«Жюльен!» — тотчас подумала Беатрис.
Было восемь часов, но ее никто не будил. Потом она вспомнила, что сегодня суббота и в школу идти не надо. Беатрис до сих пор тошнило, а когда она встала и посмотрела на себя в зеркало, то убедилась, что вид у нее бледный, жалкий и по-настоящему больной.
Измятую одежду она сунула в шкаф, поискала чистую, оделась.
Непослушные, всклокоченные волосы торчали в разные стороны. Расчесать их не было никакой возможности, и Беатрис просто перевязала их лентой.
Выйдя из комнаты, она тут же столкнулась с Хелин.
— А, это ты! Какие дела творятся! — трагическим шепотом сказала Хелин. — Сегодня ночью в Пти-Бо чуть не схватили шпиона!
— Чуть? — оживившись, переспросила Беатрис.
— Он сумел ускользнуть. Но теперь его разыскивают по всему острову. Ему не уйти.
С первого этажа доносился громовой голос Эриха.
— Докладывать обо всем, что происходит! Ясно? Я должен быть в курсе!
Он поднялся наверх и увидел Беатрис.
— Ну и вид у тебя! Ты не заболела? — не дождавшись ответа, он продолжил. — Странная история! В воде обнаружили человека. Интересно, откуда он там взялся?
— Это точно был шпион? — охрипшим, чужим голосом спросила Беатрис.
Эрих снова бросил на нее пытливый взгляд.
— Кто еще это мог быть?
— Не знаю. Может быть, какой-нибудь местный житель решил искупаться.
— Вот уж действительно, — язвительно произнес Эрих, — какие странные идеи приходят тебе в голову! Ночью действует комендантский час. У кого же хватит ума выйти ночью из дома и пойти окунуться в море?
«Ты просто не можешь себе представить, что кто-то может ослушаться ваших приказов», — злобно подумала Беатрис.
Эрих — само воплощение важности и значимости — снова спустился вниз. Хелин, посмотрев на Беатрис, озабоченно сказала:
— Ты действительно неважно выглядишь, Беатрис. Эрих прав. Тебе плохо?
— Я просто плохо спала, — ответила Беатрис. Мысленно она благодарила небо за то, что у нее хватило ума и мужества захватить с собой и спрятать одежду Жюльена. Теперь она ни минуты не сомневалась в том, что эта одежда послужила бы для немцев главной уликой.
Весь день она слонялась по дому, мучительно раздумывая, как узнать о местонахождении Жюльена. Где он спрятался? Очевидно, они не сумели его выследить, об этом она бы уже знала. Она не отважилась пойти к Уайеттам, да и Хелин бы не разрешила ей этого сделать. Она постоянно крутилась возле Беатрис, занимала ее какими-то бессмысленными разговорами, немного пожаловалась, потом заставила Беатрис пойти с собой в сад, но, решив, что в саду прохладно, снова пожелала вернуться в дом. Жюльен оказался прав в своем пророчестве: погода была ясной, но стало заметно холоднее. Небо блистало светлой осенней синевой. Впервые этим летом Беатрис обнаружила, что кончики листьев в саду окрасились желтизной.
«Вот лето и прошло», — подумала она и вздрогнула от второго смысла этих слов, сознавая, что в ее жизни тоже что-то невозвратимо прошло, прошло и уже никогда не вернется.
Весь день она была погружена в мрачные беспокойные мысли, волновалась за Жюльена, инстинктивно понимая, что ситуация пока не разрешилась. Это волновало ее и действовало на нервы. Она сумела на полчаса отделаться от Хелин, пошла в ванную и выстирала одежду, в которой была ночью. Она и сама не знала, какая проблема может возникнуть из-за состояния этой одежды, но ей хотелось уничтожить все мыслимые улики. Когда Беатрис вышла из ванной, чтобы повесить в саду выстиранную одежду, она услышала в прихожей громкий голос Эриха.
— Где Беатрис?
— Не знаю, — ответила Хелин. — Только что была здесь.
— Мне надо немедленно с ней поговорить.
У Беатрис душа ушла в пятки. Эрих говорил не своим обычным приказным тоном. На этот раз в его голосе слышались ярость, недоверие и гнев. Значит, случилось что-то очень важное.
Она начала лихорадочно соображать. Какой след они нащупали? Какие улики оказались в их руках? Что можно отрицать, и в чем можно признаться?
Прятаться не было никакого смысла. Надо пройти через это, выяснить, что же случилось.
— Я здесь, наверху, — голос ее звучал на удивление спокойно.
— Немедленно спускайся вниз! — рявкнул Эрих. — Сейчас же!
Она медленно спустилась по лестнице. Капли с мокрой одежды капали на ступеньки. Эрих и Хелин рядом стояли в холле; Хелин была бледна и испугана, у Эриха же был вид высшего судии. В руке он что-то держал, но Беатрис не сразу поняла, что именно. Она остановилась на последней ступеньке. Так она была почти одного роста с Эрихом и чувствовала себя более уверенной.
— Ты можешь мне объяснить, что это? — спросил Эрих. Он говорил теперь тихо и вкрадчиво, и от этого казался еще страшнее и опаснее.
Она уставилась на предмет, который он ей показал.
— Что это? — спросила она.
Он сделал шаг вперед.
— Я хочу узнать это от тебя, — он по-прежнему говорил очень тихо. — Именно ты должна мне это сказать.
Она наконец узнала предмет, который он держал в пальцах. Это была бумажка. Обертка. Обертка от шоколада, привезенного Эрихом из Франции.
Отдельные кусочки почему-то не складывались в цельную картину. Мозг отказывался мыслить логически и последовательно. Но в нем билась одна, смутная, но неотвязная мысль: она попалась в ловушку.
— Ты что, язык проглотила? — спросил Эрих. — Обычно ты бываешь многословна, как… еврейский торговец!
Очевидно, он считал это самым тяжким из всех оскорблений. Беатрис вздрогнула, потому что теперь она все поняла, и охвативший ее паралич прошел.
— Это обертка шоколада, — сказала она.
Эрих улыбнулся. Это была злобная и коварная улыбка.
— Верно. Совершенно верно. Но это не английская обертка, не так ли? Этими обертками на острове не пользуются, их нигде не продают, так как на острове вообще нет шоколада. Ты это тоже понимаешь?
— Думаю, да, — ответила Беатрис. В душу вполз леденящий страх. Теперь она полностью осознала взаимосвязь вещей, и на мгновение ей стало дурно.
— Это обертка от шоколада, который ты вчера привез из Франции, — простодушно и удивленно сказала Хелин, не понимавшая, почему Эрих видит в этом какую-то особенную проблему.
Он медленно повернулся к жене.
— Правильно, Хелин. Оказывается, ты умеешь думать быстрее, чем наша дорогая Беатрис. Это обертка от шоколада, который я вчера привез из Франции. Но знаешь ли ты, где нашли эту обертку?
— Где? — спросила Хелин, сделав большие глаза.
— На берегу бухты Пти-Бо. В песке.
Хелин пришла в совершенное замешательство.
— Как она там оказалась?
— Гм, — Эрих сделал вид, что напряженно думает. — Есть только три человека, которые могли отнести шоколад на берег. Либо я, либо ты, либо Беатрис. Другие кандидатуры не рассматриваются.
— Я не была на берегу, — сказала Хелин, — уже несколько недель, и уж, во всяком случае, я не была там ни вчера, ни сегодня.
— Я тоже, — сказал Эрих. — Более того, я там вообще ни разу не был.
— Но Беатрис там тоже не было, — растерянно сказала Хелин. — Вчера и сегодня она просто не могла там быть. Мы же все были дома.
— Значит, мы столкнулись со сверхъестественным феноменом. Как могла эта бумажка попасть на пляж? Полагаю, что летать она не умеет, — прищурившись, он пристально посмотрел на Беатрис. С мокрой одежды, которую она держала в руке, на ступеньки натекла лужица.
— В бухте сегодня ночью обнаружили шпиона, — напомнила Хелин. — Может быть, это его обертка.
— Знаешь, — задумчиво произнес Эрих, — остается все-таки только одна возможность: на пляже был один из нас. Что касается вчерашнего или сегодняшнего дня, то здесь у каждого из нас есть железное алиби. Но что касается ночи, то здесь никто не может поручиться за другого.
Беатрис подумала, что мышка, с которой играет кошка, чувствует себя точно так же, как она. Эрих обложил ее со всех сторон и загоняет в угол.
«Скажи, что ты думаешь, скажи прямо, — подумала она, — и тогда посмотрим».
— Кто из нас мог быть ночью на пляже? — закричала Хелин. — Среди нас нет сумасшедших. Да я бы просто умерла от страха!
— Знаешь, тебя я действительно не могу представить ночью на пляже, — сказал Эрих. — Представьте себе такую картину: Хелин, пробравшаяся в Пти-Бо через скалы, сидит на песке и ест шоколад… Тебе не кажется, Беатрис, что такое поведение не свойственно Хелин?
— Нет, не свойственно, — чужим, севшим голосом ответила Беатрис.
— Но и Беатрис никогда бы этого не сделала, — сказала Хелин. — Да и зачем?
— Там на пляже самое подходящее место для романтических встреч, — объяснил жене Эрих. — Теплая августовская ночь, небо, усеянное звездами, шум прибоя… веет нежный ветерок… Бог мой, Хелин, ведь мы тоже когда-то были молодыми!
Эрих посмотрел на Беатрис, мгновенно погасив улыбку.
— Ну, хватит болтать, — холодно произнес он. — О тебе можно многое сказать, Беатрис, но недостатком ума ты не страдаешь. Ты же понимаешь, что отпираться бесполезно. Итак, с кем ты встречалась сегодня ночью на пляже?
Это была невероятная глупость, идиотская ошибка, брать с собой шоколад! Ни в коем случае нельзя было идти на такой риск.
Эрих был убежден, что только она могла взять с собой на берег шоколад, а человек, которого солдаты приняли за вражеского шпиона, был ее любовником, с которым она тайно встречалась. Тем не менее, он отдал приказ прекратить поиски шпиона, так как нисколько не сомневался в том, что это какой-то местный парень, который давно сидит дома, и найти его не представляется никакой возможности. Но от Беатрис он хотел узнать две вещи: кто этот парень и давно ли она с ним встречается.
Это был форменный допрос, продолжавшийся до позднего вечера. Беатрис сидела на стуле в столовой, держа на коленях мокрое платье, словно защитную подушку. В голову Беатрис лезла неуместная мысль о том, что платье, высохнув, будет очень мятым, и его будет трудно отгладить. Это была самая пустяковая проблема из всех, с которыми ей пришлось столкнуться, но она упрямо держалась за эту мысль, потому что, как она потом поняла, ей, вообще, надо было за что-то держаться.