– Прости.
Они встречались довольно часто. Чаще мама приезжала одна, иногда брала с собой бабушку. Тьярра за пять лет не навестила внука ни разу, не отвечала на звонки и не отвечала на письма. Не то чтобы Тимур часто писал, но к поздравительным открыткам по случаю праздников и дня рождения всегда прилагал короткую записку, в которой рассказывал о последних новостях своей жизни.
А в ответ ни строчки, ни пол слова. Он даже не знал, читала ли княгиня его послания. Столько лет тишины, а теперь она вышла встречать блудного внука сама, вместо того, чтобы послать слуг. Интересно, сразу прогонит или все же сначала прочитает нотацию?
– Оденься. – Протянула Тимуру махровый халат вишневого цвета. – Твою комнату никто не трогал. Найдешь там что-то более приличное. У меня не было времени искать. Хотела первой заглянуть тебе в глаза.
Значит, разговору быть. Что ж, обсуждать важные вопросы всяко лучше в одежде.
– Заглянула?
– Да.
– И что ты в них увидела?
– Ты все еще василиск. Жду тебя в кабинете.
Не торопясь и не нервничая, привел себя в порядок, умылся, надел узкие брюки и широкий свитер грубой вязки – подарок нянюшки на совершеннолетие. Из обуви выбрал высокие сапоги из тонкой кожи. Все вещи были знакомыми, родными, и на коротенькое мгновение даже почувствовался запах детства. Тимур словно окунулся в те дни, когда мама и бабушки были просто мамой и бабушками, и не нужно было задумываться над тем, за что он их любит и не обернется ли эта любовь одним прекрасным утром против него самого.
– Господин! – в двери, тихонько поскребся кто-то из прислужников и, не спрашивая дозволения войти, спросил сквозь преграду:
– Пресветлая княгиня распорядилась спросить, соизволите ли вы отобедать.
Тимур подошел к двери и, глядя в испуганные глаза мальчишки, которого прислала Тьярра, хмыкнул:
– Соизволю. – Широко зевнул. Проклятая разница во времени. – И распорядись, чтобы в кабинет к княгине прислали побольше кофе.
Вот будет смеху, если во время разговора с прабабкой он начнет так же яростно зевать. С Тьярры станется оскорбиться и смертельно обидеться на правнука. На того самого правнука, который, если верить траурной повязке, давно для княгини умер.
– А не все ли тебе равно? – шепотом спросил Тимур у собственного отражения и с досадой осознал, что нет, не все. И если выяснится, что у Тьярры рыльце в пушку, сердце придется вырывать из груди наживую и с корнями. А вдруг не только Тьярра? Вдруг мама и бабушка тоже в теме? Как тогда выжить и не сгореть в огне собственного горя?
– Как-нибудь, – мрачно ответил на собственный не озвученный вопрос и вышел из комнаты.
Княгиня в кабинете была не одна, а в компании дочери и внучки. И то, что женщины рода решили выступить единым фронтом, лишь еще больше расстроило Тимура, основательно раскачав и без того неспокойные нервы.
Поцеловал маму в щеку, коснулся губами бабушкиного запястья. Тьярре кивнул.
– Дамы, имею честь сообщить вам, что планирую в самое ближайшее время изменить свое семейное положение.
– Нашел себе девчонку, которая согласна выйти замуж за дурака, отказавшегося от княжества? – холодно поинтересовалась Тьярра, а Тимур вдруг почувствовал, как камень сомнений свалился с груди. И как ему только в голову пришло, что они причастны? Разве он мог бы любить их, будь они способны на такую жестокость? Никогда.
– Не нашел. Вернул.
– Да-да. Мне говорили.
Почти не удивился.
– Ты все еще следишь за мной? Не скажешь, через кого?
– Конечно да и конечно нет.
– Ладно, сам разберусь. Надеюсь, фотографии моей последней ночи нигде не всплывут?
У княгини краска схлынула с лица.
Или все-таки способны?
– Ты поэтому приехал?
– Да, – ответил Тимур, чувствуя, как разливается внутри горечь разочарования.
– Я знала, что однажды ты во всем разберешься, – Тьярра, внезапно постарев на несколько десятков лет, опустилась в кресло и устало прикрыла рукой глаза. – Знала и боялась, что не поймешь и будешь осуждать… Но просить прощения не стану. Лишь благодаря мне в тебе проснулось способное к полету пламя. Я сделала из тебя дракона.
– Ты почти сделала из меня гондона, – грубо отбрил Кострин и оскалился в ответ на женское возмущение. Не до сантиментов.
– Что?
– А как иначе назвать мужика, который выкладывает для общего пользования фотографии первой близости девушки? У тебя есть для этого специальное слово, Тьярра? Или, может быть, у тебя, ба? А ты, мама? Когда вы с папой первый раз были вместе, тоже записала все на видео, чтобы показать друзьям?
Княгиня стала белой-белой, как полотно, и с такой силой сжала сцепленные замком пальцы, что Тимур почти ожидал услышать громкий хруст ломающихся костей, но…выдохнула и медленно поднялась на ноги.
– Прости?
– Вот уж вряд ли! – вспылил Тимур. Какой же он дурак! Надеялся до последнего, фоторобот притащил, а они и не думают отрицать. Проклятье! Да они почти гордятся тем, что совершили! – Не за то, что вы мою женщину в дерьме изваляли.
Мама прикрыла глаза и обреченно тряхнула головой, а бабушка произнесла:
– А я говорила, он не простит, когда узнает.
– А кто бы простил на моем месте? – вспылил Тимур.
Тьярра опустилась на краешек кресла, окончательно взяв себя в руки, и заговорила:
– Скажи мне, мальчик, есть у тебя настоящий друг? Такой, ради которого ты душу продашь? Можешь не отвечать. Пять лет назад его не было, не думаю, что появился сейчас… Драконы вообще тяжело и редко заводят настоящих друзей. Думаю, ты и сам с этим уже столкнулся. С тем, как тяжело чувствовать всплески чужой силы в непосредственной близости от того, что ты считаешь своим.
Дверь в кабинет бесшумно открылась, и служанка в черном форменном платье внесла исходящий ароматным паром кофейник.
«Надо было коньяку попросить», – с досадой подумал Тимур и тут же отверг эту мысль. Напиться он всегда успеет, а сейчас ему нужны трезвый ум и свежая голова.
– Что-то еще, госпожа? – закончив сервировать тот самый столик со сладостями, к которому Тимура в детстве и на пушечный выстрел не подпускали, служанка с вопросом посмотрела на княгиню.
– Нет. Можешь идти. Обед вели подать через полчаса. – Служанка вышла так же бесшумно, как и появилась, и Тьярра посмотрела на внучку. – Эра?
Ох уж этот этикет!
Мать кивнула и, грациозно склонившись над столиком разлила кофе по миниатюрным чашечкам. Тимур не стал дожидаться отмашки, одним глотком опустошил свою и, игнорируя косые взгляды, потянулся за добавкой.
С Тьяррой он был в корне несогласен, да драконы сложно сходятся и еще сложнее открывают сердце для друзей. И может быть, у Тимура не было за душой такого закадычного товарища, ради которого он был бы готов продать душу, но зато у него была Варвара Кок. И Макс. С дедом они всегда дружили.
И уж если на то пошло, у Макса было столько друзей – взять хотя бы вездесущего герцога, который взял моду околачиваться вокруг чужих женщин, – что всех и не упомнишь…
А Варьке надо позвонить. «Фантазия», захваченная со столика в холле приятно грела карман. Посмотрел на настенные часы и мысленно перевел стрелки, соображая, который сейчас час в «Мерцающем». Середина ночи.
– Боюсь, я сегодня не готов слушать лекцию о том, почему драконы отличаются повышенной ревностью и тяжело сходятся с себе подобными, – не глядя на женщин, признался Тимур. – Можно перейти сразу к делу, опустив момент твоего знакомства с Рагной.
Рагна Тора действительно было частой гостьей в княжеском дворце. Но Тимур никогда не верил в искренность чувств между этими двумя. Слишком похожими они были, слишком привыкли использовать окружающих для достижения своих целей. Непонятно, чего хотела Рагна, но Тьярра никогда и не скрывала, что мечтает приблизиться к Императрице. И почему бы не сделать это через воспитательницу ее дочери и внучки?
Посмотрел Тьярре в лицо. Холодная, уверенная в себе. Ни капли раскаяния. Как так можно-то? Он ведь не чурбан бесчувственный, не чужак. За что с ним так? За что так с ними?
– Можешь не верить, но мы и в самом деле дружим всю жизнь. – Ледяная крошка хрустела в голосе княгини. Вот то единственное, что хоть как-то выдавало ее чувства. – Я была единственной, кто поддержал ее, когда она выбрала себе в пару человека. Ты знаешь, в те времена проход на Землю еще был нестабильным, и отношение к людям было не таким… демократичным, как сейчас. Слабые, без магии… О связи драконицы с человеком… об официальной связи, не стоило и думать. А Рагна заигралась в любовь и понесла.
Тимур нахмурился. О том, что у подруги прабабки были дети, он слышал впервые. С чего бы? Уже следующая фраза Тьярры все расставила по своим местам.
– Не знаю, как бы она поступила, если бы родилась девочка… Впрочем, тогда еще не знали, что кровь может проявиться и в полукровках, поэтому, осмелюсь предположить, от девочки она бы тоже отказалась.
Тимур растерянно моргнул и перевел взгляд на мать.
– А ты?
– Что? – На шее Эргеррии появились нервные пятна, и женщина, зная об этой своей черте характера, суетливо прикрыла их ладонью.
– Почему ты не отказалась от меня?
– Тимур! – ахнула она.
– Ты не понимаешь! – отозвалась Р'Хани.
– Тогда законы были совсем другими. Какой выбор стоял перед ней? Покинуть навсегда Дранхарру и опозорить свой род? Или поступить так, как должно?
– Поступить так, как должно, – согласился Тимур, отчетливо понимая, что у них с прабабкой совершенно точно разные представления о долге.
– Рада, что хоть в этом мы пришли к согласию. – Тьярра мягко улыбнулась. – Не стану рассказывать, как тяжело было Рагне вычеркнуть из памяти мужчину, которого она любила, и сына, которого ему оставила… Но время лечит…
С хмурым видом слушал Тимур рассказ княгини, в красках представляя героев повествования и жадно запивая горечь разочарования черным кофе.
Шли годы. Законы менялись. Связь с людьми больше не считалась чем-то неестественным. Полукровки каждый день получали гражданство в Дранхарре, и тут к Рагне с просьбой о встрече