– Неправда, вы лжете! – горячо вскричала я, вскакивая с кресла. – Мой отец владел боевыми искусствами, но был мирным и честным человеком, он занимался сельским хозяйством и умер от болезни.
– Это всего лишь официальная версия, призванная предотвратить распространение нежелательных слухов, губительных для репутации нашей семьи, – холодно усмехнулся прелат. – На самом деле твой отец впоследствии сбежал из секты, похитив плененную пилигримами ведьму – колдунью Викторию. Вместе они спрятались в нашем родовом владении в Чехии и занялись поисками некоего древнего документа, способного раскрыть секрет оружия богов. Я неоднократно предупреждал его о том, что секта не простит отступничества, но брат меня не слушал. В итоге пилигримы подослали в ваш дом некоего искусного убийцу, отравившего Рудольфа и Викторию. Внешне их кончина напоминала смерть от болезни…
Я растерянно прикусила губу, вспоминая и сплетни, ходившие по округе, и странные недомолвки Мелины. Тогда я не придала им особого значения, приняв за зависть болтливых соседей. Выходит, все это было правдой!
– А тот документ… Мои родители его нашли?
– Мы склонны считать, что нашли, – не стал скрывать епископ. – Но, увы, книга исчезла вместе с убийцей-пилигримом, и с тех пор нам уже не удавалось выйти на ее след. Более того, мы даже не смогли установить личность того жестокого наемника. Выяснили лишь, что он неимоверно силен, хитер и искусно маскируется под обычного, ничем не примечательного человека. Ты знаешь слишком много важного, племянница, и поэтому он непременно станет охотиться за тобой. А возможно, он уже давно находится рядом, втерся в доверие к тебе и ждет удобного момента, чтобы нанести решающий удар. Скажи, ты полностью уверена в своих друзьях и знакомых?
«Уверена? – меня охватила неконтролируемая паника. – Неведомый враг находится рядом, ловко маскируясь под друга? Но кто же он тогда? Лаэн, Иржик, Леонардо, Янош? Нет… не может быть! Уж тогда, скорее всего, Магнус!»
Прелат пристально следил за моим лицом и разочарованно вздохнул, поняв, что я не собираюсь делиться своими сомнениями.
– Дорогая, в жилах нашей семьи течет кровь Ушедших! – снова заговорил он. – Именно поэтому ты стала Хозяйкой кукол и магичкой. Твои таланты могут пригодиться церкви, и поэтому мы приглашаем тебя вступить в наши ряды. Смотри сюда… – Он снял привешенный к поясу кошель, извлек из него ритий и положил на стол перед собой. – На прошедшем королевском балу мы встречались с представителями секты Серых и за огромные деньги выкупили у них этот кинжал. Мы также знаем, что первый ритий находится у одного крайне влиятельного человека, и не теряем надежды им завладеть. А вот третий кинжал богов мы рассчитываем найти с твоей помощью!
– Ясно! – насмешливо прищурилась я. – Позвольте мне осмотреть кинжал?
Прелат милостиво разрешил. Я взяла ритий в руки и убедилась в его подлинности. Да, именно это оружие я и видела на балу, на поясе у высокого церковника.
– Вы добыли второй ритий с помощью своего посредника по кличке Гек, а первый кинжал находится у человека, обычно называемого господином, – спокойно сообщила я.
Епископ Франсуа сначала потрясенно вскрикнул, а потом довольно рассмеялся:
– Племянница, ты меня не разочаровала. Твоя осведомленность просто поражает. Вот что значит кровь Ушедших! Твой отец тоже радовал нас, гм, поначалу… – Церковник понял, что переборщил с энтузиазмом и смущенно кашлянул.
– Ну, значит, яблочко от яблони недалеко ябнулось! – буркнула я себе под нос, но епископ услышал мою фривольную реплику и осуждающе поморщился.
– Ты посвящена в подробности того, о чем знают лишь несколько человек из высшего церковного совета, – поспешил замять скользкую тему он. – Но позволь, я тоже тебя удивлю!..
– Как? – не поняла я.
– Познакомлю с Гек! – самодовольно напыжился епископ. Затем он хлопнул в ладоши и позвал:
– Сестра Геката!
Драпировка, украшающая одну из стен, отодвинулась, и из-за ткани вышла молодая стройная женщина, одетая в платье монастырской послушницы. Наряд сестры Гекаты практически ничем не отличался от моего, за исключением маленькой детали – лицо женщины скрывала плотная маска, оставляя открытыми только ее глаза – светлые, прозрачные и чистые, будто родниковая вода.
– Вот наш посредник Гек, – рассмеялся прелат, – вернее, сестра Геката. Моя правая рука, ловкая шпионка, которую никто ни в чем не заподозрит. Она умеет искусно танцевать, флиртовать и обольщать, а все окружающие верят в ее беззащитность и легкомыслие, что делает женщину самым совершенным оружием!
Я растерянно прижала пальцы к вискам, пытаясь поймать ускользающую мысль. Кажется, я уже слышала нечто подобное, причем совсем недавно. Но вот где и от кого?
Наблюдающая за мной Геката ехидно прищурилась и поклонилась, довольная произведенным ею впечатлением. Кулон на длинной цепочке, до сего мгновения скрытый под платьем женщины, неожиданно выскользнул из ворота ее одеяния и повис, призывно раскачиваясь, привлекая мое внимание. Я взглянула на броское украшение и потрясенно приоткрыла рот… Кулон шпионки имел вид серебряной пластины, с вычеканенным на нем изображением уродливой женщины, стоящей на развилке трех дорог. Я мгновенно узнала этот образ – то была древняя богиня мести и смерти Геката, почитаемая в расцвет правления Ушедших. Но я также узнала и цепочку, на которой висел кулон женщины, – золотую, старинную, витую…
– Да ведь это же Хира, жена кукольника Яноша из Безымянной гильдии! – громко закричала я. – Дядя, берегись, она предательница и обманщица!
– Кто? – епископ неловко завозился в громоздком, узком кресле, пытаясь выбраться из его недр. – Геката, объясни мне, что все это значит? При чем тут гильдия и… – но договорить он не успел, потому что Хира схватила лежащий на столе нож, которым я недавно резала мясо, одним движением вспорола прелату горло и истошно завопила, указывая на меня:
– Схватите эту девушку! Она – лазутчица гильдии и секунду назад убила нашего уважаемого епископа!
«Смерть – защитная реакция организма на нездоровый образ жизни! А мой образ жизни, с его вечными приключениями, проблемами и неудачами, уж точно никак нельзя считать здоровым!» – вот о чем я думала, сидя в сыром подземном каземате, лишенном окон и мебели. Болела спина – отбитая дубинками церковников, но сильнее всего саднила оплеванная душа и громко стенало ущемленное чувство собственного достоинства.
– А я ведь говорила, что тебя пора убрать! – злорадно напомнила на прощание Хира, глядя, как меня, избитую и униженную, уволакивают в темницу. – Жаль, что стрела Магнуса не достигла цели. Ты излишне везучая, девчонка!
– Так, значит, ты с ним заодно, – констатировала я. – Я догадалась об этом еще там, на балу.
– Я приказала ему убить тебя, – ухмыльнулась шпионка. – По какой-то непонятной причине ты выжила. Но не переживай, твои мучения не продлятся долго, казнь состоится очень скоро.
– Возможно, но не раньше, чем сдохнешь ты! – прошептала я, еле шевеля разбитыми губами. И с чего это я решила, будто у нее чистые глаза? Да они же самые настоящие змеиные!
– Дурочка, я же тебя утешаю! – мстительно хохотнула шпионка. – Жизнь прекрасна. Улыбнись!
– Подожду, пока с тобой случится что-нибудь плохое, и тогда непременно улыбнусь, – пообещала я.
– Вот дрянь! – почти удивилась Хира. – Приговорена к смерти, но вместо того, чтобы умолять о пощаде, еще и язвишь. Зачем?
«Зачем? – Я мысленно усмехнулась, чувствуя, что взяла реванш. – «Хорошего» человека и обидеть приятно».
Блондинка высокомерно отвернулась, но я видела, как сильно она раздосадована. Ну да, в этом чувстве мы с ней созвучны – каждая из нас терпеть не может того, кого обидела. Это убивать легко, а обижать – трудно, ибо потом совесть мучает и кошмары по ночам снятся. Правда, не всех и не всем, ведь если человек одержал победу над своей совестью, то его уже ничто не остановит. Ну, если только смерть.
Однако в этой камере мне не снилось ничего, хотя, по моим ощущениям, я просидела здесь уже трое суток. Почти не спала, ибо не смогла перебороть брезгливость и не легла на мокрый, осклизлый пол. Сидела, собравшись в комочек, на крохотном пятачке относительно чистого пространства да размышляла о собственной глупости. Клянусь, если мне удастся выбраться из этой передряги живой и относительно здоровой, то я никогда уже не стану пренебрегать умными советами и перестану необоснованно рисковать собой. Кажется, я немного повзрослела и даже поумнела. А еще, я обязательно найду убийцу пилигрима и расквитаюсь с ним за своих родителей. Да и Хире я тоже отомщу, невзирая на смутную симпатию к Яношу. Эта стерва недостойна такого мужчины, а он, надеюсь, поплачет на ее могилке, но потом забудет лживую дрянь и утешится с другой женщиной. А еще я непременно завладею всеми тремя ритиями… Если, конечно, останусь жива и сохраню здоровье.
Кстати, о здоровье. Раз в день в двери моей камеры приоткрывалось крохотное оконце, в которое пропихивали краюху черного хлеба и кружку с водой. Кроме этого скудного пайка, мне не давали ничего, поэтому мои раны заживали очень медленно, особенно с учетом того, что у меня не имелось возможности применить магию. Как и весь замок, стены камеры упрочили специальной защитой от чар, сводящей на нет все мои усилия. Поэтому мне оставалось только одно – смириться, бездеятельно сидеть на месте и ждать свершения своей участи. Возможно, именно поэтому по истечении трех дней я практически отчаялась и сдалась на милость судьбы. Вернее, почти сдалась…
В этой камере не имелось ни окон, ни кровати, ни даже стула. Тоненький лучик света поникал в щель под дверью, отражаясь от огромного тусклого зеркала в стальной раме, занимающего большую часть противоположной стены. Странно, но подобные зеркала я видела и в моей бывшей спальне, и даже в покоях дядюшки Франсуа, ныне покойного. Прошлой ночью до моего слуха донеслись отдаленные заунывные напевы, длившиеся несколько часов. Видимо, церковники совершали погребальный обряд, предавая тело почившего епископа земле. Возможно, они скорбели о кончине уважаемого прелата, но для меня их благочестивые молитвы могли служить лишь страшным напоминанием о грядущей смерти, ибо срок моей казни близился. Позаботившись об усопшем, церковники непременно вспомнят и о его мнимой погубительнице…