– Что, что такое, Ива? – на лестницу выбежал разбуженный шумом знахарь. Это был человек со смуглым и хитрым лицом. Он тер глаза спросонья и мотал головой.
Жена подобрала длинный подол рубахи и бросилась на улицу, чтобы позвать на помощь городскую стражу.
– Ты, значит, сына старосты лечил? – спросил испуганного лекаря Храбр. – Со мной тварь пойдешь!
Услышав о сыне старосты, знахарь кинулся было бежать, но кузнец крепко схватил его за ворот такой же длинной, как и у его супруги рубахи и потянул за собой. Когда он выкинул полураздетого лекаря на улицу и протащил его, почти волоком несколько метров по неровной булыжной мостовой, его остановила, схватив за плечо, чья-то крепкая и большая рука. Кажется, на зов бабы прибежала городская стража. Но Храбр заметил это только теперь. Настолько кипела сейчас в его жилах ярость.
– Стой, – прогудел знакомый громкий голос. – Куды попер знахаря?
Храбр готов был уже бросится на здоровяка и стражу. Справиться с ними он бы не смог, но просто так сдаваться не хотел. Но потом в страже, остановившем его, узнал Сома. Видимо сегодня был первый день его дежурства как десятника и Храбру посчастливилось, что Лекарскую слободку сейчас охранял именно его отряд. Новая форма десятника шла богатырю. Наверное пришлось шить на заказ: зеленый сюртук с воротником-стойкой и медные, начищенные пуговицы.
– К Хельге. Он не хочет сына старосты лечить!
– Ах, не хочет, идти! – Сом одной рукой поднял Корнелия с мостовой за шкирку и забросив его за спину, как мешок картошки? понес быстрым шагом к “Перегрызенному кнуту”. – Так, мужики, оставаться на месте, трое со мной! – приказал десятник своим стражам, прибежавшим на крики с ним на подмогу. – Надо знахаря Хельге отнести.
Мужики смотрели на Полесского богатыря и их нового командира задрав головы к верху. Сом взвалил живую поклажу на плечо и потащил, не обращая внимания на вопли и угрозы лекаря.
В окна окрестных домов стали выглядывать люди, некоторые даже выбегали на улицу, чтобы посмотреть на то, как богатырь тащит на плече одного из лучших лекарей Китежа. Корнелиус вопил так, словно с него тащили жилы.
Похоже, этот вечер запомнят многие Китежане!
Высокая температура все держалась у Светозара. Мальчик мучительно стонал. Комнату наполнил тяжелый дух и неприятный запах. Хельга сама уже взмокла, словно мышь, попавшая в бутыль, устала, присела отчаявшись на стул. Вода не помогала. “Доживет ли мальчик до утра?” – висел неозвученный вопрос.
Целители не боги, такие же смертные, как и все прочие. Просто ведают чуть больше остальных в том, что творится человеческом теле. Вот сейчас как раз пришло время обращаться к создателям мира с мольбою и просьбой пощадить невинное дитя.
Но Хельга не верила не в единого бога и полагалась только на саму себя. Да, конечно ее, как обычно заведено в оренбургских семьях, крестили в младенчестве, но вот веры от этого в ней не завелось. Верила она не в бога, а скорее в высший разум, в судьбу, в справедливость и в то, что она в той или иной степени все же существует. И не важно, в каком мире она живет на данный момент. В такие моменты, как и сидя на борту падающего самолета невозможно быть атеистом.
– Что делать дед Пересмысл? – спросила она с отчаянием ведуна. – Он горит на руках и я могу только смотреть на это.
В комнату постучались осторожно и дверь открылась и на пороге появился Ерш с каким-то человеком.
– В чем дело? – спросила Хельга. – Кто это?
– Я явился по просьбе некого Храбра, чтобы осмотреть сына воеводы, – объяснил человек в черном котелке и с усами, судя по одежде, похоже, приехавший из Аркрума в земли Скив, чтобы врачевать.
– Там еще несколько лекарей пришли, – сообщил Ерш.
– И все к Светозару? – удивилась девушка.
– Все! – подтвердил лекарь.
Хельга только подивилась про себя на кузнеца. Он по её просьбе готов сюда весь город пригнать! И она это без сомнения оценила.
Лекари по очереди поднимались в комнату в сопровождении дядьки, осматривали парнишку. Всего их прибыло около пятнадцати человек. Кого только среди них не встречалось. Лекарством занимались не только оборотни или люди, но также три дворфа, пара гномов и один аслау. Хотя, представители этой расы таким ремесло практически не промышляли, ну только если у себя на родине.
Через некоторое время явились в гостиницу и Храбр с Сомом. Лекарь, притащенный ими силком, потерял по пути домашние обувь, извозился в придорожной пыли. Но когда понял, что гостиница полна его “коллег”, сразу подозрительно притих и тихонько примостился в уголке, ожидая своей очереди осмотреть мальчика. Примолк.
Разнообразные знахари мальчишку разворачивали, обнюхивали, окуривали какими-то травами и благовониями, заглядывали в рот, щупали пульс, один даже хотел заглянуть туда, куда заглядывать не следовало. И заглянул бы, если бы этому обстоятельству не воспротивился дядька Ерш и Хельга. После осмотра, все знахари спустились вниз в харчевню и расселись за одним большим столом, чтобы решить, что за болезнь скрутила Светозара. Ершу пришлось поставить им всем бочонок пива.
Из этого многие сделали такой же вывод, как и Хельга. Болезнь наследника воеводы была похожа по диагнозам на многие хвори и в то же время ни на одну из них.
Ни один диагноз не подтверждался. После осмотра мальчика некоторые эскулапы лишь мотали головой: мол, помочь я здесь ничем не в силах. Да и вообще, по мнению Хельги многие из них умели только грибы жрать. Другие задерживались, собирались на первом этаже и живо спорили по поводу странной хвори наследника воеводы. Правда, все эти знахари согласились однозначно только в одном – мальчишку уже не спасти.
Хельга выслушала все их доводы, гневно стукнув ладонью по столешнице, встала из-за стола и пошла в комнату к мальчишке.
– Не спасти! Да пока человек дышит, его еще можно попытаться! – сетовала она опустившему руки Пересмыслу. – Сбить бы жар, для начала… Только как?
И тут ее словно дернуло!
– Дед, его же спиртом надо обтирать! Точно, в такую жару это лучший способ сбить температуру.
– Э-э-э, мертвой водой? – удивился ведун и не успел он опомнится, как его ученица выскочила в коридор, вбежала в комнату уже дремавшего гончара и чуть ли не пинками растолкала его.
– Лан, Лан, нам нужен спирт. Принеси!
– Что, сейчас?
– Отставить вопросы! Бегом, Лан!
Бывший гончар недовольно заворчал, но все же поднялся и напялил на себя рубаху.
– Мне помощь нужна заявил он. Что я один все потащу?
Хельга выбежала в коридор и крикнула, разбудив окончательно всех прочих постояльцев гостиницы.
– Сом!
Богатырь явился к ней по первой просьбе и отдал приказ трем своим бойцам немедленно идти в арендованную под склад коморку и принести Мертвую воду.
Стражи отправились вместе с Ланом к коморке незамедлительно, прихватив по пути еще несколько человек на помощь из каждого встреченного по пути патруля. Правда Хельга не уточнила, сколько нужно мертвой воды.
В корчму на первый этаж стражи снесли все бочонки и бутыли, что нашли. Лан бегал между ними и причитал, как аист над разоренным гнездом.
– Это же все, все что у нас осталось!
Ребенка охватила лихорадка. Он стонал и издавал хрипы. Пересмысл уже стал читать какие-то отходные молитвы своим богам. Дядька Ерш вытирал пот и слезы с лица и стоял печально потупив взор.
– Все, Хельга, оставь, дай умереть в тишине, – хотел остановить девушку Пересмысл.
– Нет, старый, не дам! И тебе пусть стыдно за слова свои будет! – она толкнула старика от обиды, не сильно, но достаточно, чтобы он не спутал с случайной оплошностью.
Хельга хорошенько пропитала полотенце мертвой водой и приложила к бледной коже мальчика и… она исчезла! Ни впитаться ни испариться в одно мгновенье спиртовая настойка не могла. Девушка прикусила губу, стараясь осознать только что произошедшее. Переутомление? Морок видений? Галлюцинации на нервной почве?
– Что за..? – полушепотом выругалась девушка и ощупала живот мальчика. Вода снова проступила сквозь поры кожи больного, и не подчиняясь законам физики, притянулась к её ладони. Когда она подняла ладонь кверху, вода вышла из кожи вместе с сукровицей, черной субстанцией и с серебристо-серой взвесью. – Лан, тащи всю воду сюда! – приказала она. – Всю!
– Нет, все не отдам! – запротестовал прибежавший на ее крик Лан. – Не отдам, Хега!
– Мальчик умирает! А ты, сука, деньги считать собрался? – целительница отвесила парню пощечину.
Лан часто заморгал, схватился за красную щеку и спрятав стыдливый взгляд пошел за остатками Мертвой водой не пущенной на благовония и настои.
Начался долгий трудоемкий процесс: мертвая вода выходила в таз, каким-то таинственным образом покрывая кисти рук Хельги, словно варежки. Коснувшись кожи, искрясь в свете свечей, вода проникала в тело мальчика, чтобы через одно биение сердца выйти из его, наполненная сукровицей, пораженными клетками, и серебристой взвесью.
В комнату смел заглядывать только дядька Ерш. Он не нарушал тишины или отвлекать от её действий молодую целительницу, просто доливал из бочонка мертвую воду, менял ведро для отработанного целительницей состава. Прошло несколько часов. Ерш поменял в комнате уже третий набор свечей, а серебристая взвесь все продолжала выходить с водой из тела мальчика, хоть и не в таком количестве, как ранее.
В опустевший харчевне, сдвинув несколько столов, сидели шестеро лекарей, изучая мутную субстанцию с черными вкраплениями и серебряной взвесью. Умудренные умы совещались. Сейчас их было меньше, чем пару часов назад, многие сдались, признав свое поражение недугу мальчика. Многие, но не все. Пересмысл, после укора своей ученицы, сейчас был готов землю носом рыть, чтобы смыть позор отчаяния со своей совести. Он выпаривал над свечей мертвую воду из ведра, надеясь, что сухой осадок расскажет истину о недуге молодого господина.
Единственным кто находился здесь поневоле, был мастер Корнелиус. Он исподлобья глядел на присутствующих заплывшим от синяка глазом и выражал молчаливый протест. Но покинуть почти пустой зал не мог: Сом в доспехах городской стражи и Храбр, одетый слишком тепло для летнего ве