– усмехнулся Яриго, обнимая докторшу за плечи.
–Это я так деликатно намекаю,– Марьяна стрельнула взглядом в Хлебникова,– что дороги на Правом берегу такие, что даже «УАЗы» ломаются.
–Дороги!– простонал Хлебников.– Абюджет у меня, между прочим, не резиновый! Где я грошей наберусь на все ваши «хочу» и «надо»?! Вдетском саду вон крыша течет, а в школе мыши пол съели. Вот это проблемы почище ваших дорог. Япо ним, между прочим, тоже езжу, и ничего, жив, как видите! Дороги…– он еще раз раздраженно хмыкнул, поправил свой портфель.
–Господа, давайте не будем о грустном!– вмешался в разговор Борейша.– Давайте же наконец воздадим должное кулинарному гению нашей прекрасной Валентины.
–Аи то верно! Прошу к столу, господа!– Яриго обвел лужайку широким жестом.
Рассаживались долго. Моргану показалось, что почти каждый из гостей норовил оказаться поближе к хозяину. Витоге по правую руку Яриго уселся Хлебников, по левую– Агата. Глеб занял место рядом с матерью. Борейша пристроился возле Хлебникова, а Савельев, Марьяна и они с Сотником оказались на противоположном конце стола.
Позабыв о недавней размолвке, как истинный джентльмен, Морган придвинул Марьяне стул. Она вежливо кивнула в ответ, скользнула удивленным взглядом по забинтованной руке.
–Еще кого-то пытались научить Правилам дорожного движения?– спросила она не без ехидства.
–Поцарапался.– Он отвернулся, открещиваясь от дальнейших расспросов.
Ему повезло, Марьяна оказалась не из любопытных, потеряв к нему всякий интерес, она принялась за ужин. Аппетит у нее, надо сказать, был отменный. Вотличие от Агаты, которая вяло жевала листик салата, Марьяна нажимала на мясо, чем вызвала явное одобрение Сотника, который терпеть не мог помешанных на диетах и фитнесе девиц.
–Любо-дорого посмотреть,– сказал он, с благостной улыбкой наблюдая, как девица разделывается со вторым по счету бифштексом.
–Вы об этом?– Марьяна поймала его взгляд, легонько постучала ножом по краю тарелки.– Сутра во рту маковой росинки не было, даже кофе попить не успела.
–Вы такой трудоголик?– вежливо поинтересовался Морган.
–Яне трудоголик, я единственный на всю округу врач. Ирабочий день у меня, к сожалению, ненормированный. Бывает, с утра до вечера просидишь в амбулатории, поплевывая в потолок, а бывает, и не присядешь до ночи.
На его, в общем-то, ехидный вопрос она отвечала так серьезно и так обстоятельно, что сразу стало понятно: работа для нее– святое. ИМоргану в который уже раз за этот день стало неловко.
А разговоры за столом тем временем крутились вокруг местных проблем. Беседовали все больше Яриго и Хлебников, остальные слушали, кто внимательно, кто не очень. Морган старался не упустить ни одного сказанного слова. Внеформальной беседе всегда можно узнать для себя что-нибудь полезное. Тем более что после спора о голландских роботах Яриго с Хлебниковым переключились на разговор о строительстве животноводческого комплекса. Чуть позже, после четвертого или пятого бокала виски речь зашла о менее интересных объектах, и Морган позволил себе слегка расслабиться.
–Ачто там у нас с новым зданием под больницу?– Яриго, сытый и слегка захмелевший, вальяжно откинулся на спинку стула.
–Отделочные работы идут полным ходом.– Хлебников нацепил на вилку маринованный огурчик, полюбовался им секунду-другую и сунул в рот.– Строители работают не покладая рук.
–Строители работают не покладая рук на даче у Тарпищева.– Марьяна, которая до этого не вмешивалась в разговор старших, отложила вилку, с вызовом посмотрела на переставшего жевать Хлебникова.– Язаезжаю в новое здание каждый день, там только видимость работы. До обеда строители режутся в карты, а после обеда едут халтурить на Левый берег.
–Позвольте!– Яриго нахмурил брови, требовательно посмотрел на Хлебникова.– Как это понимать, Яков Семенович?
Прежде чем ответить, Хлебников бросил на Марьяну быстрый взгляд. Ивзгляд этот не предвещал ей ничего хорошего.
–Факты не проверены,– сказал он мрачно.– Тебе, Марьяна Васильевна, привиделось что-то.
–Ничего мне не привиделось!– Марьяна упрямо мотнула головой.– Бригадир этот ваш– настоящий призрак.
–Почему призрак?– удивился Яриго.
–Потому что неуловимый. Яуже устала за ним по всем берегам гоняться.
–Атебе, голуба моя, и не нужно за ним гоняться,– сказал Хлебников ласково.– Это не входит в твои обязанности. Втвои обязанности входит уколы ставить и горчичники лепить. Сбригадиром я как-нибудь сам разберусь, без сопливых…
–Яков Семенович!– Марьяна уперлась локтями в стол.– Старое здание уже несколько лет на ладан дышит!
–Ну, несколько лет дышало и еще немного подышит!
–Сквозняки, сырость и грибок,– Марьяна говорила тихо, но твердо.– Проводка никудышная, того и гляди, случится пожар. Пол прогнил, с потолка прямо на головы пациентам сыплются куски штукатурки. Если к осени больница не переедет в новое здание, то ее можно закрывать. Явообще не понимаю, куда смотрит районная санстанция…
–Марьяна Васильевна!– Лицо Хлебникова налилось нездоровым багрянцем.– Нашла ты время…
–Адля таких серьезных вещей всякое время сгодится.– Яриго легонько хлопнул ладонью по столу.– Яков Семенович, мы такие деньги вкладываем в модернизацию больницы, а нашу работу, оказывается, саботируют.
–Да никто ничего не саботирует!– отмахнулся Хлебников.– Просто некоторые,– он бросил еще один хмурый взгляд на Марьяну,– лезут в дела, в которых ни черта не смыслят.
Марьяна хотела было что-то возразить, но в последний момент удержалась, лишь досадливо сжала под столом кулаки. Морган ее даже пожалел. Горячая голова, лезет в пекло поперек батьки, за что наверняка и получает от начальства.
–Возможно, Марьяна Васильевна и в самом деле не все правильно поняла,– сказал Яриго уже другим, более спокойным тоном.– Но с бригадиром вы все-таки побеседуйте, Яков Семенович.
–Акакого же года старая больница?– спросил Морган, отвлекая внимание спорщиков на себя.
–Астарая больница,– было видно, что и Хлебников рад сменить тему,– конца девятнадцатого века.– Бывшая усадьба графа Лемешева.
–Что-то мы не заметили никакой усадьбы,– оживился Сотник.
–Аэто потому, что усадьба находится не в самой деревне, а в яблоневом саду,– пояснил Савельев.
–Сад мы тоже проезжали.
–Ага, значит, уже успели напитаться впечатлениями? Граф Лемешев, говорят, был чудаковатым, любил уединение. Потому дом построил на отшибе и засадил все вокруг яблоневыми деревьями.
–Это те самые яблони?– удивился Морган.
–Конечно, нет!– взмахнул рукой Савельев.– Старые деревья постепенно умирали, их вырубали, а на их место сажали новые.
–Какой-то круговорот яблок в природе,– усмехнулся Сотник.
–Дань традициям. Раньше всех все устраивало, а как сейчас, не знаю.– Савельев вопросительно посмотрел на Хлебникова.
–Япока тоже не знаю,– тот пожал плечами.– Есть кое-какие наметки, но нужно сначала разобраться с более масштабными проектами. Сад постоит.
–Вот так он и стоит больше ста лет.– Савельев пригубил шампанское.– Изнаете, что я вам скажу: пусть бы и еще сто лет стоял. Есть в нем что-то особенное, какая-то мрачная, готическая красота.
–Накрасоте нынче деньги не сделаешь, дорогой мой ученый муж.– Хлебников, уже окончательно пришедший в себя, покровительственно улыбнулся.– Да и какая там, к чертям собачьим, красота?! Один колодец чего стоит! Головная боль, а не красота.
–Ачто там с колодцем?– Морган украдкой посмотрел на свою забинтованную руку.– Мы видели его сегодня. Даже пытались из него напиться.
–Напиться?– Марьяна посмотрела на него с жалостью, как на дурачка.
–Акакие проблемы, уважаемая?– Морган поморщился.– Насколько мне известно, колодцы как раз для этой цели и предназначены.
–Другие колодцы возможно, но не этот.– Если Марьяна и услышала сарказм в его голосе, то виду не подала.– Вэтом колодце вода не артезианская, а озерная.
–Все правильно,– поддержал ее Савельев, которому разговор про архитектурные достопримечательности старой усадьбы, похоже, нравился гораздо больше предыдущих полуделовых бесед.– Граф Лемешев выкопал его почти сразу после постройки дома. Предполагается, что для полива будущего сада. Видели, он не совсем обычный, большого диаметра, довольно глубокий. Когда-то его закрывала очень красивая кованая решетка.
–Авот эта решетка и есть моя главная головная боль.– Хлебников промокнул блестящую от пота лысину льняной салфеткой.– Больше века продержалась, а потом, поди ж ты, понадобилась одному умнику.
–Азачем вообще нужна решетка?– спросил Морган.
–Для безопасности.– Хлебников отложил салфетку.– Яже говорю, сплошная морока с этим колодцем. Точно медом он намазан для всяких психически неуравновешенных личностей. Не было года, чтобы кто-нибудь не пытался в колодец сигануть. Иведь сигали!– Он поднял указательный палец.– Кто от неразделенной любви, кто по пьяни, кто еще из-за какой дури. Вот ты, Марьяна Васильевна, не знаешь, наверное.– Он посмотрел на докторшу.– Задолго до твоего приезда это случилось, если мне не изменяет память, лет шесть-семь назад. Девчонка молодая в колодец упала. Митрич услыхал посреди ночи женский крик, да пока оделся, пока из подсобки выбежал… Ничего не заметил. Аночью в саду хоть глаз выколи, такая темень. Решил, что молодежь шалит. Любят наши ребятишки это дело…
–Митрич– это кто?– спросил Савельев.
–Бывший больничный сторож,– пояснила Марьяна. Всгущающихся сумерках ее бледное лицо показалось Моргану гипсовой маской. Итут же, словно ответом на его мысли, на улице зажглись фонари, разгоняя тени и тьму.– Говорят, он уехал в том же году.
–Атеперь вот вернулся,– хмыкнул Хлебников.– Покуролесил на чужбине сокол сизокрылый и вернулся. Месяц уже как. Явообще диву даюсь, чего его черт дернул сорваться с насиженного места. Ведь жил же при больнице на всем готовом: и крыша над головой, и еда казенная, и сто граммов чистейшего спиртику наливал бывший врач-то. Он же своего за душой ничего не имел, потому как хоть и работящий, но пропойца горький. А