У меня пока четыре плантации по одному гектару. Немного, учитывая задуманный размах, но пока, для эксперимента хватит. Через год, когда я увижу какие кофейные деревья и на какой плантации лучше коренились и растут, тот способ и буду использовать в дальнейшем.
Песок собираем на берегу речушки, и тут же возникают некоторые только мне известные трудности. Проверка реки на наличие алмазов. Вот я и отправляюсь вместе с рабами, чтобы убедиться, что собирать в данном месте безопасно, алмазов нет.
Собранный песок также прокаливаем в жаровнях на огне. Смешиваем с грунтом.
На подготовку грунта для рассады у нас ушло одиннадцать дней, ещё три дня на подготовку грядок.
Для посадки я приказала подготовить грядки с бортиками. Они идеальны для рыхлого грунта, как у нас, к тому же хорошо защищают рассаду от сорняков, и почта держит тепло. В такие грядки засыпаем листовую почву вперемежку с песком.
— Фернандо, как ты считаешь, тканевые мешки здесь наполнить грунтом и отвезти на подводах или лучше на плантации?
— Лучше было с самого начала грунт везти на плантацию, — бурчит Фернандо.
Мы стоим посреди куч грунта, складированного во дворе. Фернандо с тоской оглядывает всё это добро.
— Мы не смогли на плантации покалить почву, к тому же её надо было смешать с кофейной шелухой, — оправдываюсь я.
— Шелуху привезти было бы легче, чем землю, не находите, — не унимается он и уточняет — Когда вы собираетесь высаживать зёрна?
— Примерно дней через десять-пятнадцать. Семена уже просохли, и мы их намочили, чтобы дали ростки, — рассказываю я. — Когда перевезём грунт на плантацию, то посадим черенки. Здесь нужно будет моё участие.
Мы стоим, обсуждая хозяйственные дела на виду у всего двора, щурясь от яркого солнца. Я не успеваю сообразить, как Фернандо ни с того, ни с сего заваливается на меня, придавливая тяжестью своего тела.
Глава 36
Фернандо своим весом выбил из меня весь воздух. Жутко болят спина и локти, которым досталось при падении. От нехватки воздуха кружится голова. Всё это происходит словно в замедленной съёмке.
В чувства меня приводит истошный женский крик:
— Убили!
И столько в этом крике отчаяния и боли, что сердце разрывается о жалости к той, кто кричит, а не к трупу.
Мне кажется, что это голос Милы, но в моём состоянии можно и ошибаться.
Так кого, собственно говоря, убили? Может быть, меня, ибо я погребена под тяжелейшим телом управляющего. Кто-нибудь стащите его с меня.
Стоп, Вика! Отчего вдруг здоровый мужик валится на тебя, не подавая признаков жизни. Неужели убили Фернандо? Господи, только не это.
Два здоровых негра с трудом поднимают его на ноги. К ним подбегают ещё двое, и вся эта великолепная четвёрка тащит управляющего в дом.
Мне бы тоже не помешала помощь. Сама я никак не могу подняться. Но Милы и след простыл. Девушки под руководством Изауры поднимают меня и тоже ведут в дом.
— Дона управляющего убили, — без тени сожаления произносит Изаура.
Вот что значит угнетатели, мало кого из рабов волнует наша смерть. Мне кажется, что если бы убили нас двоих, то никто и расстроился бы особо, а плантация бы перешла прежнему владельцу.
А может именно в этом причина? В том, что нас хотят убрать по одному, чтобы вернуть плантацию Педро Верейро.
Ох, Мигель, как же тебя не хватает. Оставил одного управляющего и уехал. Недооценил противника. Серьёзно недооценил.
Рабыни тащат меня в мою комнату, нет, мне туда не надо. Мне нужно к Фернандо.
— Ведите меня в комнату управляющего, — приказываю я.
— Но, хозяйка, вам нужно прилечь, — спорит со мной Изаура, а вся женская половина рабов кивает и поддакивает ей, уловив хороший повод для того, чтобы не работать, потащились вслед за нами.
— Ты мне указывать будешь, — «взрываюсь» я, нервы и так на пределе, а она ещё учит меня, как мне лучше. — Я сказал, а ведите к управляющему и позовите кто-нибудь Сару. Где её черти носят?
Комната Фернандо находится на первом этаже дома, в том же коридоре, что и кабинет. Я, кстати, и не подозревала, что он живёт именно тут. Думала, что у управляющего должен быть отдельный домик на территории усадьбы. Он всё-таки самый важный человек после хозяев.
С внутренним содроганием я переступаю порог его комнаты. Аскетическая обстановка поражает. В комнате с одним окном находятся только кровать, стол, жёсткий деревянный стул и грубо сколоченный шкаф. Не ожидала я подобного от Фернандо. Одевается он дорого, богато, а живёт, как спартанец.
Он лежит на кровати поверх покрывала в обуви и камзоле, никто так и не удосужился раздеть его.
— Осторожно снимите камзол дона Фернандо и его обувь, — приказываю я.
Шатаясь, подхожу к нему и падаю на колени перед кроватью. Чёрт, ноги не держат!
Беру его руку, ищу пульс. Господи, пускай он будет живой, помоги ему и мне.
— Изаура, отправляйся к священнику и скажи, чтобы срочно отслужил мессу за здравие дона Фернандо, — отсылаю я рабыню.
Оглядываю я комнату с праздно шатающимися рабами. Никакой дисциплины. Фернандо им спуску не давал и мне нужно быть построже.
— Остальным работать, вечером проверю, сколько сделано. Со мной остаются Сара и вы двое, — показываю я на тех, первых рабов, которые подбежали и помогли нам.
Нужен доктор, Фернандо не успел выписать его из Европы, но наверняка в ближайшем городе есть, нужно только кого-то послать за ним.
В наступившей тишине я наконец-то чувствую, как слабо бьётся жилка на запястье. Но, бьётся, чёрт побери! Спасибо, господи! От излишнего волнения собираю всё что надо и что не надо, мешая в одну кучу бога и чёрта.
— Нужен доктор, — говорю я и обвожу взглядом комнату.
Кстати, а где Мила? Она, кажется, была во дворе, а здесь, рядом с Фернандо я её не вижу.
Встаю, держась за кровать, показываю жестом, чтобы принесли стул и поставили возле кровати. Опускаюсь на него, опираясь на спинку. Как же всё болит, мне бы и самой не помешал врач.
— Сара, позови дона Смита и одного из надсмотрщиков, скажи, что срочно, — отдаю я соответствующие распоряжения. — Если по дороге встретится Мила, то гони её сюда.
Меня начинает бесить поведение Милы, в конце концов, она моя служанка и когда мне нужна её помощь, она исчезает. Ещё меня терзают смутные сомнения, куда она постоянно исчезает и шушукается с доном Смитом.
А вот и он, лёгок на помине, дон Смит не спеша входит в комнату, оглядывая её презрительным взглядом. Он, поклонник всяческого комфорта, не понимает образа жизни Фернандо.
Теперь понятно, почему они так не любят друг друга — просто они диаметрально противоположные личности. Дон Смит не заходит в комнату, предпочитая остаться возле дверей.
— Тори, деточка ты звала меня? — радушно спрашивает дон Смит, игнорируя бледного Фернандо.
— Да, дон Смит, скажите, как мне найти врача? — Спрашиваю его я, стараясь, чтобы в голосе не проскальзывало нетерпение и беспокойство.
— Врачей мало, услуги их стоят дорого, — произносит он, — ближайший, насколько я помню в Байе.
— Благодарю вас, дон Смит, — киваю ему я, — не смею вас больше задерживать.
— Его зовут дон Игнасио Гарсия, его дом на главной площади Байи, — делится информацией поверенный, переступая порог комнаты.
— Хозяйка, — шепчет мне раб, — у нас есть лекарка, пока приедет врач, дон Фернандо может умереть. Прикажете позвать?
Я в полном ошеломлении от того, что он проникся нашей бедой, киваю и раба, как ветром сдувает.
— Хозяйка, — вместо приветствия произносит входящий в двери надсмотрщик, не знаю, как его зовут, — звали? Я Антонио.
— Антонио, мне нужно, чтобы ты взял на конюшне самого быстрого жеребца и помчался в Байю. Найдёшь там доктора Игнасио Гарсию и привезёшь сюда. Соглашайся на любую цену, которую он запросит.
— А если он откажется ехать? Путь неблизкий. — Спрашивает меня Антонио.
— Сделай так, чтобы не просто согласился, а поспешил на плантацию, как на оглашение завещания богатого дядюшки, — наставляю его я. — Делай что хочешь, но чтобы доктор приехал.
Во время разговора Антонио смотрит не на меня, а на лежащего без движения Фернандо.
— Не хочу вас расстраивать хозяйка, но дон Фернандо не доживёт до приезда доктора, — заявляет надсмотрщик.
Он вызывает у меня раздражение своим заявлением, я, кажется, не просила высказывать своё мнение.
— Не твоя забота, — резко отвечаю я. — Скажешь, что хозяйка ушиблась, упав с лошади. Ясно тебе? И поменьше болтай.
Глава 37
Лекарем, которого привёл раб, оказалась сухонькая старушка с цепким взглядом выцветших глаз. В руках она несла корзинку, накрытую чистым цветным платком.
Её голова покрыта цветным тюрбаном, яркая синяя юбка и однотонная красная кофта с бусами и каким-то неведомыми ожерельями придавали ей колоритный вид.
— Это матушка Аледжо, — представляет её раб, — она лечит рабов.
Это я уже поняла по цвету её кожи. Вот только она не простая рабыня. Руки не натружены, видимо, её даже бывший хозяин и надсмотрщики опасаются.
Я холодею при взгляде на неё, сразу вспоминаются мастера вуду. А если она тоже занимается вуду, что тогда делать? Мне бы не хотелось, чтобы она лечила Фернандо с помощью африканских ритуалов.
— Матушка Аледжо, приветствую вас, — с такими людьми лучше быть вежливой, даже если это твоя рабыня, — мой управляющий и друг плохо себя чувствует, посмотрите, что с ним?
Старуха кивает в знак того, что слышала и поняла меня. Она достаёт из корзинки толстую свечу на подставке, так зажигая её, что я не понимаю, как возникает огонь.
Медленно, что-то шепча себе под нос на незнакомом языке, она обходит кровать Фернандо по кругу. Раб отодвигает по её знаку кровать от стены. Я, забившись в углу молча наблюдаю за ритуалом, решая для себя дилемму помочь ему с помощью вуду, а то, что это именно эта религия, я уже не сомневаюсь, или ждать доктора, увеличивая риск смерти.