— Уважение, говоришь? — усмехнулся Николь. — Уважение, которое выражается в украдкой брошенных взглядах и случайных прикосновениях? Не смеши меня, Кедар. Я не слепой. Я не позволю порочить честь Лэйлы-хатун.
Кедар явно ощутил себя в ловушке отчаяния. Это было видно по его движениям, жестам, голосу. Я лишь покачала головой и опустила взгляд, чтобы спрятать смешинки в глазах. Боже, прям детский сад! Сам не ам и другим не дам!
— Но никто и не собирается обижать уважаемую женщину, Николь. Раз вы все в курсе, то я хочу официально заявить, что мы любим друг друга. Просто уважаемая тана боится пересудов и не желает принимать мое предложение.
Николь вскинул брови, притворно возмущаясь:
— Это так, матушка?! — наигранно возмутился Николь. — Неужели мнение окружающих для вас важнее собственного счастья.
Лэйла-хатун вздохнула, опустив взгляд.
— Но как же, сынок… я ведь вдова…
— Вы живая женщина, тана Лэйла! И я не понимаю вашего желания оставаться верной тому, кто уже давно в мир богини Сартаны! Решено! Завтра к полудню тан Люциус проведет свадебный обряд!
Тут уж не выдержала я. Ишь чего удумал!
— Но Николь! — воскликнула я, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — А как же платье? Гости? Угощения? Ты хочешь лишить нас этой радости?!
Николь скрипнул зубами. То-то же! Свадьбе быть, вне сомнений. Но мне бы хотелось, чтобы она запомнилась матушке как самый счастливый день в ее жизни. Не просто формальность, а настоящий праздник, полный радости и тепла. Я сделаю все, чтобы она почувствовала себя королевой, окруженной любовью и заботой.
Свадьба состоялась через четыре дня. В местной часовне было не протолкнуться. Казалось, все жители Шорхата пришли разделить радость этого события.
Когда матушка появилась в дверях часовни, я едва сдержала слезы. Она выглядела такой счастливой, такой помолодевшей. Легкое кружевное платье подчеркивало ее изящную фигуру, а в глазах светилась радость, которую я так давно не видела.
После церемонии, когда гости поздравляли новобрачных, Николь на правах господина и хозяина этих земель, не отходил от матушки ни на шаг. Он ловил каждый ее взгляд, каждое слово, стараясь уловить малейшее проявление недовольства. Но его опасения были напрасны. Она сияла от счастья, принимая поздравления и комплименты.
Вечером, когда праздник подходил к концу, матушка подошла к Николю и обняла его.
— Спасибо, сын мой, — прошептала она, и в ее голосе звучала искренняя благодарность. — Это был самый счастливый день в моей жизни.
Я же довольно улыбнулась. Вот сбылось еще одно мое предназначение. А ведь свахой я еще ни разу не была!
Глава 19
С момента свадьбы матушки и тана Кедара прошло больше месяца. За это время многое поменялось не только в замке, но и на территории близ Шорхата. Источник радовался счастью жителей имения и их трудолюбию и взаимной поддержке.
За несколько дней он взрастил новые природные укрепления в виде непроходимых скал, укрепил береговую линию подводными рифами, а саму пустыню словно просеял сквозь сито и умелыми руками образовал новые барханы.
Жители Шорхата были напуганы и дезориентированы прошедшими изменениями. Шутка ли, когда двое суток подземные толчки не давали возможность безмятежно спать и также безмятежно радоваться дню. Но в конечном итоге все закончилось благополучно, по крайне мере для нас.
Теперь можно было забыть о постоянной угрозе вторжения кефарцев, ведь сама природа встала на защиту Шорхата. И хотя перемены были пугающими, они принесли с собой не только безопасность, но и новые возможности.
Так безжизненная пустыня, в которой раньше лишь изредка пробивалась чахлая трава, теперь зазеленела островками оазисов. Она хоть и стала непроходимым заслоном, но даровала возможность непрошенным гостям выжить в ее непростых условиях.
Подземные воды, до которых раньше было не добраться, вырвались на поверхность, образовав прохладные ручьи и небольшие озера. Жители Шорхата, привыкшие к суровым условиям, с удивлением и благодарностью наблюдали за этими чудесами.
Но что было самым удивительным, так это расположение оазисов. Они неведомыми силами образовали одну единую цепочку, основание которой стала новая крепость, возводимая нами по приказу короля.
Строительство оной шло полным ходом. Камень за камнем, шорхатские мастера возводили не просто оборонительное сооружение, а символ новой эпохи. Крепость, словно якорь, закрепляла цепочку оазисов, превращая их в единую, живую систему обороны. Каждый ручей, каждое озеро, каждый клочок зелени теперь служил не только источником жизни, но и стратегическим пунктом. Пустыня, как и сама крепость, стало тем сдерживающим фактором от врагов Шорхата, о котором мы и мечтать не смели.
Николь вместе в таном Кедаром каждый день пропадал на стройке, контролируя возведение стен и укрепление подъездных дорог. Я же вместе с матушкой была занята благоустройством спален для новых жителей Шорхата.
В один из таких дней матушка, скрывать правду от которой я посчитала кощунственным пренебрежением по отношению к доброй женщине, что подарила мне семью и материнскую любовь, неожиданно завела разговор об Ансаи.
Вопреки моим ожиданиям, матушка не одобрила мое решение и крайне негативно восприняла весть о том, что дочь леди Антаи будет жить с нами. Даже тот факт, что вместе с ней приедут пятнадцать сирот, прошел мимо ее сознания, а ведь она была недовольна, когда я робко поинтересовалась ее мнением о их жизни в замке.
— Уму не постижимо! Как ты согласилась на такое безумство?! О чем думала, приглашая дочь кровного врага к себе домой?!
Я поморщилась и промолчала, не желая вступать в спор. Но матушка не сдавалась, выводя меня на эмоции, словно вознамерилась получить от меня развернутый ответ.
— Неужели недостаточно того, что ты предложила дочери этой женщины щедрые дары? Неужели ты еще обязана принимать ее в своем доме?! Ну не чудесно ли это! Мы должны будем терпеть ее общество пять лет, прежде чем она достигнет своего полного совершеннолетия!
Я прикусила губу. Приглашая сводную сестру пожить в замке, я ошиблась с расчетами. До сих пор не могла привыкнуть к тому факту, что совершеннолетие в этом мире наступает в двадцать один год.
— Дочь не в ответе за дела своей матери, матушка! — строго воскликнула я. — К тому же нам не стоит забывать, что она, как и я, — дочь Кандена Сан-Данара, графа де Вимаро. По-моему, если вы постараетесь думать о ней не как о порождении той ужасной женщины, а как о дочери моего кровного отца, умершего столь нелепо, вам будет легче принять ее. Матушка, я вас очень прошу не отталкивать эту бедную девушку из-за преступлений, совершенных ее матерью. Попробуйте судить ее по ее собственным заслугам. Ансаи ни в чем не виновата!
Матушка вздрогнула и отвернулась, а затем чуть слышно произнесла:
— Я бы не простила эту женщину даже на смертном одре, если бы она отняла тебя у меня.
Я тяжело вздохнула, чувствуя, как надежда медленно угасает. Матушка была непробиваема в своей ненависти, словно высеченная из камня статуя. Я понимала ее боль, ее страх потерять меня, но эта слепая ярость застилала ей глаза, не позволяя увидеть правду. Ансаи была не виновата. Она была жертвой коварной и жадной женщины, как и я, как и отец Надэи.
— Матушка, — попыталась еще раз, стараясь говорить мягче, обволакивая ее словами, как теплым одеялом. — Я понимаю, что вам тяжело. Я знаю, как сильно вы любили отца и сына, и как сильно вас ранила их смерть. Но Ансаи — это частичка моей жизни, живое напоминание о родном отце. Разве вы хотите, чтобы я отвернулась от того, кто подарил мне жизнь, от его крови, только потому, что ее мать совершила ошибку? Разве это справедливо?
Я подошла ближе и осторожно коснулась ее руки. Она была холодной и напряженной.
— Подумайте о том, что чувствует эта девочка. Она потеряла отца, ее мать — чудовище, и теперь ее отталкивает единственная семья, которая у нее осталась. Она нуждается в нас, матушка. Она нуждается в вашей любви и поддержке, как нуждалась я, впервые оказавшись в ваших объятиях.
Я замолчала, давая матушке время обдумать мои слова. В гостиной повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием дров в камине. Я смотрела на сильную, не сломленную горем женщину, пытаясь разглядеть хоть какой-то намек на смягчение в ее суровом лице. Но ничего не менялось. Ее взгляд был устремлен в никуда, словно она видела перед собой лишь призрак той женщины, которая едва не лишила ее названной дочери.
Я знала, что не смогу переубедить ее одним разговором. Это будет долгий и трудный путь, требующий терпения и понимания. Но я не сдамся. Я не позволю ненависти разрушить еще одну жизнь. Я буду бороться за сводную сестру, за ее право на счастье, за ее право быть частью нашей семьи. Я буду бороться за то, чтобы матушка смогла увидеть в ней не дочь врага, а дочь Кандена Сан-Данара, графа де Вимаро, мою сестру.
Я отпустила ее руку и отступила на шаг.
— Я понимаю вас, матушка. Я бы тоже так же себя чувствовала, если бы обидели моего ребенка. Но я верю, что вы сможете увидеть Ансаю такой, какая она есть на самом деле. Я верю в вас, у вас все получиться.
Матушка, казалось, не услышала слов утешения. Она сидела, неподвижная, словно изваяние, лишь побелевшие костяшки пальцев, сцепленных в замок, выдавали ее внутреннее напряжение.
— И когда они прибудут в Шорхат? — глухо поинтересовалась она, не поднимая глаз. Голос ее звучал приглушенно, словно доносился из глубины колодца.
— Николь сегодня утром получил магическую весточку от старшего стражника. Они уже в Цаарите. Через дней пять, а может и седмицу, они уже будут под стенами замка.
— Хорошо. Я попробую принять ее.
Ее слова прозвучали как приговор. Принять ее... словно речь шла о ядовитом зелье, а не о живом человеке, тем более о ребенке. Я медленно выдохнула, скрестив пальцы на удачу. Удача нам понадобится, и немалая.