–Какая здесь глубина?
–Приблизительно девять метров.– Андрей стоял близко, непростительно близко. Он смотрел вниз без страха, скорее даже с восхищением.– Он пока еще не заполнен водой, ваш супруг хочет лично присутствовать при этом событии.
–Тоже мне– событие!– Наталья снисходительно улыбнулась.– Самый обыкновенный колодец, только почему-то слишком большой и слишком глубокий.
–Это ведь и в самом деле событие.– Кирсанов коснулся ее ладони, но тут же отдернул руку.– Признаюсь, мне раньше не доводилось проектировать ничего подобного. Это колодец с секретом, Наташа.
–Скаким секретом?– Ей и в самом деле было интересно.
–Ядумаю, ваш супруг сам вам все расскажет. Не буду лишать его этого удовольствия.
Она бы предпочла узнать все не от графа, а от него, но не стала настаивать, равнодушно пожала плечами.
–Но я могу показать вам кое-что другое.– Кирсанов виновато улыбнулся, и на щеках его появились ямочки.
Ей следовало бы отказаться, вернуться в дом, но она согласилась.
В сгущающихся сумерках это было похоже на спину огромной рыбы, силящейся вырваться из земляного плена. Красиво и уродливо одновременно. Наталья не понимала, как такое вообще может быть.
–Что это такое?– Она подошла к каменному монстру, коснулась пальцами еще сохранивших дневное тепло камней.
–Это фонтан и часть шарады, которую загадал мне граф,– Андрей улыбался, как мальчишка.
–Это не похоже не фонтан.
–Потому что пока нет воды. Ана что это похоже. Наташа?
–Назарытую в землю рыбу. Вот хвост, вот плавники, вот глаза. Аэта железка для чего?
–Когда система фонтанов и колодец начнут функционировать, отсюда будет литься вода.
–Значит, это кит.– Она шагнула на каменный плавник.– Яхочу посмотреть поближе!
–Ябы не советовал, камни слишком скользкие.
Он бы не советовал… Можно подумать, ей нужны его советы! Она не маленькая девочка!
А фонтан и в самом деле забавный. Камни обтесаны и выложены так, что похожи на гигантские чешуйки, наверное, в брызгах воды смотреться это будет волшебно!
Она увлеклась, потеряла бдительность, не успела схватиться за железку, когда ноги заскользили на спине гигантской рыбы, но вместо того, чтобы упасть на землю, упала в объятия Андрея Кирсанова.
–Яже говорил.– Его глаза цвета августовского неба и ямочки на щеках были так близко, и смотрел он на нее так по-особенному.– Это опасно, Наташа.
–Да, это опасно,– прошептала она, обвивая руками его шею.– Это очень опасно!
Наталья и не знала, что от поцелуя могут слабеть ноги и кружиться голова. Что у чужих губ может быть вкус не морской соли, а свежих яблок, что жизнь может быть похожа не на застоявшееся болото, а на полноводную реку. Как многого она не знала! Каких радостей себя лишила!
Андрей опомнился первым, разжал руки, оттолкнул ее, чтобы уже через мгновение с жадной неистовостью привлечь к себе. Наверное, его мир тоже изменился. Она, Наталья, изменила не только свою, но и его жизнь тоже. Про мужа в тот момент она не думала. Не хотела думать.
Они возвращались к дому порознь. Теперь, когда один-единственный поцелуй изменил их мир, нужно было быть осторожными. Им обоим нужно было о многом подумать, решить, нужно ли выпускать на волю волшебство по имени любовь или оставить все как есть.
Их жизнь сделалась одновременно невыносимой и прекрасной. Ее расцвечивали редкие встречи и омрачали угрызения совести. Несколько раз Наталья клялась себе покончить со всем, стать примерной женой, но всякий раз нарушала собственную клятву, стоило лишь встретиться взглядом с Андреем.
–Мы поженимся,– сказал он однажды. Они сидели, взявшись за руки, под старой вербой на берегу озера.– Ты получишь развод, и я заберу тебя с собой в Москву.
–Он меня не отпустит.
Этой ночью было особенно тяжело. Муж пришел к ней в спальню впервые за несколько недель. Она старалась быть хорошей женой, и, может быть, он даже не догадался о том, как противны ей его ласки. Скорее всего, не догадался. Но во взгляде его черных глаз было что-то такое, от чего захотелось, как в детстве, с головой спрятаться под одеяло.
–Ты моя.– Костлявые пальцы коснулись сначала ее щеки, потом губ. Пальцы пахли дымом.– Ты моя маленькая рыбка. Ты всегда будешь со мной.
Тогда она не нашла в себе сил оттолкнуть его руки, как сейчас не находила сил, чтобы отстраниться от Андрея.
–Наташенька, мы, слава богу, живем не в средневековье. Мы на пороге двадцатого века.– Он поцеловал ее в висок.
Ей хотелось сказать, что он, молодой и прогрессивный, живет в просвещенном девятнадцатом веке, а ее муж так и остался в средневековье, в том самом средневековье, где женщин сжигали на кострах инквизиции и топили в воде. От него веяло этой дикостью с каждым днем все сильнее. Да, наверное, скоро придется сделать выбор, но пока у них есть еще целый месяц. Месяц, когда можно не думать ни о прошлом, ни о будущем, когда можно жить настоящим.
Упиваясь поцелуем, ни один из них не заметил тень, скользнувшую под сень старых верб…
Андрей уехал внезапно, когда в саду уже почти все было готово.
–Наташа, это всего лишь на пять дней.– Он обнял ее за плечи, привлек к себе.
–Мне не пережить эти пять дней без тебя.
–Все будет хорошо. Мы ведь уже все решили. Осталось подождать еще чуть-чуть.
Да, они уже все решили. Втот день, когда ее муж, граф Лемешев, наполнит водой свой колодец, они во всем сознаются. Зачем ему Наталья, когда у него есть нечто гораздо более ценное, когда он часами просиживает то в своем кабинете за чертежами, то у колодца в мрачной задумчивости! Ас нее довольно! Ей не нужны ни его деньги, ни этот его яблоневый сад! Она хочет на волю. Вместе с Андреем.
–Явернусь.– Андрей поцеловал ее в губы, ободряюще улыбнулся.– Явернусь и заберу тебя отсюда. Апока вот… чтобы ты меня не забыла.– Он достал из-за пазухи пурпурную ленту, обвил ею Натальины волосы.– Здесь невозможно купить что-то более достойное твоей красоты, но когда мы приедем в Москву…
–Мне ничего не нужно.– Она пробежалась пальцами по атласной глади ленты, улыбнулась.– Мне нужен лишь ты. Возвращайся скорее!
Андрей уехал после обеда, и Наталья сразу же заперлась в своей комнате, не пустила внутрь даже Малушу. Без Андрея время остановилось, жизнь потеряла смысл.
Вечером в ее дверь постучали.
–Наташа?– Всиплом голосе мужа– тревога и одновременно настойчивость.– Наталья, я жду тебя к ужину.
Она не хотела ужинать, но и отказать мужу она не могла. Пять дней. Всего пять дней– и она будет свободна. Нужно лишь чуть-чуть потерпеть.
Ужинали при свечах, за празднично сервированным столом. Наталья вплела в волосы ленту, подарок Андрея. Больше никаких украшений, ничего из того, что раньше она так любила, что подарил ей муж.
–Ты красивая, Наталья.– Граф смотрел на нее поверх наполненного красным вином бокала. Всвете свечей ей казалось, что это не вино, а кровь.– Уменя для тебя подарок.
Он встал, обошел стол, дотронулся пальцами до ее шеи. Наталья вздрогнула, когда кожи коснулось что-то холодное и тяжелое.
Медальон в виде серебряной рыбы, полностью повторяющей герб Лемешевых, был красив и уродлив одновременно. Наталья погладила прохладную чешую, улыбнулась. Наверное, все же красив, но простая атласная лента ей милее во сто крат.
–Тебе нравится, любовь моя?– Граф поцеловал ее в обнаженное плечо, ласково и требовательно одновременно, словно заклеймил своим поцелуем.
–Да.– Ей недолго осталось врать. Еще пять дней…
–Язнал, что ты оценишь. Это особенная вещь. Навсей земле существует только два таких медальона. Один у тебя, другой у меня. Теперь мы связаны с тобой до гробовой доски, любовь моя.
Она не хотела быть связанной с ним ни на время, ни до гробовой доски. Но ради будущего с Андреем нужно потерпеть.
–За нас!– он протянул ей бокал.– За нашу вечную связь!
У вина был странный горьковатый вкус. Всего пять дней… Наталья осушила бокал до дна.
–За нас!– сказала с улыбкой.
Эта ночь была странной и страшной. Ночь швыряла ее то в нежные объятия Андрея, то в жадные и грубые– графа. Ночь рыдала тысячей голосов, до крови царапала кожу острыми рыбьими плавниками, качала на волнах неги и отвращения, а потом накинула на лицо черный полог забвения.
Наталья очнулась от холода и боли в голове. Открыла глаза, уже готовая зажмуриться от льющегося в окно спальни яркого солнечного света. Света не было, был полумрак, лишь слегка разгоняемый слабым пламенем свечи, сырость и холодный камень вместо мягкой перины. Она села, больно ударившись затылком обо что-то твердое. Нашее брякнула цепь. Не тонкая серебряная цепь с медальоном-рыбкой, а грубая, железная, кое-где изъеденная ржавчиной…
–Ты проснулась, любовь моя,– знакомый сиплый голос эхом отражался от черных стен.– Яждал.
Граф сидел рядом, по-турецки скрестив ноги, смотрел с ласковым укором.
–Чего тебе не хватало, любовь моя?
–Что это?– пальцы скользнули вверх по цепи, к натирающему шею ошейнику.– Где я?
–Ты в колодце. Втом самом колодце, который все это время так ненавидела.– Граф встал на ноги, достал из-за пазухи точно такой же медальон в виде рыбы, поднес к ее лицу.– Видишь?– Он что-то сделал с медальоном, и тот распался на две части.– Видишь, тут внутри есть ключ.
–Зачем я здесь?– Она попыталась встать, но голова закружилась, потемнело в глазах.
–Не спеши, любовь моя. Действие дурмана еще не прошло, какое-то время тебя будет мутить.
Странный вкус вина, страшные ночные видения… Видения ли?..