– Борейша огляделся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь.
–Нет, слава богу,– она улыбнулась.
–Ая вот, к сожалению, знаю,– он тоже улыбнулся, суетливым движением поправил свой уродливый галстук.– Полгода, Марьяночка, полгода нет покоя моей бедной душе!
–Из-за творческого кризиса?
–Вы очень проницательная девушка. Увы, для пишущего человека нет кары страшнее, чем отсутствие вдохновения. Но!– Борейша поднял указательный палец.– Забрезжил свет в конце тоннеля!
–Вас посетила муза?
–Так и есть! Яведь пишу детективы, вы, должно быть, в курсе.
Марьяна кивнула. Пожалуй, на Левом берегу не было ни одного человека, который бы не знал, что Борейша «широко известный в узких кругах детективщик». Наэтом факте держалась вся его харизма.
–Все эти истории о Хозяйке колодца натолкнули меня на мысль,– Борейша снова оглянулся.– Натолкнули на гениальную, не побоюсь этого слова, мысль. Янапишу мистический роман по мотивам истории графа Лемешева и его несчастных жен. Это будет очень увлекательный роман, Марьяночка! Уверяю вас!
–Не сомневаюсь,– сказала она, поверх плеча Борейши поглядывая на рассредоточившихся по холлу гостей.
Все чинно и степенно, подобающе мероприятию такого уровня. Налицах вежливая заинтересованность, маскирующая скуку. Хлебников на подъеме: смеется, балагурит, не забывая обхаживать шишек из района. Итолько один человек не разделяет всеобщего благодушия. Во взгляде Моргана– все та же настороженность. Яслежу за тобой– вот что читается в его взгляде. Марьяна улыбнулась, отсалютовала ему бокалом с шампанским, ласково посмотрела на Борейшу.
–Инасколько ваша книга будет биографична, Вениамин Петрович?
–Максимально биографична, Марьяночка! Разумеется, насколько это возможно в рамках выбранного жанра. Мистика, сами понимаете,– Борейша вдруг порывисто сжал ее запястье, несколько капель шампанского упало на пол.– Марьяночка, мне нужна ваша помощь!
–Чем же я вам помогу?– она недоуменно нахмурилась.– Не понимаю.
–Но вы ведь живете там!
–Где?
–Вграфском доме, посреди графского сада. Вы ближе остальных к этой истории с колодцем. Вы в эпицентре, Марьяночка!
Да, она в эпицентре. Здесь он прав. Вэпицентре торнадо…
–Яприступаю к сбору материала для новой книги, планирую посетить архив, осмотреть усадьбу, если позволите.
–Я?.. Вениамин Петрович, вы, похоже, не совсем по адресу. Больница переезжает. Это вопрос нескольких дней. Вы слышали, мне уже выделили новое жилье. Вам стоит обратиться к Власу Палычу, он теперь новый хозяин.
–Ах, бросьте!– Борейша вздохнул.– Влас Палыч, конечно, милейший человек, но он прагматик. Ему неинтересен дух времени. Пару дней– и вся эта красота пойдет под снос. Яне успею! Мне нужно сейчас!
–Но что конкретно от меня требуется?
–Что конкретно?– Борейша казался растерянным.– Марьяночка…
Договорить он не успел.
–Марьяна Васильевна!– лавируя в толпе гостей, к ним с крейсерской скоростью приближался Хлебников, волоча на буксире тетеньку из райисполкома.– Ачто это ты, голуба моя, прячешься? Вениамин Петрович, смотрите, заревную!– Он похлопал Борейшу по плечу, в ответ тот виновато развел руками.– Вот, Ангелина Викторовна, это наша молодая поросль!– Он посмотрел сначала на тетеньку из района, потом на Марьяну.
–Здравствуйте,– она вежливо поздоровалась с тетенькой.
В ответ та кивнула со сдержанным достоинством, наверное, намекая, что общаться с молодой порослью накоротке ей не по статусу, да и не особо хочется.
–Вот завтра поедем с Марьяной Васильевной знакомиться с ее новым жилищем. Так сказать, воплощать в жизнь программу «Новому специалисту– новое жилье».
–Новое?– Марьяна никак не могла припомнить, чтобы на Правом берегу строили новое жилье.
–Отремонтированное,– Хлебников стрельнул в нее раздраженным взглядом.– Капитально отремонтированное! Практически с евроремонтом.
Какой смысл сельский голова вкладывал в слово «евроремонт», Марьяна боялась даже представить, но на всякий случай еще раз горячо поблагодарила сначала Хлебникова, потом райисполкомовскую тетку. Этого хватило, чтобы Хлебников оставил их в покое и устремился к Яриго, о чем-то мило беседующим с Агатой.
–Так что вы хотели, Вениамин Петрович?– Марьяна допила шампанское, посмотрела на Борейшу.
–Возможно, моя просьба покажется вам странной…
–Как бы то ни было…– она улыбнулась.
–Продайте мне вдохновение, Марьяночка!– Борейша прижал к груди пухлые ладони.
–Простите, я не совсем понимаю.– Она и в самом деле пока не понимала, куда он клонит.
–Ваш медальон,– сказал Борейша шепотом.– Япочти уверен, что он принадлежал графу, а возможно, одной из его жен. Вы и подумать не можете, какой это мощный источник вдохновения для меня. Прикоснуться к истории…– он протянул к Марьяне руку, словно и в самом деле хотел дотронуться до медальона, но, поймав предупреждающий взгляд, виновато улыбнулся:– Простите великодушно. Мы, писатели, странный народ. Иногда нам нужен катализатор.
–Мой медальон?
–Японимаю, это несколько неожиданно, если не хотите продавать, сдайте в аренду.
–Варенду?..
–Боже, что я несу!– Борейша схватился за голову.– Мне хватит нескольких дней, мне нужно только начать.
–Ваш роман?
–Да. Это трудно объяснить, это слишком тонко, слишком эфемерно. Вот у вас, Марьяночка, возникала когда-либо острая потребность обладать чем-то, какой-нибудь особенной вещью?
–Да.– Она вспомнила, как в первый раз увидела медальон в антикварном салоне.– Но я не могу ни продать его вам, ни дать напрокат. Вкаком-то смысле он для меня тоже особенная вещь.
–Японимаю.– Борейша улыбнулся, отступил на шаг.– Простите меня.
–Ивы меня.– Марьяна вымученно улыбнулась.– Может быть, вам стоит поискать другой катализатор?
–Так и сделаю, Марьяночка.
–Вениамин Петрович?..
–Да?
–Очем она будет? Ваша новая книга.– Она не понимала, зачем ей нужен ответ на этот вопрос. Просто вдруг захотелось спросить.
–Очем?– Борейша замер в растерянности.– Ядумаю, она будет о любви.
На сердце лежал камень. Ине камень даже, а многотонная плита. Всего каких-то несколько дней– и его жизнь перевернулась с ног на голову. Он поступил опрометчиво и глупо. Мало того, его бездействие было опасным, но он дал слово, от которого, вероятно, сейчас зависели чужие жизни.
Марьяна попросила об отсрочке на сутки. Стоя на коленях попросила… Ив том, как она это сделала, не было ни коварства, ни актерской игры, а было… Что же это было на самом деле, он не успел понять, не поймал это тревожное, ускользающее чувство неправильности. Унего были доказательства, он на девяносто девять процентов верил в ее виновность, и он все равно ее отпустил, ухватился за ничтожный один процент, за обрывки воспоминания о ней другой– ласковой, человечной, сломя голову спешащей на выручку к больному мальчишке, сражающейся за нормальные условия для никому не нужных стариков. Об этом он думал все время, о тех, кому она помогала, а не о тех, кого она хладнокровно убила. Может быть, это последствия душевной травмы? Что-то вроде раздвоения личности? Хотелось бы верить, но умом Морган понимал, всем убийствам имелось одно-единственное объяснение, все они тем или иным боком имели отношение к кладу. Не душевная болезнь, а алчность– вот что ею двигало. Итеперь, когда отмеренное ей время подходит к концу, как она поступит? Что предпримет? Попытается сбежать или снова нападет?
Приглашение на открытие нового здания больницы они с Сотником получили в восемь утра. Хоть тут она не соврала. Официальная часть в час дня, ужин в узком дружеском кругу в восемь вечера. Всписке приглашенных были они с Сотником и была Марьяна. Вот только придет ли она?..
Она пришла. Тонкий девичий силуэт за мокрым от дождя окном Морган увидел, стоило лишь припарковать джип во дворе больницы. Не сбежала, сдержала данную клятву. Пока сдержала…
Крупный медальон в виде серебряной рыбы на черном платье было трудно не заметить. Ему осталось лишь вспомнить, избавиться от щекочущего чувства дежавю.
–Ого!– Сотник вспомнил раньше.– Ты видишь эту штуку на шее у Марьяны?
–Вижу.
–Погоди-ка!– Друг достал из кармана свой айфон, через пару секунд манипуляций сунул Моргану под нос.– Смотри– один в один! Это рыба с экслибриса Лемешева и его фамильного герба. Плавники, изгиб хвоста… Видишь?
Морган видел.
–Интересно, откуда у Марьяны этот медальон? Не спросишь?– Сотник осторожно посмотрел на Моргана.
–Спрошу.
Он спросил, но она ничего не ответила, окинула по-рыбьи стылым взглядом, повернулась спиной. От одного процента почти ничего не осталось, он уже был готов вынести приговор. Осталось лишь понять, в какую игру она играет.
Во время торжественной части Марьяна постоянно была на виду, улыбалась гостям, о чем-то долго беседовала с Борейшей, перебросилась парой слов с Хлебниковым. Вее поведении не было ни страха, ни видимой напряженности. Стальные нервы…
Ближе к концу торжественной части в здание больницы заглянул участковый Полевкин. Предстал перед Яриго, о чем-то пошептался с Хлебниковым, направился к одиноко стоящей у окна Марьяне. Наверное, доложил о ночном происшествии в саду старшим товарищам, а теперь решил переговорить с Марьяной.
Утром Морган звонил в городскую больницу, справлялся про Хаврошечку. Новости были малоутешительными, в сознание она так и не пришла.
–Знаешь, а ведь он то еще трепло,– сказал Сотник, дожевывая бутерброд с икрой.
–Кто?
–Ванька. Участковый. Что он нам втирал про убиенную старушку?
–Что?
–Что проявил бдительность, заподозрил, подключил экспертов.
–Ичто из этого неправда?
–Да все! Когда ночью вы с Марьяной выходили из палаты Хаврошечки, я оставался там с медсестрой. Мы поговорили… Ну, как поговорили, она причитала, я вежливо слушал про злой рок и прочую ерунду, пока она не сказала одну интересную вещь.
–Какую?