом.
Она принялась распрягать лошадей, да так умело и быстро, что Анна невольно восхитилась такой сноровке:
— Ты так ловко со всем управляешься.
— Я ж в деревне выросла, — польщенная похвалой, засияла Мариса. — Вашей матушке силой и ловкостью приглянулась. Я ведь и готовить, и убраться, и дров нарубить-натаскать — все могу. Не белоручка.
Анна улыбнулась:
— Я вижу.
На секунду засомневалась: можно ли в такой ситуации помочь? Нормально ли это для герцогини? Глянув на то, как камеристка одна тягает с тарантаса тяжелые чемоданы, мысленно махнула на субординацию рукой.