— Они защищали тех, кто хотел от тебя избавиться, — перебил Николь, его голос стал тверже. — Тех, кто хотел лишить тебя жизни, твоей силы. Они выбрали сторону, и стихии сделали свой выбор. Нельзя винить солнце за то, что оно сжигает ночь.
Он отстранился, но не отпустил меня, лишь заглянул в глаза, словно пытаясь убедиться, что я понимаю.
— Ты должна понять, — продолжил он, понизив голос до шепота. — Ты — одаренная. Ты — часть этого баланса. И твоя жизнь, твоя свобода — это то, что стихии будут защищать любой ценой. Это не твоя вина, это твоя… ответственность.
Ответственность... Какое тяжелое слово. Сколько всего в нем заключено, сколько последствий, сколько груза. Теперь я начинаю понимать слова старой Наары, ее предостережения, ее сомнения. Она говорила, что истинная Надэя не справится с этой ношей. Видимо, она предчувствовала, что так и будет.
— Я хочу домой, Николь. Отныне без тебя я и шага не ступлю из Шорхата. Так и передай своему лэрду, — произнесла, уткнувшись в сорочку супруга.
Громкий заливистый мужской смех отразился от высокого потолка и каменных стен.
— Обязательно, Надэя, — произнес он, перевернув меня на спину. — Я люблю тебя, моя зеленоглазая ведьмочка. И благодарю богов, что свели наши судьбы.
— И я люблю тебя, Николь. Всем сердцем, всей жизнью.
В узком окне спальни, словно в раме, застыл темный вечер. На небосклоне, пронзая густую синеву, вспыхнула ослепительная голубая звезда. Она сияла так ярко, что, казалось, могла бы осветить весь мир. Но ни я, ни Николь не заметили этого небесного знамения. Мы были слишком поглощены друг другом, слишком глубоко погружены в свой собственный, маленький мир.
В этот момент, где-то в вышине, боги, уставшие от вечной борьбы, склонили головы. Они признали поражение перед богиней любви и жизни, перед той силой, что способна творить новые миры и дарить бессмертие.
И в этот самый миг, этот мир, некогда чужой и незнакомый, принял мою душу. Он принял меня безоговорочно, без остатка, признав своей частью. Больше не было сомнений, больше не было страха. Я принадлежала этому месту, этому времени, этому человеку. И эта голубая звезда, сияющая в темном небе, была лишь тихим свидетелем моего нового рождения…
Конец