Лан кивнул и постепенно стал успокаиваться. Сейчас его отпустила паника и теперь он несколько стеснялся, что кто-то видел его приступ слабости.
– Да, деньги остались. Но Хельга, это ведь и твое дело, без тебя ничего бы не получилось.
– Я знаю, половина моя. Помнишь, когда ты транжирил деньги, покупая самое лучшие места в ложе и вообще, Лан, ты тратил свою часть, а мою я еще спрошу. Это тебе на будущее, чтобы не кидал деньги на ветер. Сейчас я соберусь, мы сходим к лавке, посмотрим, может ещё не всё пропало. Ты тот еще паникер!
Девушка скрылась за дубовой дверью своей комнаты. Как это принято у всех девушек, собиралась долго и обстоятельно. Вместе с Ланом Хельга вышла из гостиницы и направилась в сторону лавки знакомой дорогой, но компаньон кивнул указывая на совсем другой путь. Остальное компания обещала догнать чуть попозже, на дворе было еще раннее утро.
Странно, но Лан вёл в Киеве совсем другой дорогой. Девушка отлично помнила дорогу в недорогие торговые ряды, туда где они сняли торговые места едва ли не на последние деньги. Ничего не спросив, девушка последовала за все еще угрюмым Ланом.
Они вышли на торговую площадь с другой стороны и мощеная гранитом улица вывела их в ряды гусельщиков, туда где располагались лавки. В рядах гусельщиков гости города со всего мира, облаченные в необычные одежды, продавали самые редкие диковины, привезенные в Китеж со всего света.
Лан поторопился к тому ряду механизмов, в котором купил себе очки Храбр в первый день прибытия в Китеж. Это дорогое, престижное место торговли, где на прилавках выставлялся самый изысканный и редкие вещи. Именно здесь Храбр купил свои очки за деньги, на которые можно было купить хорошего скакового коня.
Ряды изрядно пострадали, одно торговое место выгорело дотла. Едкий запах гари и еще тлеющие доски, привлекали внимание зевак.
Торговцы разговаривали на высоких тонах, не стесняясь в выражениях, иногда переходя на родные для себя, но чуждые для стражей города языки. Сомневаться не приходилось, сейчас они вовсю матери или охрану на родных языках, это было понятно и без перевода. Странное дело, но изредка выскакивающие у иноземцев слова серьга смутно понимала. Причину негодования заморских торговцев можно было и легко понять: платили они не только за право здесь торговать и снимаемый павильон, но и за охрану. Особенно много возникало вопросов к тому, кто представлял собой местную власть, вызвавшуюся доблестно охранять имущество торговцев.
Лан влетел внутрь разоренной лавки, здесь именуемое купеческим местом, и принялся голыми руками разгребать битое стекло и переломанные в щепки витражные рамы не страшась порезов, заноз и силясь разыскивать уцелевшие ценные пузырьки и фляжки. Друзья наблюдали безмолвно за его попытками спасти хоть что-то. Лавка выглядела так, словно в нее влетел автомобиль на полном ходу.
Внимание Хельги привлекла деревянная вывеска, висевшая теперь на одной из двух еще не успевших заржаветь под открытым небом кованых петель.
– “Алхимик и чародейка”. Лан, ты серьёзно?! – девушка засмеялась. Прочитав название, ей с трудно было сдержать столь неуместный в данный момент смех. – Я будущий знахарь, но никак не чародейка. И как лепка горшков похожа на алхимию?
Настроение у Хельги было приподнятым, не смотря на то, что они потеряли сегодня большую часть товара. Гораздо сильнее пострадали соседи, их торговые места, склады и весь товар выгорели дотла.
– Семь сотен локтей царского золотого щелка, пять локтей нежнейшего южного ситца, пуговиц из демгердского перламутра целых три сотни… – сокрушался низенький полный хозяин лавки треща маленьким кулачком перед стражникам который был раза в три выше его. Вот уж кто потерял так потерял.
– Дык городской стражи в городе всего три сотни, уважаемый, остальные по летним заставам, – Объяснялся перед ним бравый городской страж в серебряной кольчуге и плаще сотника алого цвета. Свой куполовидный шлем он держал под мышкой.
Как раз в этот момент подоспела и остальная компания Хельги. Сом нес невесту на руках. Ася обнимала его за шею создавай умиротворяющие картину а, хоть картину молодоженов пиши.
Храбр отправился искать хоть какую-нибудь телегу, чтобы погрузить в неё остатки товара.
Сом, которому стало жаль пострадавших вмешался в разговор купцов с командиром охраны.
– Некому служить? Меня возьмешь на службу, дядька? – прогудел он, едва только спустив на землю невесту.
Командиру пришлось задрать голову к небу, чтобы рассмотреть лицо добровольца-богатыря. Рассмотрев парня, воин одобрительно замотал головой и от чего-то заулыбался.
– Сотником никак, а вот десятником возьму, это ведь ты за невесту бился на празднике? – серьезно сообщил страж города.
– Я. Вот моя невеста – Сом с гордостью ударил себя кулаком в грудь и указал на кротко ждущую в стороне Асю – Десятником?!.. – поперхнулся Сом и вновь посмотрел в сторону своей молодой супруги Аси.
– А что, соглашайся. Куда ты, туда и я пойду. Вот только где мы жить-то будем в Китеже?
– Угол снимете, а через пару годков повышение получишь и домик купите, – Сотник и похлопал новобранца по плечу, боясь что тот может отказаться. – Нам такие богатыри нужны!
Сом был счастлив без меры, такой удаче. Быть десятником, это не ульи у дяди Зорана переставлять и мешки ворочать на мельнице. Как-никак, а уже не “принеси-подай”, а важный человек. Защита и опора матери городов и земель Скивских.
– Поздравляю, – одобрил Храбр, подогнавший только что к ряду телегу с запряженным в неё серым осликом.
– Да, мне, это… Да я и просто рядовым согласен был… – признался племянник старосты из Звериного полесья.
Лан не сильно превысил денежные потери, ведь теперь за потерю товара, город должен был выплатить им мзду серебром. За ремонт лавки им не придется платить. Лан арендовал лавку вместе с охраной. Если охрана не справилась, то у нанимателей к съемщикам не может быть претензий.
Компания быстро загрузила остатки товара в небольшую тележку с приозерским осликом, которую Храбр привел с ближайшей перекладной. По подсчетам, уцелело чуть больше половины товара. Однако Лан все же был пасмурнее тучи в самый последний день осени.
Тем временем на площадь подтягивался народ. И не для того, чтобы посмотреть на разоренные лавки, а увидеть выступление знаменитого не только в скивских землях иллюзиониста. Говорили, что у начальника стражи Китежа и тысячника земель Скив, почетного мужа города, воеводы Ильи Никитича, в народе прозванного Хмельным, за любовь к браге и веселым застольям, родился сын, и он, от такой радости и от щедрот барских, устроил для китежского люда подарок: выступление великого мага и иллюзиониста Фалько Де-Бъянко из страны механизмов, пара и магии Аркрума.
Лан ворчал, смотря на ожидающий зрелища народ. Как можно веселиться, когда случилась вот такая беда, тут в пору черный саван в честь траура одеть.
Хельга же стребовала со своего компаньона несколько золотников и отправилась смотреть представление вместе с Асей. Сейчас молодая невеста была грустнее брошенного на улице щенка. Сом вызвавший все добровольцем в городскую стражу чмокнул и её в щеку и через пару минут скрылся за поворотом вместе с сотником городской стражи. Сейчас ей было категорически необходимо положительные эмоции.
Они направились к разноцветным шатрам, которые выросли на площади так же быстро, как грибы после теплого летнего дождя. Голубые зеленые, красные, или же сразу нескольких цветов. В самом большом трехцветном с большим конусовидным куполом как раз и ожидалось представление фокусника. В тех что поменьше предлагались развлечения попроще, но не менее зрелищные.
В желтом, например, показывал трюки слепой метатель ножей с девочкой-ассистенткой лет двенадцати, которая была похожа на дорогую фарфоровую куклу с большими карими глазами. Девочка без страха ставила на голову яблоко и за небольшую плату, слепой метатель ножей пронзал плод одним из своих острых орудий. В соседнем красном шатре из плотной материи не пропускающей полуденный свет, работала гадалка, призывающая к общенью души почивших предков за медный кун, по-соседству в более просторном шатре одноглазый и хромоногий мужчина с черной бородой, выставлял на обзор засушенных или помещенных в консервирующие составы уродцев: двухголовых змей, сросшихся головами младенцев, чучело трехногого лосенка, засушенный рыб покрытых мехом точно куница, щупальца морских чудовищ.
У одного из шатров сидела на треугольной подушке, подобрав по-турецки под себя ноги, рослая смуглая женщина в коротком лифе и просторных шелковых шароварах. Определить возраст этой дамы было почти невозможно, так кожа ее, в том числе на лице, была сплошь покрыты витиеватыми татуировками. Вывеска над шатром гласила: “Татуировки от островов Мадьях до ледников Демгёрд”.
Рядом с женщиной стояло несколько досок на подставках с эскизами татуировок в виде цветов, растений, животных, портретов красивых девушек, драконов и разнообразных рун и символов, витиеватыми узорами, в стиле северных народов, или тонкими и кружевными как у народа Аслау.
Все это дополнялось живописными картинами татуированных людей и нелюдей. Среди портретов, Хельга заметила и изображение лысого мужчины стоявшего спиной с одноглазым, как циклоп, вороном между лопаток, будто смотревшим в самую душу единственным желтым глазом. Настолько точный и детализированный рисунок с трех шагов был похож на фотографию.
Неизвестно чем привлек её этот странный человек, но картина твердо запала в память. Зеваки рассматривали картины и эскизы, а некоторые, более смелые, трогали кожу женщины. Она же иногда вставала и кружилась, предлагаю внимательнее рассмотреть татуировки у себя на спине, животе и плечах, при этом призывала всех желающих украсить свое тело таким же вот витиеватым рисунком.
Художница по телу вроде как обмахивала лицо прозрачным веером, делая изящные и завораживающие движения и привлекая внимание проходившей публики. Когда Хельга рассмотрела веер внимательно, это оказался вовсе не веер, а иглы для набивки рисунков на коже.