— Отдохнуть в замке, — повторила я, делая акцент на последнем слове.
Это был не просто совет, а приказ покинуть частную территорию. Мой дом, мои правила. И лорд Фарром, каким бы влиятельным он ни был при дворе, здесь был лишь гостем. Гостем, который, кажется, забыл о приличиях.
К тому же я видела, как загорелся в его глазах алчный блеск, едва его величество пожелал осмотреть мои владения, да и Мартин, сын гончара, который пожелал на меня работать, сообщил о том, что несколько стражников под благовидным предлогом разбрелись по территории усадьбы.
Мне не жалко, пусть рыщут. Завод и типография надежно спрятаны в скалах. Им не найти.
Пусть ищут. Пусть роются в каждом уголке. Они найдут лишь то, что я им позволю найти. А истинные сокровища, истинная сила, скрыты глубоко, в самом сердце скал, в самом сердце моего дела. И эти сокровища я никому не отдам. Ни за какие титулы, ни за какие обещания. Потому что это не просто богатство, это не только моя жизнь, моя свобода, это порой единственный шанс на светлое будущее для многих детей.
— Тише, дитя мое, — участливо похлопал по моей руке дедушка Надэи. — Тебе нельзя волноваться, да и нам пора возвращаться домой.
Одной фразой, сказанной с заботой и переживанием о моем состоянии, его величество поставил своего советника на место. Видно, он тоже предположил, что его вассалы проявили ко мне и к моему делу не просто праздный интерес.
— Благодарю, ваше величество, — с облегчением выдохнула я и склонилась в поклоне.
Обед прошел в гнетущей тишине. Никто из советников, сопровождавших императора, больше не проронил ни слова. Но я чувствовала, как постепенно надо мной сгущаются тучи, как как невидимая петля затягивается вокруг шеи. Каждый взгляд, брошенный в мою сторону, был полон скрытого смысла, каждый вздох казался предвестником бури. Я знала, что эта тишина — лишь затишье перед грозой, и боялась представить, что последует за ней.
Я смогла выдохнуть лишь с их отъездом из Шорхата. Нет, дедушку Надэи я рада видеть на своих землях, но только без прилагающейся к нему свиты. Теперь, когда пыль от копыт их коней осела, а эхо их голосов затихло, я почувствовала, как в груди разливается тепло. Снова можно было дышать полной грудью, не боясь сказать что-то не то, не боясь показаться недостаточно хорошей. Снова можно было просто быть собой.
Следующие полгода прошли в приятных хлопотах. Школа не только приняла новых учеников, но и пополнила штат новыми учителями, преданными своему делу. Теперь в ней учились дети всех возрастов, начиная с семи лет. Как и было обговорено ранее, учащиеся были поделены на классы в зависимости от возраста и базовых знаний.
Мой завод тоже не простаивал ни дня. Теперь, когда границы империи были четко очерчены на карте, у меня появилась возможность продавать свою продукцию не только на территории бывшего Юраккеша, но и в Вилонии, и в Саркоте.
Несколько раз я лично выезжала в бывшие столицы этих государств, дабы найти подходящее помещение для магазинов и книжных лавок. И не только. Я мечтала открыть первые в мире публичные библиотеки, доступные абсолютно каждому. Впервые появилась возможность не просто зарабатывать, но и делиться знаниями, культурой, открывать двери в мир литературы для всех, кто жаждал прикоснуться к нему.
Планы были грандиозными и требовали огромных усилий. Я представляла себе эти библиотеки: светлые, просторные залы, наполненные шелестом страниц и тихим гулом читающих голосов. Место, где можно укрыться от суеты внешнего мира, погрузиться в историю, науку, поэзию. Место, где дети могли бы впервые открыть для себя волшебство сказок, а взрослые — найти ответы на свои вопросы.
Найти подходящее помещение оказалось сложнее, чем я предполагала. Бюрократия, языковой барьер, каверзы со стороны аристократов — все это создавало немалые трудности. Но я не сдавалась. В каждом городе я проводила дни напролет, изучая карты, общаясь с местными жителями, осматривая заброшенные здания и перспективные новостройки. Я искала не просто квадратные метры, а атмосферу, дух, который бы соответствовал моей мечте.
В канун нового года первые библиотеки наконец распахнули свои двери. И я увидела, как моя мечта воплощается в жизнь. Люди приходили, общались, делились впечатлениями. Многие из них пока не умели ни читать, ни писать, но я была уверена — стоит только им подержать в руках книгу, как в них проснется неуемное желание ее прочесть. По крайне мере, я на это очень рассчитывала.
Дети независимо от происхождения с горящими глазами перелистывали иллюстрированные страницы детских книжек. И пусть они были не столь красочными, как в моем мире, но это были первые книги, изданные именно для начинающих читателей. Студенты, сидя в читательском зале, с маниакальным рвением пытались переписать выдержки и цитаты, используя в помощь не только словари и азбуку, но и специально нанятого для этого учителя, который прошел экспресс-обучение в стенах моей школы.
Тот факт, что все книги в библиотеках печатались в моей типографии, давал мне уникальную возможность влиять на культурный ландшафт. Во-первых, я могла значительно ускорить процесс освоения новой письменности населением, помочь им адаптироваться к миру печатного слова. Во-вторых, я надеялась дать людям толчок, привить им любовь не только к чтению как таковому, но и к познанию, к стремлению узнавать новое.
Однако, наблюдая за посетителями библиотек, я видела, что многие из них прикасаются к книгам с осторожностью, даже со страхом и трепетом. Порой они просто не знали, что с ними делать. Их привело в библиотеку любопытство, ажиотаж, царивший вокруг, а не искреннее желание познать неизведанное. Я же мечтала о другом — о более глубоком, духовном отношении к книгам, о стремлении к знаниям, которое возвышает человека, а не просто удовлетворяет его праздное любопытство.
Тем не менее, библиотеки стали центрами притяжения, местами, где рождалась новая культура, где знания становились доступными каждому. Это было невероятное чувство — видеть, как мои усилия приносят пользу, как моя мечта меняет мир к лучшему. И это было только начало...
Глава 30
Второго февраля у нас родился не сын, как того ждал Николь, а крепкая здоровая дочка.
Накануне, чувствуя приближение рождения новой жизни, я настояла на том, чтобы разжечь священный костер на возвышении вблизи горной гряды. Поскольку холм был крутой, а я на сносях, Николь и Дарк не пожелали остаться в стороне. Николь, чтобы подстраховать меня, а Дарк, чтобы приобщиться к священному нам таинству.
Несмотря на молчание, Николь не одобрял моим приверженностям старым обычаям. Я это не только чувствовала, но и знала. Но знала также и то, что он никогда не запретит мне почитать традиции древних.
Эта традиция досталась мне от истинной Надэи, для которой возведение священного костра несло в себе сакральный смысл. Я же просто в этот день отдавала дань погибшей безвременно девочке, чье место в этом мире заняла. Тем более скоро я сама подарю этому миру новую жизнь.
— Смотри, Николь! — указала на раскинувшуюся внизу долину. — Разве я не говорила тебе, господин? Мы с Дарком не одиноки!
Когда костер вспыхнул, внизу, в долине близ реки, показались другие огоньки. Их было немного, но они удивительным образом смогли согреть мое сердце и показать, что в этом мире я не одна.
Запрокинула голову и счастливо рассмеялась, увидев, как языки пламени прорезали темно-синюю ночную мглу. Все хорошо. Я снова протянула эту хрупкую нить, еще раз связавшую меня с давно почившей и почти хозяйки моего нового тела. Но тут тупое нытье в спине, досаждавшее мне сегодня целый день, которое я списала на усталость, внезапно превратилось в такую боль, что я невольно вскрикнула, не справившись с ней.
— Николь! — задыхаясь, проговорила я замершему каменном изваянием супругу. — Помоги мне вернуться домой. Наше дитя, кажется, решило поторопиться и выйти на свет именно в эту ночь.
— Ты можешь идти? — обеспокоенно спросил Николь, беря меня за руку и подхватывая за талию.
— Да, — кивнула ему, заставив себя улыбнуться. — Дарк, проследи, чтобы огонь горел столько, сколько положено. Сегодня ночью душа Надэи обретет свое новое пристанище.
— Да, госпожа моя, — тихо ответил ирландец, запрокинув голову и улыбнувшись звездному небу. — Я все сделаю.
Еще будучи в Саркоте, ко мне пришло видение, которое заставило меня радостно затрепетать в предвкушении чуда. Надэя, эта маленькая пятилетняя девочка, что так любезно уступила мне свое тело, сегодня вернется домой. Туда, где ее ждут. Туда, где ее будут любить и уважать не только как наследницу земель, но и как человека. Сегодня она вернется к нам дочерью, которую я вынашиваю долгие девять месяцев.
О том, что я вынашиваю дочь, никто не знал. Я не стала делиться этой новостью даже с Николь. Зачем расстраивать его раньше времени и отворачивать отца от дочери. Вот увидит ее воочию и полюбит, как любил бы своего сына.
Я с Николь стала медленно спускаться вниз по извилистой тропе. По дороге нам не раз пришлось остановиться. Стиснув руки мужа и тяжело дыша, я то и дело молила богов о том, чтобы ребенок выжил. Как бы я не старалась искоренить на землях Шорхата средневековье, у меня получилось не все. У нас пока не было своего собственного лекаря, лишь повитуха в деревне, за которой послал Николь.
Лоб покрылся крупными каплями пота. Затем боль ненадолго отпустила, но до следующей схватки мы уже успели добраться до дома. Роды, ко всеобщему облегчению, оказались быстрыми и легкими. Моя Лалия де Брау родилась вскоре после полуночи, появившись на свет с пронзительным воплем, возвестившим всем домочадцам о ее рождении.
Счастливая усталость навалилась на меня, как мягкое одеяло. Николь, с лица которого наконец схлынуло напряжение, нежно поцеловал меня в лоб. Он тоже выглядел измученным, но в его глазах плескалась такая любовь, что я готова была забыть обо всей боли. Повитуха, старая женщина с морщинистым лицом и добрыми глазами, завернула Лалию в мягкую пеленку и положила мне на руки. Маленькое личико сморщилось, и она снова заплакала, требуя внимания.