сидевших среди зрителей и, когда она приняла веточку, все вдруг дружно загалдели, и застучали в ладоши, и затопали.
Я вопросительно посмотрела на Морну.
— Озёрный камыш, — пояснила она, — символ клана Макбэйн.
— А что означает, что девушка приняла камыш? — спросила я, уже зная, что Морна ответит
— Ты верно поняла, леди, — улыбнулась Морна, — это Айли, она невеста Алпина.
Сказав это, Морна помолчала немного и добавила:
— Хорошая девушка, будет ему хорошей женой.
И я обратила внимание, что у всех мужчин, которые участвовали в соревновании, так или иначе была приколота или пришита какая-нибудь веточка.
— А какой символ у Стюартов? — спросила я, глядя на арену, где как раз сходились двое. И один из них был Алан, а второй его соперник, Александр Макдугал.
Оба были мощными, спокойными, на лицах, как и у остальных, были нанесены какие-то знаки. Но никакой веточки или растения ни на одном, ни на другом я не заметила.
— Вереск и рябина, — произнесла Морна и усмехнулась, — храбрость, сила духа и жизнь. Они должны быть на одной стороне.
И вдруг я поняла, что не знаю, в чём отличие претендентов и спросила:
— А что будет, если выберут Макдугала?
— Ты начала задавать правильные вопросы, леди, — загадочно улыбнулась Морна.
Я, продолжая наблюдать за красивым боем двух воинов, ждала, когда Морна снизойдёт до разъяснения.
— Макдугал подпишет договор с вашим королём, — тихо проговорила Морна.
И вдруг вскочила, и закричала:
— Стю-арт! Стю-арт!
И вслед за ней имя Алана подхватили остальные, кто-то попытался крикнуть «Макдугал», но его не расслышали, потому что толпа уже подхватила ритм имени Стюарт, и имя это гремело над долиной.
Алан выиграл, в руке откуда-то у него появилась веточка вереска, и девица, сидевшая на той стороне, Фрэн, встала, вытянулась, не обращая внимания на то, что женщина рядом с ней, дёргает её за рукав, но Алан, даже не взглянув в ту сторону, направился ко мне, а я трусливо сбежала.
Не люблю такие ситуации, когда тебя лишают выбора или ставят перед тем, что не является твоим выбором.
Вечером нас с Морной никто не трогал, видимо, одни наслаждались элем, бочки с которым выкатывали каждый вечер в течение всех игр, другие готовились к следующему дню испытаний.
На следующий день был дождь, но никто не собирался отменять испытания. На сегодня были назначены стрельбы из лука и соревнования в метании кинжалов.
Я думала, что людей будет меньше, всё-таки те навесы, которые были, не спасали от противных мелких капель, льющихся с хмурого неба.
Но я ошибалась, людей было столько же, если не больше. Морна сказала, что пришли ещё кланы, которые не успели к подсчёту мечей.
Мне показалось, что на стороне Алана людей прибавилось.
— Это те, кто изменил решение, — объяснила мне Морна, и я поняла, что сказала это вслух.
В этот день соревновалось много воинов, но и Алан, и Макдугал вышли последние.
Макдугал был потрясающий стрелок, его стрелы легко и чётко ложились в цель.
— Алан не сможет так, в этом Макдугал его обойдёт, — произнесла Морна.
Я сжала кулаки, мне почему-то хотелось, чтобы Алан победил.
И вдруг у Макдугала оборвалась тетива. Ему оставалось ещё три выстрела.
Конечно, ему принесли другой лук, и он выстрелил так же великолепно, как и предыдущие выстрелы, но люди начали шептаться.
Я посмотрела на Морну:
— В чём дело?
— Примета плохая, — сухо ответила она.
А через два дня игры завершились, потому что на третий день сторонников Макдугала было совсем мало, а на четвёртый день он сам отдал свой меч Алану Стюарту.
Я сбегала каждый вечер, но в третий вечер после того, как мужчины станцевали танец на мечах, и Алан произнёс клятву короля, наша с ним встреча всё же состоялась.
Танец на мечах представлял собой зрелище не для слабонервных, потому что все мужчины, а их было семнадцать человек, тех, кто танцевал, были вооружены короткими мечами по одному в каждой руке. С каждой минутой танец ускорялся, а перестроения усложнялись, и в конце мужчины образовали фигуру: семеро мужчин стояли на земле, семеро были у них на плечах, а трое перед ними прыгали через голову и друг друга, и всё это с клинками в руках. Я даже зажмуривалась, боясь в один момент увидеть, что кто-то кому-то отрежет голову. И, конечно, Алан тоже танцевал.
А сидящий со мной рядом капитан Сэл, Босхшцённо цокал языком и говорил:
— Они прекрасны, настоящие воины.
После танцев, на закате, все пошли к священному месту. Оно мне напомнило каменные столбы Стоунхеджа. Эти выглядели немного по-другому и называлось это «Камень судьбы».
Морна объяснила, что король должен поклясться на этом камне, таков древний закон Дал Риады*, и подтвердить клятву кровью.
(*древний род королей скоттов, победивших древних пиктов и основавших Шотландию).
И я снова осознала, что я в дремучем Средневековье, и мне снова захотелось к себе в замок.
Вечером на «вечерний эль» я снова не пошла.
И Алан пришёл сам. Попросил Морну выйти и присел за стол в маленькой кухне Морны, сразу заняв половину комнаты.
— Ты снова сбежала, — сказал он, — не хочешь становится моей невестой?
— Ты же знаешь, Алан, я не могу, у меня обет, и до его окончания ещё два года, — я внимательно взглянула на мужчину:
— Ты готов ждать?
Он опустил голову, я обратила внимание, что волосы его повязаны в хвост ленточкой, а в основание привязана веточка вереска.
— Я готов ждать, если ты готова стать моей невестой здесь, сейчас, — произнёс этот несносный шотландец.
И тогда я решилась и сказала ему часть того, что ему знать не надо:
— Алан, тебя выбрали королём, и, зная тебя, могу предположить, что договор со Стефаном, королём Англии, на его условиях ты не подпишешь, и тогда начнётся война.
Алан молчал долго, и я уже решила, что он сейчас встанет и уйдёт. Но он вдруг поднял голову, встал, почти упираясь макушкой в потолок, легко выдернул меня из-за другой стороны стола, наклонился близко-близко к моему лицу и прошептал почти что, касаясь губ: — Когда я выиграю войну, ты выйдешь за меня?
Глава 50
— Когда я выиграю войну, ты выйдешь за меня?
И я отказала Алану, теперь уже не просто лорду-стюарду, а королю Шотландии, во второй раз.
Да, он мне нравился, да, моё молодое тело трепетало, когда он находился близко, но внутри этого молодого тела была моя душа, и прожитый опыт позволял мне понимать больше и управлять своими эмоциями, не поддаваясь на гормональные реакции. Если коротко, то я действовала так, как подсказывала мне логика.
Даже понимая, что больше никогда не получу предложения короля Шотландии и, возможно, что вижу его в последний раз, я всё равно отказала ему.
Алан ушёл, Морна вернулась в дом и нашла меня в расстроенных чувствах, поплакала я позже, когда услышала, что дыхание Морны стало спокойным, что она уснула, и тогда, лёжа на жёсткой лежанке в маленьком домике, я смотрела в низкий потолок, а слёзы катились.
Конечно, утром по опухшему лицу всё было заметно, Морна укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Такие они шотландцы, не полезут к тебе с советами, пока сам не спросишь. Я не спросила.
Рассиживаться мы не стали, я приказала капитану Сэлу собираться, пора было возвращаться домой.
Выход в сторону порта Абердина назначили на утро, а накануне вечером, когда мы сидели с Морной за кружкой травяного напитка, и я рассказывала ей, как можно из шерсти валять плотную материю, чтобы делать валяные вещи, вдруг раздался лай Ворона.
Морна подняла голову и прислушалась, лай не прекращался.
— Кто-то стоит у калитки, — проговорила Морна, — пойду погляжу.
Это пришла Фрэн, «не невеста» Алана.
Я сначала услышала женские голоса, разговор шёл на каком-то диалекте, который я не понимала, а потом Морна вошла в дом и за ней я увидела девушку.
— Фрэн просит тебя с ней поговорить, — сказала Морна, недовольно поджав губы. И я поняла, что была бы воля Морны, она бы её даже не пустила во двор.
Но мне казалось, что для Алана такая девица отличный вариант. Влюблённая в него, пробивная, не стесняющаяся своих чувств.
— Я поговорю, Морна, — сказала я, вставая из-за стола.
Морна буркнула:
— Сиди, леди, я выйду.
Потом зыркнула на Фрэн и добавила:
— Не долго, там уже прохладно.
После того, как за Морной закрылась дверь, Фрэн, не спрашивая разрешения, прошла в комнату и уселась за стол.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друта. Почему она не начинала говорить, я не знаю, но для себя решила, что мне нечего ей сказать, хочет помолчать, значит помолчим.
Но Фрэн пришла не молчать и всё-таки заговорила:
— Что в тебе такого, леди? Чем ты его приворожила?
Я молчала, потому что мне нечего было ответить.
— Это хорошо, что ты уезжаешь, я рада, уезжай и не возвращайся, — продолжила она.
Она хотела сказать что-то ещё, но потом встала и вдруг пошатнулась, сделала несколько шагов и стала валиться на пол.
Я подбежала к ней.
— Позови Морну, — слабым голосом попросила она.
Я выскочила за дверь, не сразу увидела Морну, та стояла в стороне от входа в дом, а уже смеркалось, и крикнула:
— Морна, там Фрэн плохо.
Морна спешно прошла в дом, но Фрэн уже не лежала на полу, а сидела на лавке.
— Что с тобой было? — недовольным голосом спросила Морна.
— Что-то голова закружилась, но уже прошло, — всё ещё слабым голосом ответила Фрэн.
Я тем временем налила кружку с водой и дала Фрэн, но она пить не стала, встала, уже не шатаясь, и вышла, так больше ничего и не сказав.
После того как она ушла, Морна какое-то время сидела в задумчивости.
— Зачем она приходила? — после некоторого молчания спросила Морна
— Сказала, что рада, что я уезжаю, — улыбнулась я.
— А то это так не было всем понятно, — язвительно произнесла Морна, а потом вдруг встала и пошла в комнату, где лежали собранные в дорогу вещи.