Миша попытался перебрать в памяти одноклассниц, но запутался и решил отложить «разбор полетов» на утро. В школе они все будут перед глазами, вот тогда он и прикинет, кто из девчонок способен на…
Подлостью полудетский выпад в Сети Миша все же не решился назвать. Вот если бы это написала Гуля, предав Анькино доверие, тогда – да. А так… просто глупая подстава! Желание царапнуть, задеть, сделать больно. Кто-то из девчонок пробует свои коготки на Аньке, вот интересно – кто…
Перед сном Миша еще раз перечитал письма от Дикой кошки. А потом долго лежал и думал, что же делать.
Верить в Хозяйку ночи и ее темную свиту не хотелось категорически. Но и делать вид, что с Гулькой ничего особенного не происходит, Миша не мог.
Даже сегодняшняя авария вписывалась в расклад. Попали в нее четыре человека, три отделались легким испугом, но не Гулька.
И потом, Миша помнил, как инспектор ГИБДД осматривал пострадавший «Москвич». И как проверял тот самый ремень, который не смогла застегнуть Гулька. А ведь у инспектора замок сработал с первого же раза. Почему он не сработал у Гульки? Была бы пристегнута, не вылетела бы через ветровое стекло, не порезалась бы и не ударилась головой.
Нет, Миша не будет об этом думать, так можно свихнуться. Просто примет правила навязанной игры.
Да, игры!
С ним же играют. С Гулькой тоже. Да и Анька втянута, хотя наверняка считает себя чуть ли не хозяйкой положения со своей волшебной палочкой. Курбанова знать не знает, к чему приведет желание отомстить. А приведет оно…
Миша вспомнил зловещие темные тени и зябко поежился, сегодня впервые он видел их дома. Вечером то и дело улавливал размытые силуэты уголком глаза, поворачивался – никого и ничего.
Началось это, едва Миша решил заняться расследованием. Как только пришло в голову, что можно выручить Бекмуратову, доказав ее непричастность к глупой истории. И Аньку, кстати, тоже.
Смешно, он трижды за вечер включал компьютер! Потому что трижды в квартире мигал свет, и компьютер вырубало. Будто кто-то не хотел, чтобы он заглянул на школьный сайт.
Мише, как маленькому, мерещились по углам зловещие тени. Весь вечер он чувствовал на себе чужой недобрый взгляд, а предчувствие приближающегося несчастья бросало в холодный пот.
Миша не знал, кому оно грозит – ему или Гульке. Почему-то казалось, он-то справится с чем угодно, а вот Гулька – нет. И Анька – вряд ли. Они всего лишь слабые девчонки, а война – дело мужчин. Тем более с бесчестным противником.
Миша решил включить большой свет: холодные липкие взгляды бесили, зыбкие тени по углам комнаты сводили с ума. Настольная лампа не могла разогнать их, но австрийская люстра с ними точно должна справиться.
Миша оказался прав, тени исчезли. И свет в квартире больше не выключался. И чужие взгляды не пугали.
Вот только Мише почудилось на секунду-другую, перед тем, как зажглась люстра, женское лицо. Тонкое, по-своему красивое и потрясающе холодное.
Огромные темные глаза смотрели на него настолько равнодушно, словно его, Мишки, и не существовало на свете, словно он ничего не стоил, так, пыль на дороге под чужими ногами… ее ногами.
На уроках Миша присматривался к девчонкам, пытаясь вычислить, кто их них может оказаться автором записки и карикатуры. И не мог понять: девчонки как девчонки. Все в меру вредные, симпатичные и не очень, воображалы и нормальные, отличницы и троечницы.
Вот Нина Подгорная – белоголовая и маленькая, коса ниже пояса, всегда накрашена и половину перемен смотрится в зеркало.
Лерка Коломян – кудрявая, черноглазая и сильная, как мальчишка. Она занимается легкой атлетикой, все время участвует в каких-то соревнованиях, у нее полно грамот и кубков.
Наташка Янкова – пухленькая, голубоглазая, светловолосая, мечтает стать актрисой и уже сейчас готовится поступать в ГИТИС.
Ирка Овчаренко – нагловатая и бесцеремонная, к любой дыре затычка, всюду лезет, все обо всех знает, болтушка страшная.
Люба Горобец – некрасивая скромница, себе на уме, вечно то к одной группе девчонок липнет, то к другой.
Галка Кобылина – странноватая девчонка не от мира сего, вечно с книжкой, никогда не понять – слышит ли она тебя, вечно думает о своем…
Когда Миша пошел перебирать девчонок по второму кругу, то понял, что окончательно запутался. Ну, не представлял он, кто из них мог так глупо и по-детски зло пошутить! Никто или… любая. Кроме Гули. И Галки, пожалуй.
Бекмуратова лежала в больнице, и Миша снова сел с Ванькой Кузнецовым. С ним было привычно, удобно и скучновато, пожалуй. Слишком хорошо они знали друг друга, с детского садика. Они даже не дружили, просто… держались вместе. Им и болтать не требовалось, когда один начинал говорить, второй запросто мог продолжить. Они знали друг друга… как можно знать лишь себя.
На большой перемене Ванька насмешливо поинтересовался:
– Еще чуть-чуть, и ты на девчонках дыры протрешь! Или ищешь с кем сесть, пока Гульки нет?
Миша пожал плечами – понимай, как хочешь. Рассказывать страшные сказки Ваньке бесполезно, да и до ночи далековато. Вот года два-три назад, когда Миша оставался у Ваньки ночевать, они любили пугать друг друга перед сном страшилками. Выключали свет и травили по очереди истории одна ужаснее другой, а потом натужно хихикали под одеялами, чтобы не трястись от страха.
Отмолчаться не удалось, Кузнецов прицепился как репей к спортивным штанам. Миша решил «слить» ему хотя бы логическую загадку. Все равно не отстанет, раз почувствовал – происходит что-то интересное.
И Миша коротко рассказал о ссоре между Бекмуратовой и Курбановой. Мол, Гулька просила помочь помириться с подругой, а для этого нужно вычислить автора записки и карикатуры.
Ваньку почему-то больше заинтересовал рисунок. Он долго рассматривал распечатку, а потом разочарованно протянул:
– Да ну, лабуда!
– А ты думал найти здесь автограф? – съязвил Миша.
Ванька постучал пальцем по собственному виску и хмыкнул:
– Сам сообрази: запись может напечатать каждая девчонка – писать мы все умеем! – зато хорошо рисуют – единицы.
– О, елки…
– Вот тебе и елки! Головой думать нужно, а не… задницей!
– Раз такой умный, скажи – кто рисовал?
– А никто!
– Не понял…
– Да видел я где-то в Сети целую серию таких вот картинок – девчонка возится с медведиком. И мишку в подгузнике запомнил – смешной же.
– Да ты что?!
– Точно говорю. Потому и сказал – лабуда, по картинке автора не вычислить, нет его среди нас.
– Но ведь… девчонка на картинке немного похожа на Аньку, нет?
Кузнецов снова склонился над рисунком. Поморщил лоб, всматриваясь, и неуверенно протянул:
– Знаешь, вдруг подумал…
– Что?
– Да зуб даю – Курбанова случайно в эту историю влипла! Просто кто-то наткнулся в Сети на серию с медведиком, понимаешь? Уловил сходство мультяшной девчонки с Курбановой, отсюда и запись такая странная – просто привязка к сюжету.
– Блин, и почему Анька не такая же умная? – проворчал Миша, вглядываясь в картинку и все больше убеждаясь, что друг прав – это рисунок профессионала. – Все на Гульку взвалила – мол, та ее секрет разболтала…
Ванька фыркнул:
– Понятно, что Гулька ни при чем. По сути, тут просто описали то, что на картинке: девчонка лижется с любимой игрушкой, на заднем фоне – разобранная кроватка, ежу понятно, и в нее своего медведя потянет. Походила бы эта рисованная девчонка на Нинку Подгорную, уверен, в записе бы о Нинке было написано. А Анька дура – на такую дешевку купилась! С Бекмуратовой рассорилась из-за чепухи…
Ванька звонко чихнул, а Миша тоскливо подумал: «Если бы просто рассорилась!»
На последнем уроке Миша учителя практически не слышал, думал о Гульке. Мише казалось, что и в больнице она не в безопасности. Может, из-за ворон, буквально усыпавших деревья у окон кабинета физики?
Почему-то чудилось, они здесь из-за него, Мишки. То ли следят за ним, то ли просто действуют на нервы. И каркают настолько скрипуче, что мороз по коже, сквозь двойные стекла все слышно. Странно, что никто на них внимания не обращает.
Будто подслушав Мишу, вороны закаркали-задавились, как засмеялись. А один из них, самый крупный, тяжело слетел на подоконник и с силой долбанул клювом по стеклу.
Миша вздрогнул и покосился на Ваньку: окно как раз напротив их стола, и не видеть ворона тот не мог. Странно, что никак на него не отреагировал. Или считал это нормальным, все-таки не павлин на подоконнике, ворон-то в городе полно…
Черная птица снова каркнула и ударила по стеклу, оно загудело. Миша толкнул Ваньку под локоть и прошептал:
– Вот обнаглел, да?
– Кто? – Ванька не смотрел на него, он как раз набивал эсэмэску.
– Да ворон.
– Какой ворон?
– На подоконнике, блин, глаза протри! Он же сейчас стекло выбьет, смотри, снова долбанул!
Ванька сунул в карман мобильник и рассеянно спросил:
– Ты о чем?
Мише стало не по себе. Он кивком указал на окно и почему-то ничуть не удивился Ванькиному ответу:
– Ну, окно, и что?
Ворон смотрел на мальчика насмешливо. Снова вызывающе ударил огромным клювом по стеклу и закаркал-захохотал.
Кузнецовская физиономия осталась безмятежной. Миша заставил себя отвернуться: раз Ванька никого там не видит, и он, Мишка, видеть не будет.
Никакой Хозяйки ночи не существует!
Как и ее свиты.
А это просто… глюк.
Личный, Мишкин.
Жаль, Кузнецову не рассказать всего, не поверит. И правильно сделает.
В больницу Миша ехал самым кружным путем, ему было страшно. И проклятые вороны преследовали от самой школы. Теперь-то Миша не удивлялся их наглости, понял – мерзких птиц просто никто не видит, кроме него.
У самой больницы Миша шарахнулся от драной кошки, бросившейся ему под ноги, и мрачно подумал: «Так и с ума сойти недолго! Если все время прикидывать – настоящие эти кошки-собаки-вороны или нет…»