Агата Генриховна Литте изволили пожаловать,– понизив голос, сообщил Борейша.– Вдова генерала Литте. Но упаси вас боже обратиться к ней по отчеству. Только Агата! Видите, какая мадам? Выглядит немногим старше собственного сына. Генетика…– Он многозначительно улыбнулся.
–Помилуйте, какая генетика!– отмахнулся Савельев.– Пластическая хирургия– вот залог красоты и вечной молодости нашей прекрасной вдовы.– Было в его тоне что-то едкое и злое, намекающее на непростые отношения с генеральшей.
–Агата!– Борейша взглянул на него с мимолетным укором, помахал рукой.
Прекрасная вдова чуть замедлила шаг, а потом ее красивое, напрочь лишенное признаков возраста лицо расцветила улыбка. Парень тоже улыбнулся, но скорее вежливо, чем приветливо.
–Вениамин Петрович, дорогой мой! Рада снова вас видеть!– Агата царственным жестом протянула ручку для лобзания. Насреднем пальце хищно блеснул крупный рубин.– Как продвигается работа над новой книгой? Не теряю надежды дождаться ее завершения и прочесть наконец, что же такое вы придумали на сей раз. Обожаю детективы!– Она приветливо улыбнулась сначала Моргану, потом Сотнику, оставив без внимания профессора русской словесности.
–Здравствуйте, богиня!– Сотник, тот еще сердцеед и дамский угодник, не сводил с вдовы восхищенного взгляда.
–Позвольте представить! Стас Морганский и Алексей Сотник!– Видимо, в отсутствие Яриго Борейша взял на себя обязанности хозяина дома.– Гости Власа Палыча и, если я правильно понял, его деловые партнеры. Аэто прекрасная Агата,– он послал генеральше воздушный поцелуй.– Всопровождении сына Глеба.– Молодой человек чуть иронично усмехнулся, пожал протянутые руки.
–Узнаю Власа,– Агата поправила сползшую с загорелых плеч пашмину.– Он любит окружать себя молодежью. Это так по-европейски.
–Приятно, что хоть кто-то записал меня в молодежь.– Борейша бросил быстрый взгляд на Савельева.– Ато некоторые не видят больше моей молодецкой удали.
–Некоторые, дорогой мой Вениамин Петрович, глупы и недальновидны,– сказала Агата с так диссонирующей с ее прежней приветливостью холодностью.
Почувствовав нарастающее напряжение, Борейша нарочито громко хлопнул в ладоши:
–Ну что же! Цвет сегодняшнего вечера, я имею в виду вас, о прекрасная Агата, здесь, а посему предлагаю пройти в сад, пригубить чего-нибудь охлаждающего в ожидании хозяина.
–Агде же Влас?– в бархатном голосе Агаты послышалось едва различимое недовольство.
–Велел извиниться и целовать пальчики, обещал скоро быть.– Борейша посмотрел на часы.– Без четверти восемь, ждать осталось недолго.
Так, перебрасываясь вежливыми и ничего не значащими фразами, они прошли в сад. Этот сад тоже был яблоневым, но, в отличие от своего дикого собрата, казался нарядным и радостным. Стол был накрыт посреди изумрудно-зеленого газона. Всторонке стоял столик с напитками и закусками. Кнему и увлек Борейша, деловито и очень сноровисто разливая по бокалам французское шампанское. Но отведать шампанского они не успели: со стороны дома вдруг послышались громкие голоса.
–Авот и Влас Палыч собственной персоной,– сообщил Борейша.– И, надо думать, не один, а с Яковом Семеновичем.
–Хлебников, глава местного сельсовета,– шепотом пояснил Савельев.– Тот еще жук. Все у него вот тут,– он сжал кулак,– весь Правый берег.
Голоса, зычные, азартные, тем временем становились все громче, и через пару секунд на лужайку вышли двое весьма колоритных мужчин. Первый, крепкий, дородный, с широкими плечами и густой, хоть и совершенно седой шевелюрой, был одет в дорогой костюм, сидящий на нем с той элегантной небрежностью, которая выдает руку высококлассного портного. Верхняя пуговица сорочки была расстегнута, а узел галстука ослаблен. Левой рукой мужчина опирался на трость, а правой активно жестикулировал, споря о чем-то со своим визави, невысоким, лысым мужиком с вислыми казацкими усами. Одет мужик был по-совдэповски незатейливо, в черные брюки, сильно запылившиеся снизу, и белую рубаху с короткими рукавами. Рубаха была изрядно мятой, расходилась на упитанном пузе, норовила выбиться из-под потертого ремня. Под мышкой он держал потрепанный кожаный портфель, который то и дело поправлял свободной рукой.
–…А я, Влас Палыч, продолжаю утверждать, что эти ваши доильные роботы русскому человеку без надобности. Где это видано, чтобы коров роботы доили?!
–ВГолландии, дорогой мой Яков Семенович,– возражал седовласый, в котором Морган и Сотник сразу признали Яриго.– ВГолландии коров доят именно роботы. Сканируют буренок, проводят химический анализ молока, а при необходимости даже помещают в карантин.
–Ацена?– Хлебников хлопнул себя ладонью по лысине.– Да не окупятся ваши роботы ни в жизнь!
–Посмотрим,– сказал Яриго успокаивающим тоном и тут же улыбнулся замершим в ожидании гостям:– Друзья, простите великодушно за опоздание! Дела, будь они неладны!– он покаянно покачал головой.– Но готов искупить. Приложу к этому все усилия.
–Да вы и не опоздали вовсе, Влас.– Улыбка Агаты сделалась ослепительной, пашмина, словно невзначай, соскользнула с точеных плеч.– Но мы уже начали скучать,– добавила она как-то по-особенному интимно.
–Преступление!– Яриго порывисто шагнул ей навстречу, склонился в поцелуе над протянутой ручкой.– Такая прелестная дама не должна скучать. Агата, вы божественны!
–Авы, как обычно, весьма галантны.– Агата хотела было еще что-то добавить, но Яриго уже переключился на других гостей: пожал руку Глебу, по-свойски кивнул Савельеву и Борейше, а потом всем корпусом развернулся к ним с Сотником.
–До чего же приятно видеть в бизнесе молодых и хватких!– его холеное, загорелое лицо расплылось в радушной улыбке.– Всегда говорил и не устану повторять: будущее за молодыми, а мы, старые зубры, если хотим удержаться на плаву, должны брать с них пример. Приветствую, ребята!– Его рукопожатие было по-медвежьи сильным, как будто таким образом он проверял их на крепость. Наверное, первый тест они прошли, потому что Яриго удовлетворенно кивнул, по-отечески похлопал каждого из них по плечу и тут же отмахнулся от благодарственной речи Сотника:
–Не нужно, Алексей! Унас тут все по-домашнему. Узкий круг, все свои. Без официоза и никому не нужного пафоса. Сегодня отдыхаем и веселимся, отринув все заботы. Считайте это моей стариковской блажью. Авот завтра,– он окинул их с Сотником испытывающим взглядом,– а вот завтра вам предстоит увидеть мою темную сторону.
–Влас, разве же у вас есть темная сторона?– спросила Агата очень серьезно, без доли женского кокетства.
–Укаждого человека есть темная сторона, моя прекрасная Агата. Человеческая душа– это бездонный колодец. Никогда не узнать ни меры ее добродетели, ни меры ее подлости.
–Что-то вас на философию потянуло, Влас Палыч,– усмехнулся Хлебников.– Уж не с голодухи ли?– Он обвел страждущим взглядом накрытый стол.– Не пора ли нам наконец отдать должное таланту вашей Валентины?
Прежде чем ответить, Яриго на секунду задумался.
–Не хватает еще одной нимфы,– сказал с улыбкой.
–Аэту нимфу вечно приходится догонять и ловить,– усмехнулся в усы Хлебников.– Такая вся деловая, фу-ты ну-ты! Особенно после вашего подарочка.
–Так это же не персонально ей подарочек, а всему коллективу.
–Ой, не смешите меня, Влас Палыч! Там того коллектива– три калеки. Марьяна одна за всех пашет.
–Вот потому, что одна за всех, я и принял такое решение. Участок у нее большой, пешком не находишься,– Яриго развел руками.
Морган с Сотником переглянулись. Вот, значит, какую нимфу ожидает хозяин вечеринки. Вот, значит, откуда у нее мотоцикл. Миллионер и меценат облагодетельствовал.
–Аформа одежды у нее теперь какая из-за этого вашего подарочка?– продолжал бубнить Хлебников.– Ятак понимаю, медичка должна быть как на картинке: халатик беленький, шапочка накрахмаленная, туфельки-чулочки. АМарьяна наша что? АМарьяна наша как пацанка: джинсы, куртка, боты на тракторном ходу. Бандит с большой дороги, а не доктор.
–Авот тут, Яков Семенович, я с вами не соглашусь.– Яриго смотрел поверх головы Хлебникова на дорожку, и улыбка у него сделалась что у того Чеширского кота.– Не всегда боты на тракторном ходу. Отнюдь…
Морган обернулся, уже зная, кого увидит.
По дорожке стремительным шагом, ловко балансируя на высоких каблуках, шла их давешняя знакомая, Марьяна Васильевна. Иодета она была вовсе не в джинсы, а в элегантное коктейльное платье. Ихвост свой распустила, и веснушки запудрила, а губы, наоборот, накрасила. Пожалуй, доведись им встретиться при других обстоятельствах, Морган не преминул бы за ней приударить, но в памяти еще был свеж недавний инцидент, и должного впечатления эта сельская красотка на него не произвела.
–Добрый вечер!– Марьяна помахала рукой, приветствуя сразу всю честную компанию.– Извините за опоздание.
Как успел заметить Морган, на ее появление все отреагировали по-разному. Глеб, до этого расслабленно-ленивый, подобрался, как тигр перед прыжком. Даже во взгляде его появилось что-то звериное. Его маменька появление еще одной нимфы проигнорировала. Оно и понятно: две нимфы на одной вечеринке– это уже явный дисбаланс. Савельев по-дружески улыбался, а Борейша смотрел на гостью с приветливым любопытством. Итолько Хлебников продолжал хмурить кустистые брови, но было очевидно, что неудовольствие его напускное, скорее для проформы и острастки.
–Прошу прощения,– Марьяна тем временем ступила на лужайку.– Попросила Ивана подвезти, а у него, как назло, «уазик» заглох на въезде в поселок. Пришлось дальше пешком…
Ишь, цаца какая! Пешком ей, видите ли, пришлось добираться. Ане нужно было каблучищи такие надевать!
Не то чтобы Морган злился, скорее так… злорадствовал. Кстати, интересно, кто такой этот Иван, у которого сломался «уазик»?
–Иван Полевкин, местный участковый,– Савельев словно прочел его мысли.– Славный, в общем-то, малый, но из этих… буквоедов. Очень педантичный. Ябы даже сказал, раздражающе педантичный.
–Это вы, Марьяна Васильевна, так деликатно намекаете, что Ивану пора менять транспортное средство?