Через черный вход Тимура провели на светлую кухню, а затем велели подняться по скрипучей лестнице на чердак, где, по словам дедушки номер два, у них был кабинет. Здесь было тихо и светло. В солнечных лучах, проникающих сквозь жалюзи на потолочных окнах, лениво плясали микроскопические пылинки. Умиротворенно тикали невидимые часы. Откуда-то издалека доносились приглушенные стенами звуки саксофона…
Старики пришли вместе, промариновав Кострина минут тридцать. Он поднялся навстречу и, понимая, что руки ему в этом доме не подадут, предусмотрительно сцепил за спиною ладони в замок.
– Значит, вы с Варварой снова вместе. – Хмуро обронил генерал. – Мало тебе было в прошлый раз? Хочешь ее добить?
– Я виноват, – признал Тимур, но голову склонять не стал. Без вины виноват, потому что обещал Варьке, что боли не будет, а что получилось в итоге? Мea culpa. Не доглядел, не уберег. И нечего теперь прятаться за бабскою юбкой. – Но предлагаю прошлое оставить в прошлом и подумать о том, как избежать рецидивов.
– Что? – Профессор рухнул на диван, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. – Ре… ре…
– Артур, выпей воды, – рыкнул дед-генерал и взглядом нашел столик с напитками.
Кострин, с трудом подавив в себе желание щелкнуть каблуками и приложить руку к виску, без слов прошелся в угол, отвинтил крышечку со стеклянной бутылки и разлил минералку в два высоких стакана. Вернулся к диванчику, на котором теперь сидели оба деда.
– Возьмите. Не хотел вас пугать.
Дед номер два, стукнув зубами о стекло, ополовинил стакан.
– Мы не из пугливых юноша. – Второй дед не пил, смотрел на пузырьки воздуха и морщился. – И не из дураков. Рецидива не будет. Мы позаботились об этом пять лет назад, после происшествия в туннеле.
Тимур растерялся. Вот так – так…
– То есть вы знали?
Генерал криво ухмыльнулся и неожиданно спросил:
– Знаешь, как расшифровывается слово «Дуня»?
– Нет. – Смешно, но обращение на ты Тимур посчитал хорошим знаком. – А почему…
– «Дэ» – дураков, – загибая палец, произнес дед, – «У» – у нас. «Эн» – нет.
– А «Я»? – не сообразив, брякнул Тимур, за что и получил закономерное:
– А ты как раз-таки дурак.
– Шура, давай без твоей казармщины, – подал голос профессор. Водичка ему, по всей видимости, пошла на пользу. – Конечно, мы знали. Ты не был первым, кому пришло в голову обратиться к императорскому лекарю. Вот только нам в тот раз отказали…
– Артур, вот что у тебя за привычка вечно тянуть кота за яйца? – Александр Викторович явно не был настроен на подробные объяснения. – Мы провели расследование, собрали улики и передали все материалы в международный суд.
Вот это новости! Такого Кострин точно не ожидал, Тьярра и словом не обмолвилась, что ее подруга…
– И суд посчитал, что доказательств недостаточно, – с горечью проговорил старик. – Однако дракониц лишили виз и…
– И они обещали нам! – воскликнул Артур Владимирович, сверкая светло-карим возмущением из-за золотистой оправы очков. Светлая и наивная душа.
– Варька на вас очень похожа, – вдруг произнес Тимур и отчего-то смутился. – У нее глаза такие же, как у вас. Медовые.
– И доверчивое сердце, – вздохнул генерал. – Рассказывай уже, что они снова натворили… Только Богом прошу, без соплежуйства!
Можно и без соплежуйства. Тем более, что Тимур и сам не хотел слишком долго задерживаться. Он обещал Варваре вернуться к вечеру, а до «Мерцающего» отсюда не один час езды.
Сложно было найти слушателей более внимательных. И Кострин постарался изложить все четко и ясно, отбросив эмоции и лишние сомнения. Но самым сложным оказалось рассказать о фотографиях.
Удивительно, да? Две рехнувшиеся бабы повинны в смерти сотен людей, а ты переживаешь из-за каких-то фотографий… С другой стороны, трагедия в тоннеле Героев унесла жизни тысячи чужих людей, а одна фотография, присланная на чужой мобильник, разбила его, Тимура Кострина жизнь и жизнь самого дорогого для него человека. Это счастье, что осколки удалось склеить. Это чудо, что им с Варькой судьба дала второй шанс, непростительной глупостью было бы его упустить.
– Я разозлился, как черт, на Макса, когда узнал, что он позволил вам с Варечкой встретиться, – произнес дед-генерал, когда Тимур закончил свою короткую речь. – Он обещал и на пушечный выстрел не подпускать тебя к внучке, хотя уверял, что история с фотографиями слишком дурно пахнет, что ты не способен на такую подлость…
– Я не снимаю с себя вины! – встрепенулся Тимур.
– Помолчи. Сейчас, когда я смотрю на тебя, то, пожалуй, готов простить Максу то, что он не сдержал слово.
– Он сдержал, – мрачно заметил Кострин. – Молчал все годы, не пускал меня в замок… То, что мы с Варварой встретились – это стечение обстоятельств.
– Даже так? – старики переглянулись. И генерал продолжил:
– Что ж, я подожду, пока он мне сам об этом скажет… Что же касается нашей ситуации… Пять лет назад мы пытались пережить то, что женщины, разбившие нам сердце однажды, покушались на жизнь собственных детей. Это был форменный ужас, но мы справились.
– Хотя то, что мы едва не потеряли Варежку по твоей вине, не облегчило нам задачи, – вставил второй дед, и Тимур вдруг понял, что значит выражение «ударить словом». – Ей было очень плохо.
«Мне тоже» – подумал Кострин, но жаловаться на собственную боль и невзгоды – это как-то не по-драконьи. Промолчал.
– Однако, как и сказал Шурка, мы справились. – Деды снова переглянулись. – Осталось договориться об одном моменте. Ты ведь планируешь рассказать обо всем нашей девочке?
Тимур в удивлении вскинул брови. Разве непонятно? Он-то и приехал сюда за советом. Потому что боялся сам… Потому что надеялся: старики, которые в Варькином сердце занимают столько места, помогут ему подобрать нужные слова и выработать стратегию поведения.
– Считаете, не стоит? – спросил и мысленно дал себе слово, что если деды ответят на этот вопрос утвердительно, встанет и уйдет. Они в своем праве, их мотивы прозрачны, и не Тимуру их судить, но… Кострин не станет рисковать, не хочет всю жизнь ждать очередного удара. Когда-то между ним и Варькой уже были недомолвки, и он намерен не допустить их повторения.
– Не считаем себя людьми, которые имеют право советовать, – ответил дед Артур. – Мы так и не нашли в себе силы, чтобы открыться перед детьми… Но я считаю, что ты прав. – Тимур выдохнул. – Об одном прошу: Не говори Варе, что авария в тоннеле была подстроена.
Что, простите?
– Доказательств и в самом деле было недостаточно, а то, что моя бывшая жена в частном разговоре обронила в запале: «Я и не на такое пошла бы, ради наследницы»… Это только слова. А слова веса не имеют…
– Если мы начнем копать и всплывет вся правда… – пояснил генерал, – детям будет больно, но они справятся. А вот Варёнок… Я думаю, ты успел хорошо ее узнать. У этой девочки есть удивительное свойство – принимать все близко к сердцу. Как думаешь, что станет с ней, если она решит, что люди в тоннеле Героев погибли из-за нее?
Чушь. Варька никогда… И тут у Тимура в кармане зазвонил телефон.
– Прошу прощения. – Бросил извиняющийся взгляд на дедов и нажал кнопку. – Варюш?
Некоторое время вслушивался в шорохи и странные звуки, доносившиеся из трубки, а потом отчетливо услышал:
– Вы убьете нас и погибнете сами. Таким вас и запомнят потомки. Человеком, который был настолько глуп, что попытался взорвать Зал Отражений.
Зал Отражений? Взрыв? Убьете?..
Кострина накрыло волной такой силы, что он выгнулся, роняя телефон. И тут же на глазах у изумленных стариков кинулся его поднимать.
– Только бы не прервалось, только бы…
Это не было болью в привычном понятии этого слова, и вместе с тем, боль была почти невыносимой. И если бы у Тимура спросили, что у него болит, он бы ответил: «Вторая половина души болит. Варя…»
Вручил трубку генералу и прохрипел:
– Как быстрее всего добраться отсюда до «Мерцающего»?
– Если взять мою машину, – ответил старик, поднес трубку к уху и побледнел, – то часа за три можно доехать.
– Долго… – простонал Тимур и ладонью растер невидимое пятно дурного предчувствия по груди. Огляделся…
– Ну или можно за десять минут доехать до ближайшей арки и прыжками… – еще не понимая, что происходит, и переводя взгляд со старинного друга на молодого дракона, предложил дед Артур.
– Рисково, – Кострин тряхнул головой и решительно шагнул к лестнице. – Александр Владимирович, Артур Викторович, мы с вами позже договорим, а сейчас я вынужден… Прошу прощения. У вас тут есть поблизости, может быть, футбольное поле?
– Выгон для лошадей на южной стороне дома.
– Подойдет, – кивнул Тимур. – Телефон оставляю вам. При обороте он все равно ни к чему.
И побежал по лестнице вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Хлопнули за спиной двери. Испуганный женский голос тихим вскриком летит в спину, но Кострин уже ничего не видит, воспринимая окружающую действительность сквозь призму зрения дракона. Несколько стремительных шагов. Оглянуться назад, убедиться, что никого нет рядом, что не пострадают ни люди, ни строения – и плевать на штраф. Штраф он заплатит без сожаления, главное – успеть вовремя.
Иначе и жить незачем.
Он не может потерять ее во второй раз.
Дракон расправил крылья, проглотил рвущееся наружу пламя, чтобы не повредить ненароком никого и, неуклюже разогнавшись на маленьком лужке, взвился в небо. Там, где машине – даже если она с хорошим мотором и мигалками – нужно три часа, один молодой и злой дракон справится минут за тридцать. За двадцать, если не обращать внимание на боль в мышцах…
Не знаю, сколько времени я провела без сознания, но первым, что увидела, когда очнулась, были кирпичные потолочные своды. Перед глазами все плыло, как если бы я здорово перебрала. В народе это прекрасное состояние называли «вертолет», но я-то пила только чай!
Тогда какого дьявола так болит голова? И тут я вспомнила стук шагов и обжигающую боль в спине. И то, как сознание помутилось, накрывая меня обмороком… Не понимала я лишь одного: где я? И как здесь оказалась? И почему не могу пошевелить ни рукой, ни ногой?