Воздушные шары или дирижабли, заполненные негорючими газовыми смесями более безопасны, но и они уязвимы – частицы хаоса дырявят баллоны так, что их приходится латать едва ли не после каждого рейса. Каждый полёт обходится дорого, так что даже высокородные предпочитают путешествовать по земле. Исключением являются, пожалуй, только турниры Жатвы. На них Великие дома используют весь свой арсенал. Но и то всё реже.
Хаос почти отобрал у арранов небо. И сегодняшние багровые столбы над горизонтом – очередное яркое напоминание об этом.
И, хоть явление это понятное и даже привычное, от этого оно не становится менее зловещим. В какой-то степени это и правда дурное знамение. Рано или поздно эти частицы игниса осядут, прольются на истерзанные земли Аксиса ядовитыми дождями, несущими с собой новые вспышки Красной порчи и других напастей.
Харул подбросил в огонь еще пару поленьев и пошевелил их кривой обгорелой палкой, раскладывая получше.
– И долго ты там будешь торчать? – спросил он в пустоту. – Подсаживайся к костру, погрейся.
Из полутьмы донеслось приглушённое ругательство. Чуть позже из-за кучи хвороста показался тёмный силуэт. Отбросив капюшон на спину, Хестия подошла ближе к костру и, потерев ладони друг о друга, протянула их к огню.
– Ты вообще когда-нибудь спишь? – проворчала она.
– А ты что же, беспокоишься обо мне?
– Просто проверяю, какие байки, что ходят об ужасном Полудемоне, правда, а какие – обычная брехня.
– Вон оно что… Говорят ещё, что я удивительно хорош в постели.
– Пфф! И не надейся!
– Жаль. Я много раз пытался распустить подобный слух.
Харул подбросил ещё пару веток в костер и уселся на обрубок коряги рядом – так, что огонь освещал верхнюю половину его лица, не прикрытую маской, и плясал отсветами в тёмных глазах. Разбойница последовала его примеру, задумчиво разглядывая пламя и грея над ним руки, обмотанные черными бинтами так, что получались перчатки без пальцев.
– Ты сама-то чего не спишь? Твоя очередь сторожить только ближе к утру.
– Выдрыхлась ещё днём. Что ещё делать, пока плетёшься в этих грёбаных повозках? Скукотища.
– Ну, ты ведь сама вызвалась…
– Честно? Мне просто не терпелось выбраться из этой клоаки. Никогда не думала, что вернусь туда снова…
Хестия поморщилась, и шрам, тянущийся из уголка её рта, скривился, искажая её лицо ещё сильнее.
– Акамант умеет убеждать, – усмехнулся Харул.
– Это да. Ну, со мной понятно. Но как он тебя-то умудрился втащить во всю эту историю? Ходили, конечно, слухи о том, что Харул Полудемон теперь служит Обрубку. Но уж в это я точно сроду бы не поверила.
– Я не служу ему.
– Ну да, ну да. Вы же друзья. Что ж это за дружба такая? Вроде как уродцы должны держаться вместе?
– Присоединяйся, – пожал плечами ведьмак.
– Ха! Мне и одной неплохо.
– Неужели?
Хестия отвела взгляд и выругалась сквозь зубы.
– Ох, и зануда же ты!
Она поднялась и ушла, снова скрывшись в полутьме за пределами освещенного костром пятна. Но через какое-то время вернулась с продолговатым кожаным бурдюком.
– Может, выпьем?
– Я смотрю, тебе и правда не спится, – усмехнулся ведьмак.
– Воспоминания в башку лезут, – неохотно буркнула она. Сделала большой глоток прямо из бурдюка. Поморщилась, шумно и протяжно выдохнула в сторону.
– Понимаю. И что, не получилось найти другой кампании?
– А ты чем плох? Ты ведь такой милашка.
– Угу. А может, дело в том, что люди шарахаются от тебя, как от гуля?
– Уж лучше пусть боятся, чем в душу лезут, – мрачно проговорила она. – Ну, так пить-то будешь, нет?
– Я так понимаю, это не вино?
– Ха! Вино – для мягкозадых высокородных девиц. А вот эту отборную дрянь гонят в окрестностях Гангры из каких-то черных клубней. Воняет, конечно, зверски. Но отлично прочищает мозги.
Харул порылся под своим бесформенным балахоном и вытащил рог для питья. Чудовище, с которого он кода-то срезал этот рог, было размером с колгара. Но отнюдь не травоядным.
– Тебя явно что-то гложет, – проговорил он, спокойно осушив рог резко пахнущего пойла, по цвету соперничающего с чернилами. – Расскажешь?
Разбойница, снова сделав глоток, молча подняла лицо к небу, долго разглядывая многоцветное марево над горизонтом.
– Ты веришь в знаки, ведьмак?
– Вроде небесного огня? Это просто причудливая игра игниса.
– Да плевать мне на небесный огонь! И вообще на все эти дурные приметы, о которых болтают хему. Жизнь и без того дерьмова. Просто каждый день ожидай от неё какой-нибудь новой пакости – и не ошибёшься.
Она раздраженно мотнула головой, убирая с лица пряди неровно остриженных волос. Взглянула на собеседника зло, искоса, будто это он навязывал ей этот разговор. Но быстро успокоилась.
– Просто… – вздохнула она. – Я привыкла доверять своему чутью. Оно у меня своё, особенное, и редко меня подводило. Но сейчас… Оно будто рвёт меня на части.
Харул протянул рог за добавкой и, сделав глоток, выплеснул остатки в костер. Выпивка зашипела и полыхнула россыпью мелких алых сполохов.
– Думаю, твоё чутьё не подвело тебя. И всё ты сделала правильно. Просто до сих пор не можешь это признать.
Разбойница с подозрением покосилась на него.
– О чём это ты?
– Акамант рассказывал, как он заполучил тебя в команду Жнецов дома Мэй. Тебя должны были повесить по приговору пританея Хамунда…
– Ну да. И он меня выкупил.
– Что довольно странно. Тебя разыскивают власти нескольких анклавов по всему побережью. Но в Хамунде ненавидят больше всего.
– Сам же говорил – твой приятель умеет убеждать.
– Может быть. А ещё он давно засел поперёк горла у властей анклава. Куда больше, чем обычная воровка и убийца, которую всё равно рано или поздно изловят. Тут уже вопрос политический…
– Куда ты клонишь? – прищурилась Хестия.
– Акамант не смог бы вытащить тебя с виселицы, если бы члены пританея не позволили бы. Но почему они это сделали?
– Мне-то откуда знать?
– Может, потому, что они заключили с преступницей свой собственный договор? Поручили ей то, что она умеет делать лучше всего. Убийство.
Хестия промолчала и отвернулась, глядя в огонь. В руках её поблескивал небольшой, кривой, как птичий коготь, клинок, который то появлялся, то исчезал между пальцами, живя собственной жизнью.
Похоже, она уже и сама жалела, что затеяла этот разговор.
– Турнир Жатвы – лучшее время для того, чтобы избавиться от Акаманта, – спокойно продолжил Харул. – А сумасшедшая стерва, всегда работающая в одиночку – идеальный исполнитель. Ведь всем известно, что Акамант якшается со всяким сбродом. Неудивительно, если кто-то из его подельников однажды обернётся против него…
– Да заткнись ты уже! – не выдержала разбойница. – Если он обо всём знал, то почему же…
– Почему принял тебя? Ну, знаешь ли, смертников, готовых сунуться в Долину Багровой пасти под флагами Дома Мэй, не так уж много. Если бы у него было больше времени на подготовку – возможно, он нашёл кого-нибудь получше нас. Но он вынужден был работать с тем, что есть. В том числе с тобой.
– Даже зная, что я могу всадить ему кинжал в брюхо?
– Не ты – так кто-то другой. Он живёт с этой угрозой все последние годы.
– И про меня хотя бы был предупреждён… – понимающе кивнула она.
– Он не знал наверняка. Но предполагал. Поэтому я… приглядывал за тобой, пока мы были в Крепостях Дозора.
Хестия холодно усмехнулась.
– То-то ты за мной таскался повсюду. Думаешь, я не заметила? Я уж подумала, что ты ко мне неравнодушен.
Они снова надолго замолчали. Поленья успели прогореть, и Харул подбросил новых.
– И что дальше? – наконец, спросила она.
Ведьмак пожал плечами.
– Ты действительно помогла нам на турнире. Честно говоря, больше, чем я рассчитывал. Так что Акаманту ты ничего не должна. Но если ты решишь и дальше работать на Дом Мэй…
– Нет, – решительно мотнула головой Хестия.
– Почему?
– Ты всё верно сказал, ведьмак. В людских глазах я сумасшедшая кровожадная стерва, шастающая по Аксису в одиночку, как хищный гахар. Я всю жизнь одна, и никому не верю ни на йоту. И только поэтому до сих пор жива и на свободе.
– Однажды тебя уже поймали.
– Первый раз так прокололась. Впредь буду ещё осторожнее. А уж в Хамунд теперь точно ни ногой. Давно хотела на юг рвануть.
– И чего же ты так боишься?
– Ха! Боюсь? Я-то? – хищно ухмыльнулась разбойница.
– Ты, – спокойно ответил ведьмак. – Я наблюдал за тобой все эти дни. Тебя не испугали ни твари Скверны, ни обезумевшие от Красной порчи люди, ни Жнецы. Готов биться об заклад, тебя и виселица в Хамунде не особо-то пугала. Ты бы встретила смерть с усмешкой и бросала бы похабные шуточки в толпу.
– Виселицы-то чего бояться? Лёгкая смерть. Вот если бы я попалась в Орхамасе – меня бы бросили в бойцовскую яму на растерзание гахарам или ещё каким зверям. А в Гангре, говорят, жутко любят колесование. Сначала дробят булавой пальцы на руках, потом на ногах, потом колени…
– Можешь не объяснять, я знаю, что это такое. И не пытайся меня заболтать. Так от чего ты бежишь?
– Я тебе уже говорила, что ты зануда? – огрызнулась Хестия и снова припала к бурдюку – на этот раз надолго.
– Только не говори, что тебе нравится такая жизнь. Скитаться между анклавами в одиночку, перебиваясь случайными заработками. Без друзей, без близких. Без надежды что-то изменить.
– Как будто у тебя по-другому! Сдаётся мне, жизнь ведьмака не слаще жизни воровки. Тебя разве что на виселицу не тащат. Но зато каждый гуль может оказаться для тебя последним. Вот выпустит тебе какая-нибудь тварь кишки. Думаешь, кто-то о тебе хоть слезинку прольёт? Да вряд ли даже похоронят по-человечески.
– И об этом можешь не рассказывать. Я жил так долгие годы. Но в последнее время всё изменилось. С тех пор, как я познакомился с Акамантом.
– Ты серьёзно? – расхохоталась Хестия, и стало заметно, что она здорово захмелела от выпитого. – Веришь во все эти его бредни про новую жизнь? Про то, что можно дать под зад высокородным, заставить их делиться с простыми смертными…