[31]. – Он обожает их. Ненавидит евреев, говорит, что они прибрали к рукам промышленность, правительство, Голливуд и так далее, – в общем, вся обычная иеремиада. Этот самый Вандеркамп шифрует и дешифрует самые секретные телеграммы и, судя по всему, копирует их и уносит копии домой. У него квартира на Ривз-Мьюз, прямо за углом от посольства.
– Откуда вы все это знаете?
– Мамзель Бушье за ним «поухаживала».
– Жизель?
– Наша собственная Мата Хари. Ее конек – интимные разговоры в постели. К несчастью для нас, Вандеркамп обрабатывает переписку Черчилля и Рузвельта – они обсуждают, как Рузвельт может нас поддержать. Если изоляционисты и соглашатели в Штатах наложат лапу на эту переписку, у них будет праздник. А Рузвельту придет конец. У Вандеркампа много и других материалов, чрезвычайно опасных для наших войск в Европе, – военные тайны и все такое.
– О боже…
– Совершенно верно, «о боже». Плохие новости заключаются в том, что Вандеркамп хочет поделиться этой информацией не только с Америкой, но и с немцами.
– И все же вы, кажется, чем-то очень довольны, – сказала Джульетта.
Он улыбнулся – улыбка так его красила! Поцелуй же меня, подумала она. Нет, не с нашим счастьем.
– Да. Мистер Вандеркамп желает познакомиться с миссис Скейф. Ему рассказали о ее зарубежных контактах. Ему весьма симпатичны ее политические взгляды. Мы можем их обоих поймать на горячем и не дать этим чертовым телеграммам уйти за рубеж. Так мы разом убьем двух зайцев.
– Какой ужасный образ, – заметила Джульетта.
– Им понадобится посредник, – сказал Перри.
– Я?
– Совершенно верно. Вы.
– Итак, – миссис Скейф бросила в чай несколько кусочков сахара и принялась задумчиво размешивать, – этот американец… Честер Вандеркамп?
– Да.
– У него есть информация, которой он хочет поделиться с нами?
– Да. Важная информация. У него есть копии – расшифровки – огромного количества дипломатических телеграмм, переписки Рузвельта и Черчилля. – («Несколько сот», как сказала Жизель, присовокупив совершенно излишнее замечание, что с американцем скучно в постели.) – Судя по всему, там много говорится о поддержке Британии Рузвельтом.
– И Вандеркамп хочет поделиться с нами этой перепиской?
– Он хочет нам ее отдать. Вам, миссис Скейф. Он настаивает на том, чтобы лично вручить эти документы вам.
– Ну что ж, у нас есть человек, который положит их в дипломатическую почту бельгийского посольства, а оттуда она пойдет в немецкое посольство в Риме. А немцы, я полагаю, опубликуют их на весь мир. Не они, так наш добрый друг Уильям Джойс. Немцы знают толк в пропаганде. И американские изоляционисты тоже.
– И мы разом убьем двух зайцев, миссис Скейф. Двух сразу.
– Только ему нельзя сюда приходить: за мной следят. И за ним, возможно, тоже.
– За мной не следят, – сказала Джульетта. – Почему бы вам не встретиться с ним у меня на квартире? Я могу быть посредницей между вами. Еще чаю? Давайте я буду «мамочкой».
Шестеренки завертелись. Встречу миссис Скейф с Честером Вандеркампом назначили на послезавтра в конспиративной квартире МИ-5 в Блумсбери – мрачной симфонии коричневой краски и мутных стекол. Джульетта должна была прикинуться, что живет там. Квартиру напичкали микрофонами. Обмен телеграммами будет записан. Как только они перейдут из одних рук в другие, Джульетта подаст сигнал, и полиция арестует обоих – миссис Скейф и Честера Вандеркампа.
Арест должен был состояться назавтра, в одиннадцать утра. Джульетта снова осталась ночевать в «Долфин-Сквер». Перед сном ее припечатали тем же сухим поцелуем, и она снова лежала вытянувшись, как мраморная герцогиня, а Перри спал рядом с ней сном праведника (вроде бы). Джульетта проснулась рано, заварила чаю и выпила его, глядя из окна гостиной в сад. Раннее утреннее небо казалось перламутровым. Фонтан играл струями. Сирень и магнолия уже отцвели, но цветы-однолетники залили клумбы яркими красками.
– А, вы уже встали, – сказал у нее за спиной Перри, и она подпрыгнула. – И чай успели заварить. Замечательно. Ну что, готовы к эндшпилю?
Джульетта удивилась, увидев, что вместе с миссис Скейф на квартиру в Блумсбери пришла миссис Амброз.
– Миссис Амброз так преданно служит, – сказала миссис Скейф.
– Я друг, а не служанка, – мягко поправила миссис Амброз. И пробормотала, проходя в коридоре мимо Джульетты, – так, чтобы только она слышала: – Я должна это видеть.
– Боже мой, – сказала миссис Скейф, озираясь по сторонам, с чувством, близким к отвращению. – Айрис, дорогая, неужели вы тут живете?
Джульетта засмеялась:
– Ужасное место, правда? Но это временно. На следующей неделе я переезжаю в Мэйфер.
– О, это будет гораздо лучше. Позвольте, я одолжу вам Солловэй, помочь с переездом.
В эту самую минуту полиция прочесывала дом миссис Скейф на Пелэм-Плейс, ища доказательства ее вины. Интересно, найдет ли Солловэй, что сказать по этому поводу?
Они вели нескончаемый разговор о продвижении немецких войск и о том, что будет означать приход немцев для «Правого клуба».
– Медали, я полагаю, – сказала миссис Скейф.
– Железный крест? – Миссис Амброз, кажется, была очень довольна. Она уже вытащила вязанье, и спицы щелкали, как колеса скорого поезда.
– Не хотите ли чаю? – предложила Джульетта. – Я уверена, что мистер Вандеркамп скоро придет.
Джульетта поставила чайник на плитку в мерзкой тесной кухоньке и прокралась обратно в коридор – посмотреть, как там Сирил. Его тоже завербовали для проведения операции. Сейчас он сидел в стенном шкафу и наблюдал за работой звукозаписывающих приборов.
Он показал ей два больших пальца и прошептал:
– Я тут как в калькуттской «Черной яме».
– Я принесу вам чаю контрабандой, – шепнула в ответ Джульетта.
– Айрис, милая, с кем вы там разговариваете?
– Сама с собой, – ответила Джульетта.
Чай разлили по чашкам, последовала обычная суета с ложками и сахаром, и тут позвонили в дверь.
– Мистер Вандеркамп, входите же! – сказала Джульетта.
Он был ниже ростом, чем она ожидала, но жилистый и спортивный на вид. В отличие от мужчин-британцев, к которым привыкла Джульетта, обитатель Нового Света лучился здоровьем и силой. Джульетта провела его в гостиную и представила всех друг другу.
– Кажется, у нас есть общие знакомые, – сказала миссис Скейф, как положено хозяйке в хорошем доме.
– Кажется, да, мэм, – ответил гость, как положено гостю в хорошем доме.
Крысы оказались в ловушке. У этих крыс были изысканные манеры.
Снова пошла суета с чашками и болтовня о неминуемой победе нацизма.
– То будет великий день, когда немцы пройдут торжественным маршем по Уайтхоллу и помогут здравому смыслу вновь воцариться в Британии, правда, мистер Вандеркамп? – сказала миссис Скейф. – Тогда мы вышвырнем всех жидов и иностранцев и восстановим подлинную независимость нашей страны.
– Молодца, дайте пять, – ответил Честер Вандеркамп.
Наконец дошло дело до телеграмм. Вандеркамп открыл дипломат и вытащил конверт из манильской бумаги. Он извлек телеграммы из конверта и сдвинул в сторону чайные принадлежности, чтобы разложить бумаги на столе. Миссис Скейф подалась вперед, чтобы рассмотреть их. Джульетта притворилась, что ей неинтересно, встала из-за стола и, как бы прохаживаясь, подошла к окну. Отсюда хорошо просматривалась улица. Бандитов миссис Скейф видно не было. Видимо, с ними «разобрались». Джульетта видела, что на тротуаре напротив стоит мужчина. Некто в сером. Он смотрел вверх, на ее окно. Джульетта уставилась на него в ответ.
– Восхитительно, – сказала миссис Скейф. – Я даже выразить не могу, какую пользу принесут эти документы нашему делу.
– Рад помочь, – ответил Вандеркамп, собирая телеграммы и запихивая обратно в конверт.
Джульетта вытащила из рукава носовой платок.
– Вот, держите. – Вандеркамп протянул конверт миссис Скейф.
Она взяла его. Джульетта высморкалась. Такое обыденное действие казалось ей неподходящим для сигнала.
– Вы не простужены? – заботливо спросила миссис Скейф, прижимая конверт к объемистой груди.
– Нет, ничуть, – ответила Джульетта.
Где же они?! Что-то не торопятся. Но тут раздался ужасный грохот, и дверь квартиры слетела с петель. Неужели такие театральные эффекты обязательны? Можно было просто позвонить в дверь, и Джульетта открыла бы.
– Наконец-то, – сказала Джульетта, и миссис Скейф нахмурилась:
– О чем вы, дорогая?
В комнату ввалилась куча разномастных полицейских. Миссис Скейф негромко взвизгнула и с трудом поднялась на ноги, а Честер Вандеркамп воскликнул:
– Какого черта?
Джульетта узнала высокого детектива, что допрашивал ее тем утром. Он приветственно приподнял шляпу.
Вандеркампу надели наручники. Он, словно не веря своим глазам, уставился на Джульетту.
– Ах ты, сука! – выкрикнул он.
– Но-но! – остановил его высокий детектив. – Прошу не выражаться.
Миссис Скейф тем временем растеклась в лужицу кружев на диване.
– Айрис, дорогая… – слабо сказала она. – Я не понимаю, что происходит.
Не успела Джульетта ответить, как появился Перри. За ним следовала Жизель. Она как будто не до конца понимала, что происходит, – словно человек, внезапно очутившийся на сцене. Перри обратился к миссис Скейф:
– Мадам, ваша песенка спета. Мы записали эту встречу, а в вашем доме мы нашли письма к Джойсу и прочим фашистским подонкам, даже восторженное письмо герру Гитлеру и… – он сделал нехарактерную драматическую паузу, – «Красную книгу»!
Книга оказалась скорее бордовой, чем красной, но Джульетта решила, что сейчас не время спорить об оттенках цвета. Перри высоко поднял улику и повернулся к Джульетте:
– В доме этой дамы, как вы и сказали, мисс Армстронг.
Миссис Скейф уставилась на Джульетту, разинув рот.
– Айрис, милая, что все это значит?
Она потянулась к миссис Амброз и схватила ее за руку, словно цепляясь за спасательный круг: