Наконец тяжелая дверь слегка приоткрылась и к ним навстречу вышел совсем еще молодой парень в таких же одеждах, которые она видела на человеке, который сидел в ложе для знатных особ и с которым спешил закончить беседу полный богато одетый горожанин.
Вернее, это были лохмотья, серые, как и само здание. Половину лица парня прикрывала серебряная маска, из-под которой видно было только его зеленые глаза.
– Мы к орнату Гефею, – произнес Старик. юноша поклонился ему и снова запер дверь.
– Чего он странный какой? Дедушка, а кто это? – спросила целительница.
– Он прокаженный. В Ордене Красной орхидеи большинство таких.
– Что, и твой друг?
– И он тоже.
Налет гордости и спеси слетел с Хельги, обнажив скрытую личину кроткой девушки. Она бы и сама удивилась такому преображению, но мысли ее были заняты другим.
– Орнат, это тот, кто заведует этим заведением и только он может прервать муки неизлечимо больных. – пояснил старик роль и сан человека к которому они пришли.
– Эвтаназия? – переспросила девушка не поверив своим ушам. Она приложила ладонь к губам, – Ноготь врач, когда такое позволяет? – Хельга не критиковала, ей просто было немыслимо, что тот, кто по идее должен спасать, наоборот обрывает жизни своих пациентов.
– Если так ты называешь убийство из милосердия, то да. Разве заслуживает неизлечимо больной диких страданий и предсмертной агонии? Не лучше ли подарить ему быструю и легкую смерть, не обрекая на долгие часы или дни беспросветных мук? – старик поджал и без того тонкие губы, видимо этот разговор доставлял ему никакого удовольствие, как и у Хельги.
– Просто у нас не принято делать так, нас самого начала учат бороться до конца за жизнь каждого пациента.
– Даже когда шансов на его выздоровление нет? – старик приподнял бровь.
– Даже когда шансов нет, – кивнула Хельга.
– Глупое учение и жестокое, – сделал вывод старик, но Хельга не собиралась с ним спорить, по крайней мере не сейчас.
Ворота снова приоткрылись и теперь к ним вышел тот же старик, которого девушка видела в ложе для богатых и знатных особ во время соревнования женихов. Она узнала его по еще более чем у Пересмысла кустистым бровям и большим старческим пятнам на той половине лица, которая не была прикрыта серебряной маской.
– Гифей, мы к тебе. Не устроишь ли мне и моей ученицы экскурсию по твоей обители. – Произнес ведун как-то очень грустно, словно произносил последние слова на чьих-то похоронах.
– А мы знакомы? Простите старика не узнаю сослепу.
– Право Гифей, я не заглядывал уже сколько? Десять зим или пятнадцать? И вот итог: ты не узнал старого друга! Хоть бы соврал для приличия. – посетовал Пресмысл.
– Ложь это роскошь которую могут позволить себе лишь подлый человек. Ну заходи, старый друг.
Хозяин заведения произнес эти слова с усмешкой хоть и его губы были скрыты за металлической маской. При этом он поступил в сторону пропуская внутрь нежданных гостей.
– Странно, проказа поражает тело, но не мозги, – прошептал Пересмысл Хельге, пока они шли следом за стариком по коридору.
Комнат в сером здании было много и в каждой по семь или восемь коек. Больных делили по симптомам и тяжести болезни. Здесь не было того праздничного настроения, царившего повсеместно в городе. Здесь смерть была не гостьей, а полноправной хозяйкой. На окнах некоторых комнат стояли решетки. В коридорах слышался надрывный кашель, хрипы, стенания от переносимых неизлечимо больными мук.
Экскурсия проходила безмолвно. Они периодически останавливались у палат и Гифей озвучивал диагноз. Лихорадка, опухоли, сумасшествие, неизлечимые раны и многое другое. На койках лежали разные люди. Старики, женщины, юные девушки и совсем несмышленые дети. Все они ждали своей кончины. Тошнотворный запах смерти пропитал стены.
– Я хочу уйти, – Хельга произнесла это старику только сейчас, заметив что сжимает его тёплую старческую руку до боли.
– Хорошо, – ответил ведун таким же шепотом, почти заглушаемом истошным кашлем из ближайший палаты. – Гифей ты извинишь нас за столь краткий визит? – произнес старик своему знакомому.
Хозяин серого особняка не стал возражать. Ему прекрасно была знакома реакция посетителей впервые перешагнувших порог этого дома, пропитанного болью и отчаяньем. И Хельга была благодарна ему за то, что он не стал размениваться словами, считая их бесполезными.
– Вот, – Пересмысл протянул хозяину серого дома корзинку накрытую сверху простенький платком.
– Что это? – спросил с удивлением старый и полуслепой хозяин и посмотрел на своего друга.
– Лекарство, здесь всех которые есть по одному флакончику. – пояснил Пересмысл.
– Ты разве не знаешь зачем люди приходят в этот дом? – хозяин не спешил брать подарок.
– В любом случае, хуже не будет. Странно, что ты отказываешься от подарка.
– Не отказываюсь! – неизвестный Хельге друг ведуна сразу протянул сухую и покрытую старческими пятнами руку к корзине.
– Ну тогда держи, вот это настойка календулы от гнойников в горле, настойка полыни от разных кожных воспалений и заразы, настойка из цветков сирени от гнойных ран, а, настойка любистка от почек помогает и водянки. Много разных составов. Спасибо, за то, что показал нам свою обитель.
Хозяин взял подаренные спиртовые настойки и заглянул в корзину. Даже спасибо сказать не успел, как Хельга почти бегом бросилась к выходу из серого дома.
Обратная дорога до гостиницы показалась очень быстрой. Стоны тяжелобольных и умирающих людей все не выходили из головы и в носу долго стоял тяжелый дух этого места. Девушка наслаждалась теперь дуновением легкого летнего ветерка, проносившегося по запыленным улицам Китежа.
Они вошли внутрь постоялого двора. Здесь царила атмосфера праздника. Пахло пивом и жареными домашними колбасками, хохот постояльцев, которые обедали в зале. Столы в честь праздника составили в длинный ряд и прикатили целый бочонок пива. И насколько Хельге сейчас все это показалось отвратительным. Ведь не так далеко отсюда доживают в муках свои последние мгновения жизни больные люди.
Хельга уселась за стол и отобрала у раскачивающегося на стуле от хохота Лана кружку. Старик не стал садиться за стол. Проследовал наверх в свою комнату.
Целительница была благодарна ему, что он не рассказал остальным о их неприятном приключении. И не пытался ее успокоить или отвлечь. Хотя отвлечься ей сейчас бы ой как не помешало.
В этом ей помогли присутствующие в зале товарищи. Во главе длинного стола восседал сам хозяин заведения. Его супруга и другие девушки, прислуживающие здесь, разливали пиво и разносили угощения.
Хозяин рассказывал занятную историю о названии своего заведения “Перегрызенный кнут” Кнут и в самом деле висел на стене над стойкой приделанный на лакированную дощечку.
История увлекла Хельгу, которой сейчас отчаянно хотелось напиться.
– Много лет назад это заведение принадлежало моему покойному батюшке, пусть земля ему будет… кх-кх, – подавился пивом полупьяный хозяин и утер красноватый нос. – И была здесь только корчма, без постоя. В дверь вошел молодой человек. Но хоть и был он молод, в волосах у него белела седина, а лицо во множестве шрамов. И пришел он сюда не просто поесть или надраться винища в усмерть.
– Как же, надерешься твоим винищем, – рассмеялся Аин. – Ты, собака, его разбавляешь!
Слушавшие рассказ хозяина постояльцы зашикали на бородача, который устроился намеренно поближе к бочонку с пивом.
– Пришел этот мужик за работой, – расхохотался зачинщик истории. – Вот только какая работа для того, кто выглядит, как висельник?
– Людей пугать! – захохотал вместе с ним Храбр.
– Почти так и было. Взял его батюшка мой вышибалой. И у этого гостя была черная летучая мышь, которая не летала и все время у хозяина на плече сидела. Вот только место вышибалы уже занято было. Увы. Поэтому, чтобы работу получить, отец поставил задачу этому висельнику его победить. Доказать, что он достоин этого места. – хозяин многозначительно выдержал паузу и отпил из кружки пива.
Хельга себе тоже наполнила кружку.
– И что дальше-то? – не удержался и спросил полупьяный Лан.
Хозяин снова обтер красный нос и усы от пивной пены и продолжил:
– Бой закончился, так и не успев толком начаться.
Аин чуть не захлебнулся пивом и толкнул Храбра в бок. Тот улыбнулся и посмотрел блестящими от похмелья желтыми глазами на красивую целительницу с розовыми волосами.
– Гости не успели даже устроиться поудобнее, чтобы посмотреть на хорошую драку. А прежний охранник заведения уже лежал мордой в пол, придавленный сапогом нового вышибалы. С тех пор два месяца к ряду ходили к нам каждый день люди и хотели выгнать из кабака нового вышибалу. Вот только ни у кого этого не выходило. Парень оказался крут, как склоны гор, где живут аслау, – хозяин снова преднамеренно выдержал паузу и теперь вгрызался желтоватыми зубами в запеченную с чесноком ножку барашка.
– И что, дальше-то что с этим висельником произошло? – на этот раз не вытерпел Храбр.
– Что-что, – проглотив кусок баранины продолжил мужик. – У одного из таких ходоков был с собой вот этот самый кнут. Хозяин кнута, как полагается, получил тумаков от вышибалы. Кнут вышибала отобрал. А его, эта, мышь набросилась на это орудие надсмотрщиков и тюремщиков. И долго грызла мелкими зубами грубую кожу каната, пока не перегрыз напополам. Видимо у зверька и его хозяина были непростые отношения с теми, кто, кто носил вот такие кнуты. Ну это лишь догадки… Кто его знает?
– Вранье! – отмахнулся Аин. Его борода уже изрядно вымокла в пиве. – Мышь – кнут перегрызла! Вранье!
– Вранье, не вранье, а кнут вот он висит, и люди эту историю помнят. Закончив свои дела, этот парень, говорят он был из рода Серых псов, ушел вместе со своей мышью. И никто его более не видел. А отец мой, пусть земля ему будет… кх-кх, решил переименовать заведение в “Перегрызенный кнут”. Какое название раньше было – пес его знает! – Хозяин снова гордо указал на кнут над стойкой, что являлся многие года символом заведения.