— О, пищать пер-р-рестала! — раздалось рычание из дыры, созданной под новое окно. — Мы можем уже вер-р-рнуться?
— Можете.
Оборотень свистнул и незамедлительно оказался рядом. Посмотрел на поднос с заказом Тюри, затем, наклонив голову, прислушался и хмыкнул:
— Да, с Алиссией ты хор-р-рошо меня подставила. А главное, умышленно.
— Сам повелся. Я сказала, что Гилт скалился одной из девушек, и ни словом больше.
— И тут же указала на эту долба… на звезду Тюри, — возмущенно напомнил Асд, возвращая себе человеческое обличье. — Характеристику, конечно, дала не лучшую, но…
— Но ты решил преуспеть, даже не подумав, что такую медам мне вряд ли пришлось бы защищать, — не осталась я в долгу. — А если и пришлось бы… защищать, то твой азарт вообще не обоснован.
И хотела уже выйти из продуваемой всеми ветрами спальни, когда хвостатый герой-любовник остановил меня покаянным:
— Я действительно азартен. Прости. Захотелось отвлечься от дел, и я не нашел способа лучше.
Молчу. Он же, затаив дыхание, ждет ответа. Минуту ждет, две… На третьей Асд тихо усмехнулся, переступил с ноги на ногу и потер шею.
— Ну… Так ты будешь меня прощать или нет?
— Буду, — ответила с заминкой, — но при одном условии.
— Дыру наскоро заделать? Триптих вернуть?
Усмехнулась:
— Это ты и так сделаешь, по доброте душевной. А условие следующее: если нам всем крайне повезет и Алиссия не заболеет, ты посадишь чету Тюри и их людей на последний корабль, уходящий из Заснеженного. Он отбывает завтра после обеда.
— Хорошо, — безропотно согласился двуликий и, несмотря на собственную провинность, заявил: — Но если хочешь, чтобы они уехали с самого утра, приготовь помимо пирожков шашлык.
Другими словами, битва за мою готовку продолжается.
— Асд, в твоих интересах сделать так, чтобы они отбыли на том корабле, иначе я воспользуюсь родственными связями Дори и потребую через перевал доставить их в столицу Тарии, то есть отправить с вами. — Удобнее перехватила поднос и улыбнулась: — А хочешь шашлык, объясни мне две вещи. Первая — почему из-за замужества с потеряшкой я считаюсь занятой, вторая — что хранит в себе черный ящик.
Несколько мгновений оборотень смотрел на меня широко открытыми глазами, затем моргнул и задумчиво произнес:
— Так что я там должен был сделать по доброте душевной?
Не расскажет.
Гордо вскинув голову я вышла в коридор и чуть не столкнулась с Тюри. Улыбчивый и полураздетый, в одних пижамных штанах, Эванас забрал у меня поднос и умчался к себе. Ни «спасибо», ни «пожалуйста», ни «как это произошло, почему моя жена просидела без малого четыре часа на полу в ванной комнате?!». Просто взял и ушел, предположительно врачевать.
В смятении я проводила взглядом его спину, прошла к лестнице и столкнулась с полураздетыми оборотнями и вампирами, спешившими бесшумно вернуться в комнаты. Видимо, писк Алиссии выдворил их прямиком из кроватей или даже из ванны. Замерзшие и уставшие, прикрываясь кто чем, они промаршировали мимо меня, не забыв пожелать крепкого сна и хороших сновидений. И как ни странно, после них в харчевню вошел мой названый отец.
— Тороп, а ты почему здесь… то есть не спишь? — вырвалось у меня удивленное, а затем и недоверчивое: — Тоже писк слышал?
— Нет. Всего-то решил проверить, почему постояльцы в спешке чуть ли не голяком покинули «Логово». Думал, на заставе мятеж, бегут разгонять. А они всего лишь испугались звука. Низшие, что с них взять.
И, зевая, пошел к себе.
— Какие?
— Низшие, — повторил он и жестом оборвал поток моих вопросов: — Оставь эту тему до завтра, иди спать. — Хотела сказать, что не устала, но тут наш вояка опять зевнул. — И мне отдохнуть дай. Завтра будет непростой денек.
С этим я охотно согласилась, правда, уснуть так и не смогла.
Вначале долго и нудно прислушивалась к скрипу в выгоревшей комнате — казалось, там кто-то неспешно прохаживается. Затем обдумывала, как объяснить Тюри несчастье, произошедшее с его женой. А после получасовых разглагольствований на тему «Это вышло случайно» я вспомнила о долговых обязательствах потеряшки перед супругой и продолжила чтение свитка копий родовой книги Дори. Записи в нем новых изменений не претерпели, и из списка наследников не исчезло ни имя Таллика, ни его профиль. Надо заметить, с Инваго у них были одинаково высокие лбы и тяжелые подбородки, которые визуально уравновешивали друг друга. В остальном сравнить братьев было невозможно, потому что в командире тарийского отряда мне запомнились лишь циничный прищур холодных глаз, руки с мозолями и темные, чуть вьющиеся волосы до плеч… или ниже.
Попыталась восстановить картину, когда видела его со спины, и на ум пришел только голый тыл Дори, так сказать, «в процессе общения» с Гайной. Помощница страстно желала стать в «Логове» хозяйкой, а воин, судя по напору, с реализацией ее желания был более чем согласен. И старался ведь зазря, силы потратил впустую. Расстроился… А тут еще я своим отказом до ручки его довела. Вот он, гадость такая, и отомстил моим с потеряшкой узаконенным браком.
О том, что этим он меня от посягательств бывшего муженька защитил, думать не хотелось, как и о том, что воин оставил «Логово» за мной и в плату не затребовал ни золота, ни тела. Куда проще было обвинить его в расчетливой скрытности, заклеймить тарийским мерзавцем и кровожадным негодяем, подлецом, взвалившим на меня «тяжкий» труд пересылки. И в то же время разве я вправе требовать у него отчета? Не тронул, за дурман не отомстил, в невестки взял без споров… В который раз подумала, как же мне повезло. Я замужем за потеряшкой, который вряд ли желает вскорости вернуться домой. Даст бог, еще десять лет с ним не свижусь, а там уж на меня, тридцатипятилетнюю, никто не позарится, даже лорд Урос, проклятый Даруш Темный.
А утром мне принесли записку, что на мое имя прибыла еще одна посылка. «Заберите немедля!» — гласили последние строчки. А потому я, так и не коснувшись подушки головой, поехала. Морозное утро было по-весеннему солнечно и по-зимнему морозно, ветрено, а еще ослепительно. Щурясь и прикрывая глаза рукой, я чуть не наехала на Тикелла. В сбитой набок шапке, распахнутом тулупе и только одном сапоге, он бесстрашно ринулся под копыта Мартины с громким возгласом: «Наконец-то!» Кобыла шарахнулась в сторону, я слетела в сугроб, а начальник почтового отделения тут же склонился надо мной бледным перепуганным привидением.
— Что же вы лежите и время теряете?! Быстрее, быстрее! — дернул он меня за ворот мехового плаща, но ввиду разницы в росте поднять не сумел, зато из сугроба выволок.
— Вставайте. Быстрее! Иначе она мне весь двор разнесет!
— Кто она? — После такого сообщения желание спешить куда-либо сменилось стойким ощущением опасности и крайней необходимостью сбежать.
— Да ваша посылка… Посылка!
— Посылка? — Я поднялась, стараясь не делать резких движений и пытаясь визуально определить, а не заболел ли один из самых уважаемых людей дальней заставы. Глаза блестят, щеки судорожно подергиваются, на лбу испарина — сдается мне, у него нешуточный жар…
Но не успела я озвучить свои наблюдения, как вдалеке послышался грохот и Тикелл резво подпрыгнул, повторно напугав Мартину и меня.
— Быстро в седло и за мной! — скомандовал громко. — Я покажу короткую дорогу!
И с восклицательным «Быстрее!» он скрылся за ближайшим поворотом.
Глава 7
Посылка — черный сундук, не уступающий в размерах своему собрату-ящику, действительно двигалась. Дергалась, скрипела и рвалась за пределы двора почтового отделения. Она налетала на каменный забор, падала, отскакивала на семь шагов и оттуда, вновь дергаясь и скрипя, налетала на преграду в расчете ту протаранить. И расчет был верным, в старой каменной кладке, с каждым мгновением увеличиваясь, росла внушительная дыра. Я уже представила, как буду подсчитывать нанесенный ущерб и торговаться с хоть и уважаемым, но самым скупым жителем заставы, но Тикелл повел себя иначе.
— Вот ваша посылка! — произнес он, подталкивая меня во двор. — Вот сопроводительное письмо, — впихнул в мои руки конверт. — Все! Пост принял, пост сдал… — на этом начальник почтового отделения развернулся и сбежал.
Никогда ранее, взирая на Тикелла, я не предполагала, что в нем может быть столько прыти. А теперь вот убедилась — может. И, видимо, это удивило не только меня, но и сундук, до того отчаянно рвущийся на волю. Он замер на несколько долгих минут, однако подойти к нему я сразу не рискнула, вдруг посылка вернется к прерванному действию, еще и меня ненароком зашибет. Как и прежде, открыла совершенно чистый конверт, достала листы письма и с удивлением проследила за тем, как на ранее белой бумаге медленно появились адреса отправителя и получателя, а затем и крохотная строчка, наискось соединившая наши имена. Получалось интересно: «Таллик Дори с искренней любовью и нежностью самой непредсказуемой Торике ЭлЛорвил Дори». Адрес отправителя все еще без изменений 1.24.56 Данирш, а дата отправления с разницей в сутки.
«Здравствуй, нежная моя. Как видишь, я стараюсь исполнить данное тебе обещание и писать каждый день. Вчера на переправе я увидел скальник. Твой любимый, белый. Он сиял в лучах солнца над отвесным куском скалы, недостижимый и прекрасный, вновь напоминая мне о той, что желанна и так далека… сейчас. Простишь ли, я срезал его не по правилам, торопился, поэтому стебель сломан болтом, а нижний лепесток немного раздавлен. Но я поймал его до соприкосновения с землей, как тебя когда-то…» Цветок, варварски сбитый, но бережно засушенный, оказался на дне конверта, и это был не просто подарок Таллика своей зазнобе, это был мой скальник! Тот самый, что я, рискуя жизнью, срезала со скалы три года назад и засушила как символ моей свободы от лорда Уроса, тот самый, коим я украсила прическу на «фальшивой» брачной церемонии, тот самый, что я не смогла найти после трехдневного сна.
Теперь понятно, к чему была та строчка на конверте.