— Отоприте, миледи! — заорал незваный гость и пару раз ударил кулаком по дверному полотну.
Элис сложила руки лодочкой и прошептала молитву.
— Что нам делать, госпожа?!
Эх, знала бы я!
— Им нужна я, — тем не менее хладнокровно произнесла я, почувствовав, как с этими словами на меня нисходит спокойствие и возвращается присутствие духа. — Я отвлеку их, а ты выскользнешь отсюда и поспешишь в Гетар. Найдешь моего мужа, генерала де Брау, и все ему доложишь!
— Нет! Я не могу оставить вас в беде! — вскричала Элис. Снаружи послышались глухие удары, видно принялись колотить дверь ногами. — Я не стану убегать. Вам нужно, чтобы я была рядом с вами!
— Мне нужно, чтобы ты добралась до моего мужа в целости и сохранности! И привела его ко мне!
Ломиться в дверь перестали. Я понимала, что это была лишь пауза пред неизбежным. Вскоре удары возобновились с небывалой до этого яростью. Дверь предательски затрещала, и буквально за секунду она слетела с петель, открывая взор на проем, где показались темные тени с оружием наперевес.
— Беги! — закричала служанке, и в этот момент солдаты схватили меня и швырнули лицом вниз на кровать.
За минуту я оказалась связанной по рукам и ногам. Один удерживал меня, придавив коленом в железном наколеннике с такой силой, что я еле могла дышать, второй завел мои руки и связал их толстой веревкой, впившейся в кожу, а третий успел свести вместе мои колени и обмотать их той же грубой веревкой. Теперь я даже не могла пошевелиться!
Меня била крупная дрожь. Все происходящее казалось нереальным, выходящим за пределы сознания.
«Этого не может быть! Не может быть, чтобы они осмелились на такое!»
Глаза хоть и были крепко зажмуренными от причиняемой мне боли, но до носа дошли посторонние запахи: стали, смазанной маслом, кожи, пропитанной потом и запахом немытых тел. хотелось кричать и плакать, только я понимала тщетность этих действий. Служителей церкви, науськанных де Сан-Раду, не остановят мои слезы.
«Не плачь! — приказала я себе. — Нельзя показывать свою слабость и терять своего достоинства перед этими скотами!»
Двое рывком подняли меня и поставили на ноги, едва не вывернув плечевые суставы. Вскрикнув от боли, открыла глаза. Взгляд тут же уловил в свете факела фигуру старика, на губах которого была холодная змеиная улыбка.
«Это и есть новый глава рода де Сан-Раду? Да уж, старого казнили, но этот ничем не лучше своего предшественника. Если это так, то мне не так просто не вырваться из его лап», — меланхолично подумала я, прежде чем он открыл свой рот.
— Леди де Брау, — как ни в чем не бывало произнес он, словно заказывал чай в придорожной таверне, а не вторгался в ее родовой замок с вооруженным отрядом.
— Что вам надо? — стараясь придать голосу твердость, спросила у незваных гостей.
— По-моему, это ясно и очевидно, миледи. Мне нужны вы и ваши земли.
— Вы опоздали. Я замужем и у этих земель уже есть наследница.
Просто мужчина в возрасте, который махнул рукой на свое здоровье и внешний вид. Если бы он хоть немного за собой следил, то выглядел бы лет на пятнадцать моложе, не меньше.
Он расхохотался, глядя мне прямо в лицо. Его смех был грубым и неприятным, а солдаты и служители церкви, стоявшие позади, подхватили его, вторя ему мерзким гоготом.
— Не думайте, что я стану просить вашей руки, миледи. У меня на вас иные планы.
Новый глава рода де Сан-Раду, облаченный в темный бархат, подал знак стоящему поодаль священнику. Тот, с куском пергамента в руках, казался маленькой, испуганной птичкой. В глазах главы, устремленных на меня, плескалось торжество, от которого по спине пробежал холодок.
— Прочтите! — приказал он, вперившись в меня своими глазами.
Священник, словно повинуясь невидимой нити, приблизился ко мне. Он нервно поднес пергамент к самому носу и, откашлявшись, забубнил:
— «Леди Надэя де Сан-Данар, или Надэя де Брау, графиня Кронштадская обвиняется в том, что с помощью заклятий, зелий и прочих ведьмовских чар совершила следующие вредные, нечестивые и богопротивные деяния. Первое — затуманила разум его величества Вильяма Голтерона…»
— Что? — воскликнула, не сдержавшись и услышав откровенный бред из уст дрожащего старика с монашеским одеянием.
— «Второе, — тем временем продолжил старик, не обращая на меня никакого внимания, — убила свою мачеху Антаю де Сан-Увар и стала причиной смерти своего супруга — принца Хасиба...»
— Это клевета! У меня есть свидетели!
Священник глянул на меня и продолжил:
— «Третье, внесла смуту в душу своей сестры Ансаи де Сан-Данар и жителей Юраккеша. В связи с выдвинутыми обвинениями и пока не доказано обратное, леди Надэя де Сан-Данар признается одаренной с иномирной душой, внесшей разлад в наш мир и угрожающей его существованию…»
Я смотрела на незваных гостей и не верила своим ушам. На их лицах застыло выражение серьезности, даже торжественности, отчего меня пробрал озноб.
— Я хочу видеть своего мужа! — выпалила я, стараясь сохранить хоть какое-то подобие самообладания.
Де Сан-Раду, главарь этой шайки, глумливо улыбнулся, словно предвкушая мою реакцию.
— Насколько мне известно, ваш муж сейчас находится при дворе и, следовательно, мы не можем исполнить вашу просьбу.
В голове словно что-то щелкнуло. Все встало на свои места, сложилось в жуткую, пугающую картину.
— Конечно! — до меня наконец дошло. — Вы знали об этом! Знали заранее. Иначе бы не осмелились бы сунуться ко мне! Вы подло воспользовались его отсутствием!
— Совершенно верно, миледи. Мы были в курсе ваших дел не только в Юраккеше, но и в Саркоте. Об этом позаботилась танита Солейн.
Боль пронзила меня, словно удар кинжала в спину. Это было не просто предательство, это было крушение всего, во что я верила.
"Но как?" — прошептала я, чувствуя, как подкатывает тошнота. Как она могла? Зачем? Вопросы роились в голове, не находя ответов.
Я перевела взгляд на священника. Он спокойно убирал пергамент, словно только что сообщил мне о погоде, а не о том, что моя жизнь рухнула.
— И что теперь? — спросила, стараясь сохранить хоть какое-то подобие самообладания.
— Теперь вам помогут признаться в ваших грехах, — ответил он, и эти слова прозвучали как смертный приговор.
В горле пересохло, я не могла нормально дышать от перехвативших его спазмов. В памяти, как назло, тут же всплыло предостережение Ансаи об участи старой Наары. Ужас сковал меня, парализуя волю. Когда я наконец смогла выдавить из себя хоть что-то, мой голос дрожал, выдавая мой страх и отчаяние. Я знала, что они заметили. И знала, что это только начало.
— Меня будут пытать?
Священник опустил глаза, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на сожаление.
— Нет, к сожалению, — признался священник с плохо скрываемым разочарованием. — Вас допросят, зададут несколько вопросов, потом будут судить и признают виновной.
«Признают виновной…» — эта мысль обожгла сознание. Значит, все уже решено. Суд — лишь фарс, жалкая имитация справедливости. Приговор вынесен заочно, еще до того, как я переступила порог этого замка.
Лицо де Сан-Раду исказила злая усмешка.
— Вас будут судить в храме святого Филантия. Завтра. А уже к следующему утру все закончится. Для вас. Никакая агония не сравнится со смертью в огне, вы уж мне поверьте, — он смаковал каждое слово, наслаждаясь моим страхом.
«О, господи! Хоть бы служанка успела найти Николь и сообщить ему обо мне.»
Я гулко сглотнула образовавшийся в горле ком. Уж кто-кто, а он точно постарается, чтобы я испытала весь спектр боли. Но нет, мне нельзя отчаиваться и сдаваться, иначе я дам им еще один повод для унижений.
— Если только вы лично, на своем примере, не покажете мне результат.
Эта была лишь моя бравада. Никчемная, ненужная. Кто-то из солдат за его спиной весело хохотнул. Де Сан-Раду обернулся с отвисшей от ярости челюстью и смех тут же оборвался.
— Кажется, вы забыли, кто здесь хозяин положения, миледи, — приблизившись ко мне лицом, прошипел он. Мой нос тут же уловил гнилостный запах, исходивший из его рта. Невольно поморщилась и скривилась от отвращения. — Ну так я вам сейчас напомню.
Что-либо сделать или предпринять я не успела. Да и как, со связанными-то руками! Резко взмахнув рукой, он ударил меня в переносицу эфесом меча.
Боль ослепила. Кровавая пелена поплыла перед глазами, и я помимо своей воли рухнула на колени.
— Заткните ей рот кляпом, — приказал де Сан-Раду и вышел из комнаты.
Я же потеряла сознание и больше ничего не чувствовала. Не помнила, как меня выволокли из замка и погрузили, словно мешок с овсом, на чью-то лошадь.
Глава 33
От Надэи и приставленной к ней охраны не было вестей. В голове роились тревожные мысли. Вчерашний доклад о том, что они уже на подступах к городу, казался теперь издевательством.
Откинувшись на спинку кресла, почувствовал, как по вискам стучит кровь. Нельзя поддаваться панике. Нужно действовать. Но как?
Без информации я был слеп и беспомощен, поэтому первым делом приказал повторно проверить все каналы связи, отправить поисковые группы по предполагаемому маршруту. Каждая минута тянулась как вечность, наполненная страхом и бессилием. Я молился всем богам, известным и неизвестным, чтобы с Надэей и ее людьми все было в порядке.
Она для меня была слишком важна, слишком ценна, чтобы ее потерять. И дело было не только в ее знаниях, не только в ее умении вести дела. Дело было в чем-то большем, в чем-то, что я боялся признать даже самому себе. Хотя наш брак был вынужденной мерой, я успел полюбить эту рыжеволосую ведьмочку всем сердцем.
Из омута переживаний меня выдернул камердинер, приставленные ко мне ее величеством. Императрица посчитала неприемлемым путешествовать мне без своего личного слуги, коего сейчас заменял расторопный юноша.
Я бы и сам справился со своим гардеробом, тем более как-то же стравлялся все эти годы без посторонней помощи, но решил не отказываться от ненавязчивой помощи императрицы. Я теперь граф Кронштадский, а не только генерал де Брау.