Остатки яичницы-болтуньи и недопитый кофе напоминали о прошедшем застолье. Кто-то лениво ковырялся вилкой в салате, а кто-то уже потянулся за печеньем. Разговоры постепенно перетекли в более серьезное русло, но даже в обсуждении насущных проблем чувствовалась поддержка и понимание.
— Если следующие месяцы останутся такими же теплыми, как летние, милорд, мы успеем обустроить крепость Кронштадт. Если же нет, то уж точно до нового года. Мастер Жегар — прекрасный знаток своего дела, а из тана Кедара получился отличный управляющий, даже строители оказались на редкость исполнительными и умелыми и все благодаря Надэе и ее силе.
Его величество пристально посмотрел на сидящего возле матушки тана Кедара.
— Ты решил сделать управляющим новой крепости своего вассала, Николь?
— Да, милорд. Он родился свободным человеком и всегда был верен короне. У него за плечами долгая, полная приключений история. Впрочем, важно не столько это, сколько то, что он всецело предан нам и пользуется здесь большой любовью. Местный управляющий никогда не выезжал из Шорхата, и он не настолько сообразителен и учен, чтобы управлять Кронштадтом. Тан Хасиб и не рассчитывает на это. Он не честолюбив. Ему нравится спокойная, размеренная жизнь.
С минуту в гостиной стояла оглушительная тишина. Было видно, что его величество осмысливает услышанные слова.
— Ты хорошо постарался, Николь де Брау, граф Кронштадский! Ты передашь этот титул по наследству своим сыновьям и сыновьям своих сыновей. Позднее я пришлю тебе бумаги, которые удостоверят это, но объявить о твоем новом титуле я хочу сегодня же вечером, за ужином, — сообщил он и посмотрел в мою сторону. — Твоя жена будет довольна. Она ведь носит ребенка под сердцем. Я молю богов, чтобы это оказался следующий тан Шорхата.
— Аминь! — пылко окончил Николь и с улыбкой посмотрел на меня.
Император задумчиво откинулся на спинку стула.
— Кронштадт... Я ни разу не слышал такого слова, — произнес он, нахмурив брови. — Кто же придумал это название?
— Это все Надэя, милорд. По части выдумки она мастерица.
Вильяма Голтерона хмыкнул и покачал головой. Я же подумала было, что он злиться, да только его глаза выдавали веселье.
— По части выдумки моя внучка сильна, — признался он, разводя руки в стороны. — Чем тебя так обидели мои вассалы, Надэя?
Вопрос повис в воздухе, словно тонкая нить, соединяющая меня и этого старого лиса. Вассалы… Да что они могли сделать? Разве что наступить на любимый цветок в саду или не так посмотреть на меня во время утренней прогулки. Но нет, дело было не в этом. Обида, которую почувствовал Вильям, была глубже, касалась чего-то важного, связанного с его родом и властью. Ведь если они обидели меня, значит нанесли оскорбление и его величеству.
Я прикусила губу, стараясь подобрать слова.
— Простите меня, ваше величество, если обидела своим невниманием. Но вчера, когда мне доложили о вашем прибытии, я летала, будто на крыльях. Мне еще никогда не приходилось принимать у себя императора. Я старалась, честно. Сделала все, чтобы вы почувствовали себя как дома. Но ваши люди, милорд… они… они… вели себя неподобающе! Напились, испортили мебель и столовую утварь, а ведь я ради них приказала застелить столы скатертью и раздать каждому гостю вышитую вручную салфетку, дабы они смогли обтирать о нее свои руки во время еды. И что же я увидела утром?! Грязь, битую посуду и сломанную мебель! И скатерть, над которой я работала целый год! Она была вся заляпана жирными пятнами и залита вином!
Дедушка Надэи внимательно слушал, не перебивая. В его глазах по-прежнему плясали искорки веселья, но теперь к ним примешалась тень задумчивости. И ладно бы на этом я остановилась, так нет же! Ветерок-проказник успел донести до меня итого своего расследования — все же случилось то, о чем я так боялась.
Император нахмурился, словно догадывался о том, что я недоговариваю.
— Что еще, Надэя? Это ведь не единственная причина наказать моих людей?
Я вздохнула, собираясь с духом. Признаваться в этом было неприятно, но скрывать правду от императора — еще хуже.
— Один из ваших вассалов обидел девушку, работающую в моем замке. Свободную девушку, доверившуюся мне и подписавшую договор.
Ну вот и все, призналась. Теперь осталось ждать реакции, а она последовала незамедлительно. Не прошло и получаса, как виновника приволокли в гостиную, где состоялся очень нелегкий разговор.
Немолодого мужчину, посягнувшего на девичью честь, отчитали как мальчишку и по моему настоянию заставили выплатить пострадавшей сто золотых, хотя его величество настаивал на браке. Только я, как хозяйка замка и непосредственная работодательница, не дала на то своего согласия. Зачем выдавать жертву насилия замуж за насильника? Чтобы добить и без того морально и физически искалеченную девушку? Что ее ждет в навязанном браке, да еще и с нелюбимым? Вот именно, что ничего хорошего.
Глава 28
Когда заводили разговор о новой крепости, о ее мощи и возможностях, я лишь улыбалась и кивала. Что я могла сказать? Увы, этот мир обделил меня способностью к клонированию. Будь у меня такая возможность, я бы с радостью лично участвовала в строительстве, вкладывая в каждый камень частичку себя. Но моя помощь в последнее время сводилась лишь к подзарядке чудо-кристаллов, да редким обсуждениям планировки комнат с матушкой. О том, как продвигается строительство, как выглядит крепость сейчас, я могла только догадываться, представляя в уме грандиозное сооружение, о котором так много говорили.
После плотного завтрака его величество изъявил желание еще раз посетить свое детище. И мне, как хозяйке Шорхата, не удалось избежать предстоящей поездки, хотя я бы лучше потратила это время на что-нибудь более полезное. Но с императором не спорят, его слово — закон. Хочешь — не хочешь, а подчиниться нужно.
Крепость произвела на меня неизгладимое впечатление. Как и то, что творилось у ее подножья. Где же теперь пустыня, которая, казалось, дышала прямо у стен крепости? Где тихий и спокойный залив, на который я невольно засматривалась? Все кардинально поменялось и это за столь короткий срок!
Теперь у подножья крепости кипит жизнь, которой раньше и представить было невозможно. Вместо зыбучих песков — мощеные площади, заполненные торговцами и туристами. Вместо тишины залива — гул голосов, плеск волн о причалы, звон колоколов с прибывающих кораблей, решивших пришвартоваться у только отстроенного порта. И это все за каких-то три месяца!
Я помню, как солнце медленно садилось за горизонт, окрашивая песок в багровые тона, и как крепость, словно древний страж, возвышалась над этой безмолвной красотой. Теперь же, вечером, крепость подсвечена сотнями огней, а вокруг нее разворачивается шумный и многоголосый рынок.
Сама крепость тоже не осталась в стороне. Полностью отстроенная, она возвышалась, словно каменный страж, над окрестностями. Можно было увидеть, как ее мощные стены, сложенные из стесанного камня, устремлялись ввысь, словно стремясь дотянуться до облаков. Башни, увенчанные зубцами, зорко следили за горизонтом, а узкие бойницы напоминали о былой воинственности. Ее величественный силуэт доминировал над ландшафтом, внушая одновременно трепет и восхищение. Можно было представить, как в лучах заходящего солнца ее стены окрашиваются в багряные тона, создавая поистине завораживающее зрелище.
Я впервые за несколько месяцев переступила ее порог. И впечатлилась размахом. Даже в своих самых смелых предположениях я не могла представить ее внутреннее убранство. Это ж какой колоссальный труд проделали все, кто принимал непосредственное участие в ее строительстве!
Матушка была довольна. Реакция окружающих ее явно забавляла и, чего уж там, льстила. Впрочем, не только ее. Тан Кедар тоже был доволен произведенным эффектом. Куда ни глянь, повсюду чувствовалось их влияние, их присутствие. И это было правильно. В конце концов, им здесь жить, им здесь править. По крайней мере, до тех пор, пока их действия находят одобрение у императора.
Назад возвращались уже в потемках. Мое положение не позволяло мне насладиться верховой ездой на любимом коне, пришлось довольствоваться единственной нашей каретой, которую слуги содержали в идеальном порядке.
Я чувствовала себя совершенно измотанной. Эта поездка вытянула из меня все силы, как и необходимость постоянно быть вежливой и гостеприимной. Улыбаться и кивать в ответ на бесконечные разговоры, когда единственным желанием было плюнуть на все приличия, зевнуть во весь рот и просто рухнуть на мягкую постель.
Нет, нельзя. Ни в коем случае нельзя позволить себе ни малейшей слабости, чтобы не пошатнуть репутацию Николь. Слишком много здесь голодных глаз, жаждущих занять его место, взвалить на себя ответственность не только за крепость, но и за Шорхат. Я вижу их, чувствую их нетерпение и плохо скрываемую зависть. Они мечтают о власти, о контроле над этим процветающим местом.
Их можно понять. Крепость стала не просто военным укреплением, а настоящим перекрестком, новым центром притяжения. Сюда стекаются не только солдаты, но и торговцы, привлеченные возможностью наживы. Это золотая жила, и многие хотят ее заполучить.
Но я не позволю им. Николь как никто другой заслужил это место, и я сделаю все, чтобы его репутация осталась незапятнанной. Сейчас, когда на моих плечах лежит не только бремя наследницы Шорхата, но и ответственность хозяйки, я просто не имею права на ошибку. Мое положение обязывает меня быть предельно собранной, каждое решение должно быть взвешенным и обдуманным. Никаких поблажек, никаких минут расслабления. Только стальная воля и холодный расчет.
Карета мерно покачивалась, убаюкивая меня своими скрипами и поскрипываниями. За окном мелькали темные силуэты деревьев, сливаясь в сплошную черную массу. Луны не было, и лишь редкие звезды пробивались сквозь плотную завесу облаков, даря слабые проблески света. Я откинулась на мягкие подушки, стараясь расслабить напряженные плечи.