— Здоровая девочка, госпожа, — проскрипела повитуха, поправляя платок на голове. — Крепкая. Будет вам помощницей и радостью.
Я прижала Лалию к себе, чувствуя тепло ее маленького тельца. В этот момент все мои амбиции, все мои планы по усовершенствованию этого мира отошли на второй план. Сейчас для меня существовала только она, моя дочь, моя Лалия.
Тело ныло от родов, каждая мышца протестовала, но это было ничто по сравнению с тем, как сжалось сердце, когда я заметила тень разочарования на лице Николя. Он так мечтал о сыне… Но стоило ему увидеть нашу малышку, всю такую крохотную и совершенную, как печаль отступила. В его глазах появилось то самое, знакомое мне тепло.
Я нежно покачивала дочку, убаюкивая ее после первого в ее жизни крика. Она смотрела на меня своими огромными, голубыми глазами, и в этом взгляде было что-то невероятно мудрое. Улыбка сама собой тронула мои губы.
— Она твоя копия, Николь, — прошептала я. — Посмотри, глазки, хоть и голубые сейчас, наверняка потемнеют и станут золотисто-зелеными, как у тебя. И носик такой же, только совсем маленький! Только волосы рыжие, как у меня!
На лице Николя появилась самодовольная ухмылка.
— И правда, похожа, — произнес он, и в его голосе звучала неподдельная гордость.
Мы с матушкой обменялись понимающими взглядами. Мне было совершенно неважно, кто у нас родился, мальчик или девочка. А вот супруг мечтал о сыне, о наследнике. Но сейчас, глядя на довольное и умиротворенное лицо Николь, я почувствовала, как напряжение отпускает меня. Я расслабилась, откинулась на подушки и прикрыла усталые глаза.
На пятый день после родов, когда я наконец смогла встать с постели, Лалию де Брау освятили в недавно отстроенном храме Шорхата. К моему удивлению, супруг не возражал против моего вероисповедания. Он не стал настаивать на обряде, принятом в Вилонии и Саркоте. Мне даже показалось, что и сам он проникся этой новой для него религией.
Дни неслись вихрем, оставляя за собой лишь размытые пятна кормлений, пеленок и тихих колыбельных. Я, целиком и полностью поглощенная материнством, словно выпала из привычного течения жизни. Мои прежние дела, казалось, остались где-то в далеком прошлом. К счастью, у меня был надежный помощник — тан Люциус. Хоть и возраст у него был почтенный, энергии ему было не занимать. Глядя на него, и не подумаешь, что этому бодрому старику перевалило за полтора века — целых сто восемьдесят лет!
Полгода спустя, в начале августа, восстания на территории бывшего Саркота были полностью подавлены, а все недовольные преданы казни. Николю, как другу императора и ярому приверженцу новой власти, пришло письмо от его величества с требованием немедленно явиться ко двору.
В груди поселилось тягостное предчувствие. Что-то неладное витало в воздухе, отравляя каждый вдох. Я попыталась отогнать мрачные мысли, укрывшись в тихой гавани материнства, в заботах о ребенке. Но, казалось, сама судьба решила испытать меня на прочность. Вселенная, словно злобный шутник, готовила новый удар.
Спустя несколько недель я тоже получила весточку от супруга. По приказу короля Николь написал письмо с просьбой присоединиться к ним. В нем он сообщил, что таково желание короля и отказаться невозможно.
— Но я не могу ехать! — жалобно воскликнула я, глядя на ползающую среди подушек дочь. — Лалия еще слишком мала для путешествия.
— Оставь ее здесь, — матушка отмахнулась от моих слов. — Само собой, брать ее в дорогу нельзя. Ей хорошо здесь, дома.
— Но кто будет ее кормить, мама? Ей ведь всего шесть месяцев, ее еще не отняли от груди!
— В деревне полным-полно женщин с грудными младенцами и лишним молоком. Взять хотя бы жену мельника! У нее груди, как ведра, и она вечно жалуется, что ее сынишка оставляет молоко. Ты должна ехать к своему мужу, Надэя. Я сегодня же велю Энае переселиться в замок со своим ребенком. Рухорд хоть немного отдохнет от ее болтовни. Прими настой, чтобы молоко пропало, и перевяжи груди, Надэя. Когда доберешься до Саркота, Николь будет очень рад, — окончила она с широкой улыбкой.
Слова матери резанули, словно лезвием. Но голос разума, подкрепленный властным тоном матушки, твердил свое. Указ императора. Невозможность отказа. Долг перед мужем. Все это давило, душило, не оставляя выбора.
Я поднялась с кровати, чувствуя, как ноги подкашиваются от усталости и внутреннего напряжения. Нужно было собраться. Нужно было сделать то, что должно.
— Хорошо, матушка, — прошептала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Я сделаю, как ты говоришь.
Матушка облегченно вздохнула и погладила меня по плечу.
— Вот и умница. Все будет хорошо, Надэя. Ты увидишь.
Но я не видела. Я видела лишь размытое будущее, полное неизвестности и тоски по маленькому комочку, оставленному здесь, в родном доме. Дурное предчувствие так и не оставило меня ни на мгновение.
В тот же день Эная, как всегда шумная и говорливая, перебралась в замок со своим сыном. Она без умолку благодарила меня и мою мать за оказанную честь, не замечая, как я отворачиваюсь, чтобы скрыть слезы.
Настой оказался горьким и противным, но я выпила его залпом, стараясь не думать о том, что он делает с моим телом, с моей связью с Лалией. Перевязанная грудь ныла и болела, напоминая о невыполненном долге.
Вечером, перед сном, я долго сидела у кроватки Лалии, наблюдая за ее мирным сном. Ее маленькое личико было таким безмятежным, таким невинным. Я нежно поцеловала ее в лобик, стараясь запомнить этот момент навсегда.
Утром, когда солнце только начинало подниматься над горизонтом, я покинула замок. Матушка стояла у ворот, провожая меня строгим взглядом. Я не оглянулась. Просто не могла. Мне казалось, стоит оглянуться и я не смогу покинуть дочь.
Дорога до Саркота была долгой и утомительной. Если на территории Юраккеша все было спокойно и безмятежно, то вот такого я не могла сказать о самом Саркоте, благо Николь заранее позаботился о моей безопасности и выслал на встречу вооруженную охрану.
Портальная арка Саркота, как и в Вилонии, находилась далеко от столицы. Здесь же она была возведена чуть ли не у самых границ с Юраккешем и сопровождающие меня воины, несмотря на их старания, не смогли защитить меня от ужасных зрелищ опустошенной земли. Я не могла сдержать отвращения при виде зверств и резни, совершавшейся во имя императора. Не проделав и полпути, я она уже полностью опустошила свой кошелек, поскольку не в силах была отказать в милостыне этим босым женщинам с затравленным взглядом и плачущими дочерьми, с цепляющимися за нас. Я ложилась спать натощак и убеждала воинов делиться ужином с бездомными беженками.
Уставшая и морально вымотанная, я прибыла в главный город некогда величественного Саркота. Не желая предстать перед мужем и императором в неподобающем для леди виде, я решила передохнуть один день в родовом замке истинной Надэи.
Это и стало моей ошибкой, едва не приведшей меня к смерти…
Глава 31
Тремя неделями ранее
Лалия никак не могла уснуть на обеденный сон, и все из-за зубика, который решительно отказывался прорезываться вот уже пятый день. Она то и дело совала в рот свой кулачек в надежде расчесать десну, но этим делала только хуже себе. Мало того, что не добилась желаемого эффекта, так еще успела искусать двумя зубками свою ручку чуть ли не до крови.
Я, измученная бессонными ночами и отчаянием, перепробовала все известные способы. Деревянные игрушки для жевания, которые она с энтузиазмом грызла, но лишь на пару минут. Сухарик, который она с удовольствием мусолила, пока не начинала давиться крошками. Даже лед, завернутый в марлю, приносил лишь временное облегчение. Хорошо еще повышенной температуры не было, иначе бы я точно сошла с ума.
Наконец малышка выдохлась и начала засыпать у меня на плече. Я для пущей верности покачала ее пару раз и спела свою любимую колыбельную:
Ложкой снег мешая
Ночь идет большая,
Что же ты, глупышка, не спишь?
Спят твои соседи,
Белые медведи,
Спи скорей и ты, малыш.
Мы плывем на льдине
Как на бригантине,
По седым суровым морям.
И всю ночь соседи —
Звездные медведи
Светят дальним кораблям.
Убедившись, что дыхание дочки стало ровным и глубоким, я осторожно переложила ее в кроватку. Маленькое личико, расслабленное и безмятежное, казалось, светилось в полумраке комнаты. Я полюбовалась на нее еще несколько мгновений, ощущая тепло и нежность, переполняющие мое сердце. Как быстро летит время! Кажется, совсем недавно она была крошечным комочком, а теперь вот уже вовсю познает мир, капризничает, смеется и засыпает под мамину колыбельную.
Тихо прикрыв дверь, вышла из детской и направилась в гостиную, где по словам служанки меня дожидалась танита Солейн. Ее приход в замок стал для меня неожиданностью. Все время, что она жила под моим присмотром, она ни разу не покидала территории усадьбы.
Формально она числилась моей компаньонкой, но после замужества необходимость в этой должности отпала. Однако, зная, кто ее родители и чего от них можно ожидать, я не спешила с ней расставаться. К тому же, из Таниты получилась замечательная экономка, что, конечно же, меня только радовало.
Но сегодняшний ее приход заставил меня нехило понервничать. Интересно, а что такого могло произойти за сутки, что она сама, добровольно, покинула территорию моей усадьбы?
Едва я вошла в гостиную, как девушка вскочила со своего места. Матушка, которая последнюю неделю почти жила в замке, желая поддержать свою дочь и внучку, неодобрительно покачала головой. Видимо, мое внезапное появление нарушило какой-то хрупкий мир, который она так старательно пыталась создать.
— Тана Надэя, — нервничая произнесла Танита и присела в поклоне. Уж что-что, а этикет она точно никогда не забудет. Даже в такой, очевидно, напряженной ситуации, она оставалась верна всем правилам приличия.
— Танита Солейн? Что-то случилось? — спросила я, стараясь сохранить спокойс