Разошлись они, когда уже вовсю светило солнышко, а дворники усердно скребли асфальт. Едва за Жорой закрылась дверь, как Распузоны, не сговариваясь, рухнули в постель и сразу же провалились в сон.
Глава 7Верблюд на погремушки
Наутро Аня не пришла. Зато заявилась Лиличка – любимая невестка, жена Данила.
Невестка находилась на последнем месяце беременности и отчего-то решила, что от дома ей удаляться никак нельзя. А потому приходила к свекрови теперь совсем не часто.
– Лиличка! – воскликнула обрадованно Клавдия. – Кака, Тимка, вы посмотрите, кто к нам пришел! Проходи, детонька... Пирожки будешь? Кака сейчас испечет.
– Нет, спасибо, – проговорила Лиля умирающим голосом, – я не хочу.
– А что? Чего хочешь? – приседал возле невестки уже и Акакий Игоревич.
– У меня... у меня проблемы... – наконец пролепетали пухленькие губки. – Только умоляю, не говорите Дане, он будет переживать.
Клавдия рухнула тут же на табурет и ухватилась за сердце. Акакий постарался сохранять спокойствие, но голос его все равно дрожал:
– Что-нибудь со здоровьем? С малышом?
– Да нет! Ну что вы такое говорите? – возмутилась будущая мать. – Вовсе даже нет!
– Что-то с Даней? – еще раз закинул удочку Акакий.
– С Даней все замечательно!
Клавдия потихоньку стала выпрямлять спину. Главное, все живы-здоровы, а остальное поправимо.
– Девочка моя, если ты не хочешь, чтобы мы прямо тут же скончались от нервного приступа, быстро рассказывай, в чем дело, – посоветовала Клавдия.
Лиля и сама уже увидела, что ее загадки весьма дурно сказываются на родственниках.
– Дело в том, что я была в магазине, – выдохнула она и услышала их долгий, дружный вздох облегчения.
До недавнего времени Лиля тяжело страдала от любви к магазинам одежды. Платья, блузочки, брючки и костюмы барышня скупала килограммами. Носить все приобретенное великолепие она не успевала, деньги таяли, а супруга старательного Дани мучилась от того, что в шкафах нет места для новых покупок. И что только с ней не делал Данил, как только не пытался ее лечить, даже к психологу обращался – бесполезно. Все изменилось, когда Лиля забеременела. Местами пополневшая фигура не вдохновляла молодую женщину бежать в магазин и закупать платья сотнями. Семья тихо радовалась. Однако преждевременно.
Очень скоро Лиля переключилась на детские вещи, и новое увлечение поглотило ее целиком. Она могла запросто опоздать на прием к врачу только потому, что никак не могла выбрать, какого цвета купить малышу очередной костюмчик. При чем и Даня, и Лиля категорически отказывались узнавать пол ребенка. Поэтому вещи для будущей «ляльки» покупались в двойном экземпляре – для мальчика и для девочки. Чего только уже не хранилось в купленном новеньком шкафчике будущего дитяти – и пеленки, и распашонки, и даже сандалики с кроссовками... В отдельной комнате уже стоял крошечный велосипед – на тот страшный случай, если вдруг к моменту рождения ребенка велосипедная индустрия всего мира рухнет в одночасье. Конечно же, имелись в арсенале бутылочки разных форм и расцветок, а уж про игрушки не стоит и говорить.
– Я была в магазине, – еще раз проговорила Лиля, видя, как светлеют лица свекрови и свекра, – и видела там верблюда.
– Да что ты! – всплеснула руками Клавдия. – А чего его в магазин занесло? Никак в цирке кормить перестали?
– Нет, Клавочка, – пошел дальше Акакий. – Просто, вероятно, магазин организовал очередную рекламную акцию, вот и притащил верблюда. Вполне естественно.
– Да нет же! – чуть не плача, пояснила Лиля. – Верблюд игрушечный, но в натуральную величину. Он такой... Он больше вас, Акакий Игоревич!
– Да уж, Кака у нас не верблюд, – качнула головой Клавдия. – И что? Чего с тем верблюдом случилось?
Лиля отвернулась к окну и проглотила слезу.
– Ничего с ним не случилось. Там стоит. И никто его не покупает. А, между прочим, наш ребеночек родится, увидит на улице настоящего верблюда, и с ним может случиться испуг. Да! Потому что он не приучен к таким экзотическим животным. А вот если бы верблюд с рождения стоял у него в детской...
– То испуг случился бы намного раньше, – продолжила Клавдия. – Ребеночек даже и ходить бы не научился. Ну как крохе пережить, если у него в доме такой ужас?
– Вот и Даня так же говорит, – подхватила Лиля. – А его все равно кто-нибудь купит, не побоится! И у кого-то будет, а наш ребеночек... так и останется... без верблюда...
Клавдия обняла невестку.
– Ну зачем нашему маленькому Распузончику какая-то горбатая лошадь? Ну что он у нас, араб какой, чтоб на верблюдах разъезжать? Вот у нас Кака... – тут она быстро подмигнула мужу, – случайно зашел в магазин и увидел игрушку похлеще – домик, как дворец маленький, а в нем белка. И тоже в натуральную величину. Да еще и из натурального меха, он спрашивал. И все это чудо в единственном экземпляре изготовлено. Вот уж кому-то достанется...
У Лили мгновенно высохли слезы, появился нездоровый блеск в глазах, и она накинулась на Акакия Игоревича:
– А где вы видели? В каком магазине?
– В этом... в зоологическом... – пролепетал свекор. Он был застигнут врасплох и еще не успел придумать ловкого ответа.
– А-а-а-а... – раздосадованно протянула Лиличка, – так белка живая...
– И ничего не живая. Правда, Кака? – уже обоими глазами мигала Клавдия.
– Да. Она уже того... чучело, – поправился Кака.
Теперь уже обе женщины воскликнули в один голос:
– Зачем ребенку чучело?!
Акакий Игоревич отмахнулся и ни с того ни с сего предложил:
– Ты бы, Лиля, дурью не маялась. Вот есть же у вас роскошный загородный дом? Есть! Возьми вон с собой Клавдию Сидоровну или маменьку свою, поезжайте туда и отдыхайте. А между тем устраивайте детскую площадку – туда и верблюдов тащить можно, и слонов, и всех в натуральную величину.
Лиличка задумалась, потом быстро поднялась и заторопилась уходить.
– Пойду я, – мотнула она головой. – А то... с этой детской площадкой столько дел – надо план составить, смету расходов... Ой, столько дел, боюсь, опять к врачу придется опоздать...
А вот Аня не звонила. Жора уже весь телефон оборвал – жаждал узнать развязку. Клавдия Сидоровна даже внучку подговорила:
– Яночка, деточка, как только мамочка домой придет, ты сразу раз – и позвони мне. Хорошо?
Девочка обещала. Но и она не звонила, значит, Аня еще домой не возвращалась.
– Кака! Чего ты лежишь? – накинулась тогда на супруга Клавдия. – Самое время навестить дочь родную. Поднимайся.
Акакий Игоревич собрался на счет раз.
Аня пришла домой поздно – около двенадцати. В нос ей сразу же ударил запах чего-то вкусного и горячего.
– А вот и до-о-о-ченька! – появилась в дверях Клавдия Сидоровна в расписном фартуке. – Проходи, родная, сразу за стол. Ой, а что я тебе тут наготовила! И борщ со сметаной, и голубцы домашние, и отец вон даже салат накрошил. Садись. Только руки помой. Да не плюхайся там долго и не шуми, Яночка спит. И супруг твой тоже – сломался, не стал жену ждать, лодырь.
Вообще «лодырь» зарабатывал раз в десять больше Анечки, умудрялся еще следить за Яночкой и даже каким-то образом выкраивал время на магазины. Однако такие тонкости сейчас во внимание не брались.
– Ну что, Анечка, скоро ты в отпуск-то собираешься? – решила мать не поднимать пока интересующую ее тему. – Когда преступление закончите, да?
Аня уже сидела за столом и чуть не поперхнулась борщом.
– Ну, мам... – устало упрекнула она, но взглянула в полные ожидания глаза отца и матери и отложила ложку. – Ребята из отдела с вашим Адамом весь день маялись. Но ничего пока не понятно. То ли он довольно грамотно прикидывается нездоровым, в смысле психически, то ли у него, правда, с головой не все в порядке. Поэтому ждем, что скажут врачи. И я вам сейчас ничего точного сообщить не могу.
– А не точного? – подался вперед Акакий.
– Нет, подожди, Кака, – дернула супруга назад Клавдия. – Как это он прикидывается? Что говорит?
– Он говорит, что все делал как его учили. А кто учил, не говорит. Спрашиваешь – кто? А он отвечает – никто. Вот и поди разберись, что там у него за учителя, – хмуро проговорила Аня, приступая к ужину.
Клавдия задумалась.
– А имя-фамилию учителя он не указывал?
– Да нет, в том-то и проблема, – помотала головой дочь. – Тут понимаешь, мам, время нужно. Надо, чтобы с ним психологи поработали, разговорили его как следует. Ведь человек, может быть, под обычным гипнозом находится, может быть, просто в невменяемом состоянии, а может, и под каким-то религиозным самовнушением. Мам, нужно время.
– Нет, ну это мы понимаем... – разочарованно качнула прической Клавдия. – До завтра управятся, как думаешь?
– Ну мама же!
От Анечки они возвращались пешком. Акакий молча брел, не замечая луж. Хотелось спать, а Клавдия, как нарочно, едва переставляла ноги, потому что считалось, что она думает.
Дома, вместо того, чтобы тут же упасть в кровать и забыться сладким сном, Клавдия прицепилась с разговорами.
– Кака, а у меня вот тут, прямо в груди, как-то неспокойно, – пожаловалась она мужу, укладывая толстую ладонь на могучую грудь. – Отчего-то нет радости, что мы преступника поймали.
– Это, Клавочка, оттого, что мы еще не знаем мотива. Анечкины ребята все разберут по полочкам, нам расскажут, и тогда ты успокоишься.
Клавочка успокоилась только на ночь. Утром их разбудил требовательный звонок в дверь.
– Не, ну, Клавдия Сидрна! – появился на пороге растерянный Жора. – Мне ж опять Карина звонит! Грит, я ей какие-то деньги принести должен!
– А девка-то, похоже, ни сном ни духом... – пробубнила себе под нос Клавдия. И зычно скомандовала: – Кака, подъем! Поедем Карину за яд благодарить.
Спросонья Акакий Игоревич ничего не понял, но послушно стал натягивать штаны и толкать руки в рукава своей выходной фланелевой рубашки.
– Нет, Кака, сегодня форма парадная – пиджак и белая рубашка, дабы не позорить нашу доблестную милицию, – помотала головой жена и вытянула из шкафа старенький, засаленный пиджачок.