Отец выдал замуж, она, как истинная дочь, покорилась судьбе, но и в то же время взяла ее в свои хоть и нежные, но крепкие руки. Нет ее сын Татьмир не станет служить выродку волка Светозару!
Возок остановился у Серого дома, и Берена, одетая в синее платье по аркрумской моде, с корсетом и заниженной талией, с трудом выбралась из него. Хоть и прожила в Китеже три года, а все не могла привыкнуть ходить на каблуках по грубо мощеным мостовым.
Арман подал ей руку и сопроводил к воротам четырехэтажного унылого особняка. Женщина нацепила перчатки из кожи теленка и раскрыла над головой кружевной зонтик от солнца. Нет, ей не было жарко, просто так она решила прикрыть лицо от лишних любопытных глаз. Хотя на улице не прогуливался сейчас ни один горожанин.
Арман проводил ее под руку до ворот и дернул за шнурок потемневшего медного колокольчика. Раздался громкий звон, от которого даже хладнокровная Берена вздрогнула и поправила нервно соломенную шляпку на голове.
Открыли им не сразу; телохранителю пришлось звонить еще несколько раз. Потом к ним навстречу вышел старик в серебряной маске в половину лица. Немного скрюченный, на один бок от болезни и возраста.
– День добрый господа, кого вы к нам привезли и где этот несчастный? – поздоровался и поинтересовался обитатель хосписа.
Дама в шляпке невольно сморщила свой аккуратный носик.
– Я супруга самого воеводы и приехала сюда забрать сына. Слышала, что Ерш его к ведьме какой-то носил и Светозар жив остался.
– Нет, мальчик останется здесь!
– Ты кто такой?!
– Гифей, глава братства и распорядитель этого заведения.
– Отдай мальчика в дом! – ринулась на него Берена.
Старик снял с лица серебряную маску и супруга воеводы сразу отстранилась. Лицо Гифея было покрыто гниющими струпьями, а на том месте, где ранее был нос зияла дыра.
– Уходите, здесь, в этом доме правит смерть, и я! – сказал он и затворил перед пришельцами двери. – Вернется в город воевода, вернется и Светозар.
Чужестранка вскрикнула от досады стала лупить своего телохранителя кулаками в грудь. Удары были хоть и не сильными и Арман вряд ли их почувствовал. Да и одет был в кожаную тонкую броню, легкую, но спасавшую даже от стрелы или удара копья.
– Мне конец, сыну нашему конец! Понимаешь?
Арман остановил ее.
– Нет, – ответил мужчина с таким спокойствием, что Берена отступилась от него и успокоилась, поняв, что он что-то придумал, села в возок, громко хлопнув дверью.
Арман дал сигнал вознице. Паланкин живо тронулся с места. Красивая супруга воеводы еще раз гневно посмотрела в сторону окон Серого дома.
К концу дня с Ярозера повеяло приятной прохладой. Хельга проснулась от сильного чувства голода и обнаружила, что потолок в комнате вдруг сменил цвет. Она проморгалась, поднялась с постели и теперь поняла, что находится вообще не в своей комнате. Выгляну в окно, с облегчение вздохнула – пейзаж почти не изменился.
“Как я в соседнюю комнату попала?”
Целительница пыталась восстановить в голове всю цепь последних событий. Вспомнила, что ночь спасала отравленного мальчика, потом, когда ему стало намного лучше, задремала.
Она ощупала себя: “Интересно, а платье-то почему мятое?!”
…А вот как помялось платье, и как она очутилась здесь совсем не помнила и чтобы лучше восстановить утраченные звенья цепи воспоминаний, направилась в свою комнату.
Там Хельга застала лишь девицу с двумя тоненькими косами, которая раскорячившись терла влажной тряпкой пол. Постели были аккуратно застелены, в вазе стояли свежесрезанные цветы.
– Где мальчик? – спросила она девушку.
Та отложила тряпку, развернулась к ней лицом и вытерла руки о фартук.
– Увезли.
– Куда?
– Я слышала, что в Серый дом, – девушка затеребила одну из своих кос.
– Кто увез?
– Ну этот, воспитатель его и с ними еще тот старик страшный был с маской, – показала девушка на своем лице и вдруг с удивлением уставилась на Хельгу. – Говорили, что спрятать там хотят. Да ты седая!
– Что!
Девушка взяла блестящий металлический поднос и подала его Хельге. Целительница не очень-то обрадовалась. увидев свое отражение: на розовой челке и в самом деле выступила широкая седая прядь.
Хельга выругалась понятными только ей выражениями.
– Утром ты так крепко спала, что тебя не могли разбудить и перенесли в соседнюю комнату.
– Э-э-э, кто перенес?
– Ну ваши попутчики, одного точно знаю Сом зовут, а второй такой темненький с маленькой бородкой.
– Та-а-к, – снова поправила мятое платье Хельга. – И где они?
– В тюрьму пошли.
– Интересный поворот событий, а стоило только уснуть…
Девушка обнаружила также что люто голодна и, если срочно не поест, озвереет не хуже любого оборотня. Поэтому решила спуститься вниз, в харчевню и поесть.
– Что изволите подчевать? – поинтересовалась прислуживающая при столиках пышненькая девушка у целительницы.
– Яичницу! И попить что-то.
– Яичницу с утра подают.
– Я не завтракала еще – яичницу.
– Хорошо, – не стала больше ей перечить девушка и отправилась за снедью на кухню.
Хельге принесли все, что ей так сейчас не хватало. Кроме яичницы нашелся еще и черничный кисель с молоком и хлеб необычайно румяный. Сейчас вся эта простая пища казалась ей необычайно вкусной, и она сразу вспомнила ту похлебку, которой кормил ее в землянке еще в Ивовом Долу старик Пересмысл. Интересно, куда все запропастились.
Она так увлеклась пищей, что совсем не заметила, как в Перегрызенный кнут нагрянула пестрая толпа весьма странного народа. Ее стол окружили старики и пожилые женщины в длинных балахонах почти до самой земли.
Правда Хельга сейчас находилась в такой эйфории от того, что спасла еще одного пациента и от того, что неплохо вечеряла. Она не сразу заметила, что стол ее окружила толпа. У всех этих людей были очень странное выражение лиц, они смотрели на целительницу с розовыми волосами как слишком сурово.
– Что ты делаешь? – спросил злобно один из стариков с выдающимся сизовато-синим носом и жидкой длинной бородой.
– Яичницу ем, – подавилась девушка.
– Ты слуга Мары или Чернобога? Ты ведь режешь живых людей!
– Я, – у Хельги пропал аппетит. – Я людей спасаю! Ты, пень из дикого леса как предложишь аппендицит лечить? Хоть в задницу горчицы залей, хоть с бубном пляши, если у человека аппендицит – его нужно вырезать! И вы кто вообще? – Хельга запоздало поняла, что увлеклась с ответом на наезд забыв даже понять кто сейчас тычет в сторону пальцем.
– Мы адепты Светилова круга, каждый из нас служит разным богам, но все мы пришли к единому мнению – ты зло! Ты распускаешь чернь, заразу и скверну в Китеже! И воруешь души невинных, по простоте своей уверовавших что ты их лечишь!
– Адепт Чернобога, приспешник Ивара! Живых людей, словно свиней резала? – срываясь на визг заголосила женщина с одутловатым лицом.
– Вы что, какого Ивара… вы сами-то верите в то что говорите! Свидетели Иеговы каменного века. Вы фанатики небось и повесить меня хотите? – Хельга тянула время поняв что толпа не шутит и ей нужно как-то избавиться от них.
– Зачем повесить? – удивился преклонных лет старик в одеждах, расшитых золотом, – Именем Великого совета десяти, за роспуск скверны, похищение невинных душ, обман и сквернословие мы приговорили тебя к тому что ждет любого служителя Скверны! Сварить ее заживо ведьму!
– Сварить?! – Хельга почувствовала предательскую дрожь в коленях.
Круг фанатиков все сужался. Кроме десяти слишком смурных стариков, в длинных и вышитых символами разных стихий одеждах, за ней пришла и дюжина крепких парней в одинаковые цвета коричневых рубахах. Хельга вскочила из-за стола и ее быстро скрутили два молодца с такими же угрюмыми как у стариковых взглядов и в одинаковых рубахах простого покроя и коричневого цвета до пят. И не успела девушка опомниться, как ее бросили в клетку с шипами изнутри, ко дну которой, как к носилкам крепились две ручки и с воплями и понуканиями поперли вдоль улицы.
Хельга перепугалась не на шутку и несколько раз с отчаянием дернула решетчатую дверь клетки. На что она надеялась. Что ее забыли запереть. Что теперь ей оставалась делать? Кричать что она невиновна, взывая к совести к совести людей. А есть ли она вообще эта совесть? Фанатикам и совесть, и мозг заменяет слепая вера. Они будут распинать младенцев с одухотворенными лицами если это прикажет наставник или их писание.
Народ конечно сбежался быстро. Закричал, улюлюкал. Еще бы не каждый день обличают врага! люди любят представления, и казнь наверняка любимая забава толпы. Даже если вспомнить нашу, земную историю: публичные казни в ней были любимые забавы толпы.
Есть даже нарицательное выражение “азиатская жестокость”. Всего лишь оборот речи, но даже турецкие и персидские палачи лишь малые дети по сравнению с которые душегубами из Британии, Франции и множества княжеств Европы практиковали до двадцати способов он умерщвления и более сорока вариаций так членовредительство и истязаний.
Взрослые и дети, парни, девушки, старики бежали вслед за клеткой, бросали в неё гнилыми фруктами. Один гадкий парнишка все время метил ей в лицо, и обстреливал гнилыми кабачками, гадко пахнущими и уже протухшими.
Хельга присела, склонила голову и обхватила голову руками: “Вот и все, допрыгалась. Доигралась, возомнила себя Миценой местного разлива. Дура”.
Вспомнила она и про казнь в кипящем масле. Насколько это ужасно она и представить себе не могла. Как жаль, что так и не увидела Храбра еще раз, и даже старик Пересмысл куда-то ушел. А ее, словно картошку фри хотят сварить.
Целительницу несли по городам Китежа с шумом и пафосом. Еще бы, девушка стала знаменита среди Китежан своей яркой внешностью. а некоторые слышали удивительную историю о том, что после того, как она посетила Серый дом, там чуть ли не мертвецы не все мертвецы воскресли.
Кроме злых ненавистников, насмешников и зевак, она рассмотрела и тех, кто просто шел за клеткой и даже сочувствовал. Что бы не говорили эти странные старики в ярких одеждах, она хоть и тыкала ножом живых людей, но все же дарила странным образом жизнь. Да и откуда все эти люди узнали об операциях? Дикари.