–Рады?– спросил Яриго, глядя на дорогу.
–Чему, Влас Палыч?
–Переезду. Вы ведь оказались правы. Ремонт нового здания явно саботировали. Стоило лишь сменить бригаду, и вуаля– за неполных два дня все готово!
–Это очень хорошо,– Марьяна вежливо улыбнулась.– Графская усадьба пришла в полную негодность. Вы уже решили, что станете с ней делать?– она искоса глянула на Яриго.
–Не знаю,– он пожал плечами.– Возможно, отреставрирую.
–Аколодец?
–Сколодцем еще предстоит разобраться. Приглашу инженеров, поищу в архивах чертежи. Если получится, попытаюсь восстановить систему фонтанов.
–Асад?
–Сад придется выкорчевать.– Яриго с отвращением посмотрел в залитое дождем окно.– Есть в нем что-то темное, неправильное. Вам так не кажется?
–Кажется,– Марьяна кивнула.
–Дом, фонтаны… Все это должно быть окружено парком, а не умирающим садом. Это логично и правильно. Япосажу здесь клены и липы. Знаете, обожаю запах цветущих лип, люблю багрянец кленов.
–Вы романтик, Влас Палыч,– Марьяна поправила лежащую на коленях сумочку. Сумочка была непривычно тяжелой, и от этой тяжести на душе становилось чуть спокойнее.
–Представьте себе!– Яриго снова улыбнулся, на сей раз немного смущенно.– Дожил до шестидесяти пяти, считал себя махровым материалистом, а тут что-то потянуло к истокам. Пусть даже это и чужие истоки. Вот возьму и переселюсь в поместье! Ачем не затея?! Буду жить как феодал. Как вам такая мысль, Марьяна Васильевна?
–Если не боитесь Хозяйки колодца, Влас Палыч.
–Призрака?– Яриго посмотрел на нее долгим взглядом.– Помнится, мой отец говорил: «Влас, не бойся мертвецов, живые куда опаснее».
–Да, так и есть,– Марьяна сжала сумочку.– Живые опаснее.
К зданию новой больницы они прибыли в числе первых, прошлись по пустым и от этого непривычно гулким палатам, заглянули в хозблок.
–Мебель привезут уже сегодня к вечеру. Ядоговорился,– вещал Яриго.– Есть еще кое-какие проблемы с сантехникой, но они устранимы. Яков Семенович обещал уже завтра прислать специалистов. Ну, как вам новые хоромы, Марьяна Васильевна?
–Отличные хоромы,– сказала она, нисколько не покривив душой.
–Иэто еще не все.– Он заговорщицки улыбнулся.– Остальное чуть позже, во время церемонии открытия.
–…А красная ленточка где же?– послышался из холла знакомый бас.– Влас Палыч, ау! Без ленточки не годится.
–Вот и местная власть пожаловала,– усмехнулся Яриго.– Аленточка у меня с собой. Нельзя отступать от традиций.– Он приобнял Марьяну за плечи, увлек к выходу.
–Ну, как оно?– Изтемных недр коридора в холл шагнул Хлебников в сопровождении четырех упитанных дядек и двух не менее упитанных теток из районной администрации.– Красота!
Вел он себя по-барски, так, словно сам спонсировал строительство больницы. Представители администрации заулыбались, дружно закивали. Яриго едва заметно поморщился, но тут же раскрыл Хлебникову дружеские объятья. Завязался разговор, который Марьяне был неинтересен. Она отошла к окну, выглянула на улицу.
Снаружи немного прояснилось. Дождь прекратился. Наплощадке перед зданием больницы толпились сельчане, чуть в стороне под присмотром двух учительниц в нетерпении пританцовывала наряженная по случаю малышня с воздушными шарами в руках. Изгрязной «газели» выгружался местный ансамбль народной самодеятельности. Марьяна усмехнулась, отметить открытие больницы Хлебников решил масштабно: пригнал и легкую артиллерию в виде ребятни, и тяжелую в виде художественной самодеятельности. Икогда только успел подготовиться!
Через несколько минут к больнице начали подтягиваться гости. Изчерного «Мерседеса» выбрался Глеб Литте, помог выйти Агате. Агата одернула жакет от Шанель, обвела толпу собравшихся удивленно-брезгливым взглядом, спросила что-то у сына. Тот глянул на часы, кивнул. Следом на старом «Опеле» приехал профессор Савельев. Даже по случаю торжества он не изменил своим привычкам. Вместо костюма на нем по-прежнему были джинсы и футболка, на шее болтался фотоаппарат, делавший его больше похожим на папарацци, чем на профессора русской словесности. Рядом с «Опелем» остановился «Форд», из которого выбрался Борейша в строгом костюме и неуместном розово-голубом галстуке. Заметив в окне Марьяну, он приветственно взмахнул рукой. Марьяна помахала в ответ. Когда Агата с сыном уже входили в холл, к больнице подъехал знакомый джип, и Марьяна отошла от окна.
–Все в сборе?– суетился Хлебников.– Готовы? Можем начинать?
От усердия, а может, и не только, его лицо раскраснелось, усы воинственно топорщились.
–Господа, прошу всех на крыльцо! Начинаем церемонию!
Не успели гости выйти из здания, как грянула музыка. Ансамбль народной самодеятельности заиграл что-то бравурное, жизнеутверждающее. Гости и сельчане зааплодировали. Ана больничном крыльце тем временем установили два столбика с натянутой между ними красной лентой. Как только стихла музыка и последние аплодисменты, к крыльцу подбежала белокурая кудрявая девушка. Накрасной плюшевой подушечке она несла ножницы.
–Право перерезать красную ленту предоставляется нашему дорогому спонсору Яриго Власу Палычу,– забасил в микрофон Хлебников, забирая у девочки ножницы и по-отечески целуя ее в лоб.– Влас Палыч, дорогой вы наш, прошу!
Яриго принял ножницы, поклонился зрителям и аккуратно перерезал ленту. Грянули литавры, в сумрачное небо взмыли разноцветные шары, присутствующие снова зааплодировали.
–Господа! Друзья!– Яриго в театральном жесте вскинул руки, призывая всех к тишине.– Спасибо, что разделили нашу радость в этот светлый день. Спасибо, что вы с нами!
Ответом ему стал нестройный гул голосов. Втолпе раздались и тут же стихли робкие хлопки.
–Марьяна Васильевна!– Яриго обернулся к Марьяне, широко улыбнулся.– Ябыл бы счастлив преподнести больнице небольшой презент.
Ответить она не успела, потому что на крыльцо взобрались два бравых парня с плазменным телевизором в руках.
–Браво!– закричал в микрофон Хлебников.
И сельчане дружно ответили на его призыв, ансамбль народной самодеятельности ударил в литавры.
–Какая пошлость,– послышался за спиной голос Агаты.– Как же все это банально!
–Апо-моему, замечательно и очень оптимистично,– возразил ей Борейша.
–Это вы, Вениамин Петрович, еще не были на Масленице. Вот где настоящая феерия!– в голосе Савельева слышался смех.– Аэто так… импровизация. Слишком мало времени было у Якова Семеныча на подготовку действа.
–Марьяна Васильевна!– ревел тем временем в микрофон Хлебников.– Ну скажите же что-нибудь! Жизнеутверждающее!
Марьяна вздохнула, стараясь не хромать, подошла к микрофону, поблагодарила всех, кого смогла вспомнить, начиная с Хлебникова и заканчивая пациентами больницы. Растроганный Хлебников поцеловал ее в щеку и, хитро сощурившись, замахал кому-то в толпе.
–Амежду тем подарки на этом не кончаются!– Он помог взобраться на крыльцо все той же кудрявой девочке. Насей раз она сжимала в руке огромный золотой ключ. Этот ключ Марьяна уже видела первого сентября в школе, им директор открывал символические ворота в мир знаний. Что ключ символизировал сейчас, она боялась даже представить.
–Две комнаты, отдельный санузел, шесть соток плодороднейшей земли,– сказал Хлебников с придыханием и многозначительно пошевелил усами.– Авсе вместе это благоустроенная квартира для нашего доктора!– Он отобрал ключ у ребенка, протянул его Марьяне.– Не устану повторять, что администрация сельсовета в моем лице неусыпно печется о благополучии молодых специалистов. Как говорится, все лучшее– молодежи! За ордером на квартиру зайдешь завтра,– добавил он шепотом, пожимая Марьяне руку.
Когда с официальной частью было покончено, ансамбль народной самодеятельности загрузился в «газель», сельчане разошлись по своим делам, а ребятишки были отпущены на волю, празднование переместилось в холл больницы, где был организован фуршет с шампанским и бутербродами с красной икрой.
Стоя с бокалом шампанского в руке, Марьяна наблюдала за присутствующими. Самое интересное только начиналось.
На медальон отреагировали абсолютно все, и это было неожиданно.
–…Забавная побрякушка,– улыбнулась Агата привычно снисходительно и привычно презрительно.
–…Да, славная вещица.– Нахоленом лице Глеба промелькнула тень не то тревоги, не то узнавания.
–…Антикварная?– Савельев рассматривал рыбку с каким-то совершенно детским восторгом.– Не знал, что вы тоже любитель старины.
–…Откуда это у тебя?– Во взгляде Моргана не было ничего кроме подозрительного удивления.
Ему единственному она ничего не ответила, повернулась спиной. Впамяти были свежи воспоминания о минувшей ночи, ей больше не нужно быть вежливой, ей нужно лишь немного времени.
–Сегодня вечером ты все расскажешь Полевкину,– злое горячее дыхание щекотало затылок.
Марьяна снова ничего не ответила, улыбнулась пробирающемуся к ней сквозь толпу гостей Борейше.
–Невероятно!– Писатель не сводил взгляда с медальона.– Марьяночка, позвольте полюбопытствовать, где вы взяли эту красоту?
–Купила.– Она с деланым равнодушием пожала плечами.
–Авы знаете, что точно такая же рыба изображена на гербе графа Лемешева?
–Что вы говорите, Вениамин Петрович!– Притворное удивление далось ей легко.– Агде вы видели этот герб?
–Да так…– Борейша, казалось, смутился.– Уже и не припомню. Память стала не та, понимаете ли.– Он подхватил Марьяну под руку, увлек к окну, подальше от гостей.– Вы, наверное, в курсе, как меня заинтересовала эта история про старый сад и призрак графини,– сказал заговорщицки.
–Да, я знаю,– Марьяна кивнула.– Ятолько не понимаю…
Борейша остановил ее нетерпеливым взмахом руки.
–Это тайна, Марьяночка.– Голос его упал до едва слышного шепота. Ей пришлось напрячься, чтобы понять, о чем он говорит.– Но с вами я поделюсь.
–Тайна…– Пальцы коснулись чешуйчатого тела рыбки.– Вениамин Петрович, вы меня заинтриговали.
–Вы знаете, что такое творческий кризис?