— Нет. Посылка не твоя, — разрушил Гилт все мои надежды. — Но тебе придется переправить ее в Тарию.
Теперь понятно, зачем Дори золото оставил, непонятно другое…
— Куда переправлять? — переспросила, не веря собственным ушам. — И как? А главное, с кем? Сейчас начнутся бури посильнее прошлой.
— С… — Он долго подбирал подходящее слово, а в итоге выдал: — С обозами. Придут со стороны моря.
— С какими обозами, с какого моря? В ближайшие месяц или даже полтора никто в своем уме и доброй памяти не рискнет сунуться через льды залива в Заснеженный, а тем более подняться от него на нашу заставу.
— Ради хорошего вина пройтись по льду километр-другой… — начал кровопийца, но я перебила:
— Двадцать километров! К тому же порт будет в пятиметровых сугробах. Там народ выживает только потому, что они всем скопом каждую зиму от дома к дому роют в сугробах тоннели.
— Теперь ясно, почему Заснеженный не удалось обнаружить во время войны.
Я только фыркнула, краем глаза отслеживая работу прибирающих со столов помощниц.
— Его не обнаружили только потому, что сюда соваться смысла как нет, так и не было. Да и чего ради? Наша застава побольше будет, но до нее еще требуется добраться по тропе, продуваемой всеми ветрами.
— Ради твоей постели… — многозначительно протянул вампир.
— Хорошо, — отмахнулась я и подхватила его тон, — ради моей постели на такие жертвы пойти и впрямь не грех, но дальше-то куда?
— Через перевал, — милостиво пояснили мне.
Вот тут я уже вспылила:
— Гилт, обоз, если таковой и будет, застрянет на перевале под каменными обвалами, так и не добравшись до тропы, ведущей в Тарию! Людей поляжет… А, все там и останутся.
— А кто сказал, что обоз будут сопровождать люди. — И улыбнулся, обнажив клыки. Одна из моих помощниц, подметив этот оскал, осенила себя священным знаком.
— Свят! Свят! — послышалось с ее стороны.
Увалень уже не впервой делает так, чтобы симпатичная пышка Ася уверовала в его нечеловечность. Вот же… вампир недоделанный! Я под столом пнула Гилта ногой и послала девушку в кухню.
— Да что ты дерешься постоянно? — прошипел клыкастый умник, потирая голень. — Им нужно привыкать уже к стороннему вниманию. Как-никак, все обозы останавливаться будут у тебя. А там от десяти до двадцати вампиров быть может, парочка собак, и все до ба… женских ласк голодные.
В глазах у меня потемнело, сердце сжалось, и сама не заметила, как начала громко вопрошать:
— То есть я назад вернулась и обряд бракосочетания прошла, чтобы вы мне здесь дом терпимости развернули?!
— Тора… я пошутил. Прости, забыл… — зашипел Гилт, запоздало сообразив, что сболтнул, но меня уже было не унять.
— Подлец! Свинья! Козел… — Я не мелочилась понапрасну, не хваталась за ножи и вилки, не била тарелки о его голову, а сразу же взялась за деревянный поднос. Удар наотмашь, справа, слева, опять справа… первые два вампир получил, от третьего ушел, растворившись в воздухе. И я рухнула на скамью, стуча зубами от ужаса перед содеянным и кашляя из-за сорванного голоса. — Если хоть один, хоть раз… Я сожгу «Логово» и подамся в бега! И плевать мне на ваши законы и условия, я здесь главная и я не позволю…
А у самой мороз по коже. Я только что побила кровопийцу! Что же я наделала?!
— А вот и хозяйка! — огласил всю харчевню радостный голос и отвлек меня от нарастающей паники.
— Как и обещали, истинная волчица! — Ко мне подлетел маленький пухленький мужичок в белом тулупе до пола, напоминающий подвижного снеговика. Склонившись надо мной, он приник к дрожащей руке поцелуем и торопливо представился: — Эванас Тюри, директор театра Тюри, преданный поклонник красоты и таланта незабвенной Алиссии Тюри, моей супруги и звезды…
— Театра? — спросила сипло, все еще не веря в то, что вампир не растерзал меня за покушение на свою клыкастую персону.
— Всей Вдовии, — хмуро поправил меня гость и отступил. — Разве вы не слышали о ней в этой глу… на этой заставе? — Я помотала головой, и он посмотрел на потолок со вздохом. — Алиссия мне этого не простит. — А затем, словно бы вспомнив о чем-то важном, опять затараторил витиеватыми фразами то, что уложилось бы в два слова: — Прошу простить, я не надеялся дозвониться до вас от ворот, тем более докричаться в этой метели, потому пересек ваши владения, чтобы лично зарекомендовать себя и заказать номера в самой гостеприимной харчевне.
— Комнаты, — уточнила я, продолжая не верить своему счастью. Жива и невредима, а Гилта рядом нет. — Я сдаю комнаты.
— Как? — директор театра и поклонник кого-то там даже попятился. — Разве у вас нет номеров с отдельными ванными комнатами и кабинетами, где моя дорогая супруга смогла бы тренировать свой дивный голос?
И столько недоверчивого возмущения, словно бы я обманом заманила его в свои владения и деньги за недельный постой взяла наперед.
— Нет. — Подходящих покоев с ванными комнатами и гардеробными, которые вполне могли сойти за кабинет в «Логове», была лишь пара: мои и те, что выгорели при косвенном участии Дори и непосредственном — Гайны.
— Но мне сказали… — он весь как-то разом сник.
— Кто? Где? Когда? — поднялась я, нависнув над притихшим Тюри.
— Да все! Куда бы мы ни обратились на этой заставе и в нижнем городке, все хозяева харчевен, гостиниц и дворов направляли нас к вам. И неустанно нахваливали номера с кабинетами, ванными и…
Не знаю, что там было за «и», но в следующее мгновение «Логово» огласил громкий и весьма продолжительный звон колокола, коим в надежде достучаться явно били о ворота.
— Кого там демоны принесли?!
Выглянувший из кухни Тороп пересек столовую и, прихватив куртку, вышел в заднюю дверь.
А директор театра несчастным голосом ответил:
— Алиссию принесли… — Он дрожащей рукой стянул шапку и шарф, явив миру и мне холеное лицо мужчины, еще не перешагнувшего сороковку, внушительную плешь в русых кудрях и большие серые глаза, бездонные озера отчаяния. Кажется, театру со звездой повезло больше, чем господину Тюри с женой. Мне хватило одного взгляда на человека, только что спасшего меня от расправы клыкастого «шутника», чтобы проникнуться его печалью и решиться помочь.
— Вы к нам… на заставу надолго?
— На три дня, — произнес он и поежился от очередного и, пожалуй, еще более громкого удара колоколом о ворота. — Хотим пересечь перевал до того, как здесь выпадут снега. Хотя поначалу думали обогнуть мыс на корабле, но капитан уверил нас, что путь через горы совсем недолог. И в Заснеженном подтвердили, всего-то пару тройку километров вверх…
Я подняла брови, не зная, что и сказать.
Пара-тройка? Через горы? Да только до нашей заставы не меньше семи километров по чистому склону, а дальше-то все сорок.
— Так, и что за умник вам такое сказал? Один из пьяных постояльцев какой-нибудь харчевни?
— Нет-нет, хозяин клялся из этого… «Пятака», — заверил меня директор театра и, прижав шапку к груди, пробормотал: — И осенив святым знаком, он нас послал…
— Куда?
— К вам. Но мы не сразу решились, поначалу явились на постоялый двор Серого, а от него в маленькую гостиницу «Шкура», затем «Шалашок», «Бельгийские огни», «Бравый Кутя»…
— «Бравый Кузя», — поправила я, даже не представляя, почему конкуренты из Заснеженного, да и капитан корабля обманули несчастных супругов Тюри.
— Что? Ах, да-да, простите. Но к тому времени на долину уже опустились сумерки, я не разглядел, — проговорил он, задумчиво поглаживая свою шапку.
— Погодите, вы что же, только с корабля?
— Не только. Уж семь часов как… — И так тоскливо произнес, что я сама чуть слезу не пустила, ощутив все тяготы его долгого дня, а может, и жизни.
— Останетесь у меня. Я предоставлю самые лучшие комнаты из возможных, а если не понравится, уже утром вы сможете…
Во дворе послышалась возня и ругань Торопа, а затем истошный вопль отнюдь не дивного голоска:
— Эванас?!
Громкий окрик перепугал помощниц, вернувшихся в столовую, чтобы завершить уборку. Они скрылись за спасительной дверью кухни и, кажется, даже задвинули щеколду.
«А вот и мадам Тюри, — подумала я, потирая засвербевшие уши. — Однако звучная особа, вон и директор, явно привыкший к ее голоску, как-то странно покачнулся».
— Тюри! — судя по растущей громкости злобного зова, мадам приближалась, а вместе с ней и порок сердца у ее супруга. Мужчина хирел на глазах: бледнел, покрывался испариной, но молчал и не спешил встретить ненаглядную у порога. В этот миг я постаралась заверить предобморочного директора театра, что волноваться не о чем. Их я, так и быть, размещу в своих покоях, а сама посплю у Тимки в комнате.
— В общем, если вам не понравятся комнаты, я легко подберу гостиницу, подходящую под ваши запросы… — И тут истеричное восклицание мадам: «Где ты, дорогой?!» — перебило не только мои слова, но и все первоначальные требования ее супруга, низведя их до нуля.
— Нет! Прошу вас, не гоните! — неожиданно взмолился Тюри чуть ли не на коленях. Вернее, он на них все же плюхнулся, но, оглянувшись на двери, вскочил и затараторил, нещадно комкая в руках шапку: — Хотя бы две ночи или жалкие двенадцать часов отдыха. Нас семь человек. Супруге отдайте все самое лучшее, остальным — что придется. Я сам готов спать на сеновале…
— Зачем же такие крайности?
— Чтоб высспатьсся наконец-то, ссупруга его досстала, — раздалось надо мной вампирское шипение, и я, как подкошенная, упала мимо стула. Ударила локоть и бедро и напугала Тюри ошарашенным взглядом. Гилт здесь, но я его не вижу!
— Что случилось? — будущий постоялец поспешил мне на помощь, и в этот самый момент от двери раздалось:
— Вот, значит, как ты ищешь нам ночлег?!
Мы так и застыли — я на полусогнутых, а супруг звезды натужно сопящий, но крепко удерживающий меня со спины обеими руками под грудью.
— Атасс! Вот это подсстава! — раздалось веселое и шипящее сверху, а затем уже сдавленное и печальное позади меня: