В считанные секунды или моменты, как здесь говорили, комната выгорела дотла, даже следов шкатулок не осталось.
Задерживаться мы не могли и поэтому выехали с тем, что было. Мои, теперь уже точно бывшие покои, напоминали квартиру после переезда очень жадной семьи. В покоях не осталось ни одного даже самого завалящего коврика или гобелена. Всё, что создавало уют здесь, должно было переехать на Север.
Я ехала в карете, представляя себе, что скоро можно будет выйти на палубу корабля, вдохнуть свежий морской воздух, и через неделю или может чуть дольше я . наконец-то увижу свой замок. От одного словосочетания «мой замок», мне становилось приятно на душе.
Мои люди, мой замок, моя земля, всё это вселяло уверенность, что всё будет хорошо.
Когда я очнулась от своих мыслей, то увидела, что Мэри плачет, да и леди Ярон сидит грустная.
— Что случилось, почему вы такие грустные, — спросила я.
Леди Ярон взглянула на меня с удивлением. А Мэри расстроенно сказала:
— Ну как же, леди Маргарет, пропали ваши красивые драгоценности. Так жалко.
— Жалко — сказала я, — но ещё жальче, что я не увижу лицо леди Эссекс, когда она откроет шкатулки.
Девушки посмотрели на меня с восторженным выражением на лицах.
Леди Ярон быстро сообразила и спросила:
— И что там внутри?
— Маленькие подарки, — ответила я.
Маленькие подарки, которые я положила в шкатулки, были разными, в одни шкатулки я положила яблоки, в другую шкатулку сушёные ягоды, а в последнюю галеты.
С галетами вообще вышла необычная история. Мы с Мэри наконец-то сумели разыскать Ринтану, кухарку, которую выгнали с кухни. К этому моменту мне как раз пришла в голову идея привнести в эту реальность галеты. Всё совпало.
Ринтана мне понравилась. Немного полная, чистоплотная, приятная женщина около тридцати пяти лет, если бы не сын, которому было шестнадцать, я бы ей больше тридцати не дала. Сын Ринтаны действительно страдал слабоумием, но безобидным, он был словно пятилетний ребёнок в теле физически здорового парня. Маме помогал с удовольствием и был мной одобрен.
Сначала я собиралась найти кухню, на которой Ринтана бы сделала несколько партий галет, которые мы взяли бы с собой на борт корабля.
Но потом, уже от Ринтаны я узнала, что на замковой кухне есть старая кухня, которая используется крайне редко и тогда я её оккупировала. В прямом смысле слова.
Я пока не хотела делиться уникальными знаниями из моего времени с кем попало. Поэтому возле кухни была выставлена охрана, все ингредиенты доставлены на кузню с величайшей секретностью. На кухне была Ринтана её сын и ещё одна женщина, супруга одного из солдат нашего капитана.
На самом деле секрет галет, самых простых без изысков был прост до гениальности.
Тесто из муки, соли и воды тонко раскатывали, разрезали на квадраты и несколько раз запекали, в результате получая твердые, как камень, галеты*. Хранить их можно было чуть ли не вечно, никакая влага их не брала. Просто изобрели их гораздо позже, спустя несколько веков, именно в этом и была их уникальность.
(*Только во второй половине XVII века повара Королевского флота Великобритании додумались готовить сухари другим способом, получив галеты.)
Когда Ринтана сделала первую партию, то она очень испугалась, позвала меня и даже пыталась упасть на колени.
Когда я поняла, по какой причине она переживает, то еле сдержала смех. Ринтана переживала, что вместо «волшебного» хлеба, который ни влага, ни время не берёт, она получила твёрдые как камни сухари.
Я попыталась ей объяснить, что чем твёрже они у неё получатся, тем выше их качество. Но мне показалось, что она всё-таки не до конца мне поверила, а, может подумала, что леди слегка «не в себе». Но самое главное, что ничего не сказала и продолжила делать то, что ей сказали.
И уже скоро у меня было несколько коробок шикарных твёрдых-твёрдых галет.
И одна партия галет, была, собственно, не галетами, а крекерами*. Я же не зря на рынке козьего сыра прикупила. Так вот в тесто добавили сыр, масла и немного их пересушили, и вместо галет получились, хрустящие рассыпающиеся во рту крекеры. Они, на мой взгляд, не годились для суровых с мозолистыми руками моряков, поэтому их обозначила исключительно питанием для женщин.
(*Крекеры—по легенде, некий ученик повара Джозайя Бект в 1801 году отвлекся и не уследил за галетами в печи, в результате чего они пересушились. В следующий раз он предварительно наколол сырые галеты вилкой и уже намеренно запек их до хруста. Покупатели оказались в восторге, а Бект был награжден премией).
Так вот в одну шкатулку я и положила галеты и крекеры. Мне, конечно, казалось, что леди Эссекс «не оценит», но как говорил знаменитый и обаятельный герой одной из моих любимых книг «У человека нельзя отобрать всё, надо оставить ему хотя бы ситечко».
***
Леди Маргарет уже смотрела на город с борта отплывающего корабля, когда у леди Эссекс наконец-то появилась возможность открыть шкатулки, которые так легко и непринуждённо были вынесены из покоев этой гадины Маргарет.
Обнаружив в первой шкатулке яблоко, во второй сушёные яблоки, а следующей непонятные пересушенные хлебцы, леи Эссекс с криком раненой ослицы бросила шкатулки на пол и попыталась их растоптать, крекеры растёрлись в пыль, галеты полопались на кусочки.
— Ненавижу…
— Ненавижу…
— Ненавижу… — Кричала леди Эссекс.
Потом взяла себя в руки и мстительно подумала:
— Плыви, плыви, навстречу монашескому одеянию. Мне не достались родовые украшения, так пусть богу достанутся.
Глава 7.3
А я, наконец-то, стояла на палубе. Плавание наше проходило спокойно. Мы шли караваном. И недалеко от берегов, по крайней мере в основном, землю было видно.
Оказывается, ганзейских купцов всегда сопровождал военный корабль. Вот и сейчас караван состоял из пяти кораблей, один из которых был военным и самым небольшим. Но подозреваю, что у него в приоритете были другие свойства.
Корабль ганзейских купцов, на котором везли нас, был большим, и я не знаю, как он точно назывался, потому как все назвали его по-разному. Капитан Сэл, давая последние наставления строго наказал из команды общаться только с капитаном. Да и то, по возможности через командира своего отряда, который был безземельным бароном, как и капитан Сэл, но был помладше капитана, звали его Седрик Мюррей.
Мне понравилось в нём та уверенность, с которой он командовал небольшим отрядом, то достоинство, с которым он общался с купцами, представляющими Ганзу, которой и принадлежали корабли.
Несмотря на молодость, чувствовалось, что у парня за спиной реальный боевой опыт и умение решать ситуации не только бряцая длинным тяжёлым мечом, с которым он, похоже тоже прекрасно умел обращаться.
Я стала называть Седрика капитаном. В конце концов, в моём праве присвоить человеку звание. Пока не было капитана Сэла, Седрик полностью принимал на себя его обязанности.
Я видела, что парню это понравилось и явно мотивировало. Потому как я сказала, что это не просто «красивое название», а он в этом путешествии получает все полномочия, оплату, но и ответственность капитана.
На корабле была одна палуба, под которой было два уровня, самый нижний, тот, что находился под водой, был завален камнями «для устойчивости», и я даже вспомнила термин про ватерлинию, который весьма понравился капитану. И он теперь ходил за мной, расспрашивая, не хочу ли я ещё чему-либо дать интересное название.
На корабле было две мачты, на которых были закреплены треугольные паруса, похоже, что кораблестроение в этой реальности ещё находилось в самом начале своего развития. Но здесь я ничем не могла помочь, даже нарисовать бы, наверное, вряд ли смогла какой-нибудь красавец галеон или бриг.
Также на нижней палубе находилось помещение для гребцов, которые располагались по обоим бортам, как на галерах. На мой вопрос капитан так и ответил, что да, это какая-то «шнека», но усовершенствованная, потому что у «ганзейского союза всё самое лучшее».
На это у меня и была ставка, когда я попросила капитана Седрика угостить ганзейских купцов галетами и чуть-чуть дала крекеров, произошло это на четвёртый день плавания, когда даже нам на обед принесли солонину в горячем бульоне.
Наши крекеры были тут же утоплены в мисках и в результате мы получили прекрасную сытную кашу, не сильносолёную, с ароматом трав и пикантным вкусом козьего сыра.
Конечно, наши люди все получали порцию галет и выглядели гораздо более довольными, чем матросы.
Купцы пришли на следующий день.
Я стояла на палубе, со мной стояла четвёрка охраны. Леди Ярон лежала в каюте под присмотром Мэри. Оказалось, что леди просто совсем не переносила морские путешествия. Спасали её только крекеры, но грызть постоянно она не могла, поэтому периодически я оставляла её на попечение Мэри, потому что от аромата содержимого желудка леди меня тоже начинало тошнить. А когда всё заканчивалось, и Мэри проветривала помещение, то я возвращалась.
Ночью иногда леди Ярон снова скручивал приступ, и здесь я уже не будила Мэри, а справлялась сама. Каждый раз, протирая взмокшее от пота лицо несчастной леди Ярон, я ловила её благодарный взгляд.
Эх, довольно поздно я сообразила, что надо было бы сделать мятных конфет, тогда и леди было бы легче.
— Леди Маргарет, мы бы хотели с Вами поговорить, — обратились ко мне купцы после того, как я кивнула охране, чтобы их ко мне пропустили.
Я подумала о том, что они могли бы прийти ещё вчера вечером, но вместо того, чтобы сразу прийти ко мне, они попытались узнать у моих охранников и Николаса про рецепт.
Хотели задёшево в «рай въехать». Знала я таких. В своё время напрашивались ко мне на фабрику на экскурсию и ходили всё фотографировали, восторженно отзывались. А потом на полках федеральных сетей я увидела колбасы с такими же названиями, как у меня, но более низкого качества.
— На какую тему будет разговор? — чуть свысока спросила я купцов. Пусть думают, что у леди «корона» на голове. В этом случае они не будут принимать меня в серьёз, пока я не заключу ту сделку, которая выгодна мне.