Она покачала головой. Ей не нравился вкус вина. Отец Лукас отпил из своего кубка. Иногда они оставались в церкви вот так, вдвоем. Агата чувствовала рядом со священником странное спокойствие. Его молчание окутывало ее, оставляя при этом ум ясным и острым.
– Как проходит твоя учеба?
– На днях я спросила господина Вагнера, когда сумею сама вызывать демонов.
Отец Лукас улыбнулся и склонил голову, ожидая продолжения. Будь он человеком, Агата сказала бы, что ему интересно и он увлечен беседой, но демоны могут изобразить какую угодно эмоцию. Людям приходится учиться мастерству притворщика, демоны же рождаются с этой способностью и никогда ее не утрачивают.
– Он ответил, что если я буду так же усердна, как сейчас, то совсем скоро. Лет через десять.
Агата была раздосадована и не пыталась это скрыть. Какой прок учить заклинания, если применить их сможешь только через десять лет? Это все равно что разглядывать изображения цветов, но так и не сорвать ни один.
– Ты предпочла бы попробовать уже сейчас?
– Я люблю применять знания, а не копить их.
Тут Агата немного покривила душой. География ей нравилась больше путешествий, а рассматривать звезды было интереснее, чем составлять натальные карты. В некоторых областях знания имеют ценность сами по себе, даже если никогда не пустишь их в ход. Но путь, проделанный Кристофом Вагнером, манил ее и соблазнял. Опекун призвал своего первого демона сразу после смерти Учителя – на этот шаг его толкнули отчаяние и глупость. Ему невероятно повезло, что на вызов явился именно Ауэрхан. Другой, менее терпеливый демон тут же разорвал бы горе-мага на мелкие кусочки и полакомился его печенью.
С тех пор прошло много лет, но все эти годы Кристоф Вагнер учился, втискивая в свою сопротивляющуюся голову языки, заклинания и формулы. Теперь с помощью Ауэрхана он мог призвать уже немало демонов. Агата заранее знала, что у нее появится новый учитель, когда опекун начинал отказываться от мяса и вина. Три дня поста, и он делался неразговорчивым и раздражительным, но голос никогда не повышал. Ауэрхан объяснял, что маг должен сохранять чистоту мыслей и спокойствие. Несколько раз Агата присутствовала при вызовах: у каждого демона был свой день и час, когда он мог явиться. Кристоф проводил ночь, рисуя печать выбранного демона так медленно, что Агата иногда засыпала в кресле. Суетливый и резкий, ее опекун делался сосредоточенным и внимательным, когда дело касалось адских гостей.
Но если в тот самый первый раз даже юному Кристофу Вагнеру – бестолковому и неусидчивому – все удалось, почему же ей не дают попытать свои силы?
– Как демон я могу только поддержать твои устремления, – заметил отец Лукас. – В спешке люди часто ошибаются, а слаще человеческих ошибок ничего нет. Но как твой пастырь я советую слушаться господина Вагнера и Ауэрхана.
– Почему вы с Ауэрханом друг друга не любите? – неожиданно спросила она, удивив и себя, и священника.
Тот покрутил кубок в руках, глядя, как плещется вино.
– Я бы не назвал это так. Мы просто стараемся держаться друг от друга подальше. Разделяем владения, так сказать. Когда два высших демона обитают слишком близко, это создает определенное напряжение. Но, по крайней мере, меня не загоняют в круг и не заставляют тебя учить.
Агата улыбнулась:
– Это было бы так ужасно?
– Думаю, да. Для нас обоих.
Агата поблагодарила его за приятный разговор и встала, чтобы отправиться домой. У церкви ее ждал привязанный конь. Агата знала Гектора еще жеребенком: он родился почти сразу после ее появления в поместье, а потому она чувствовала с ним определенное родство. Характер у Гектора был непростой. Как-то Харман обронил, что кобылу покрыл один из бесов, которые в изобилии обитали у них в доме. Но Агате не исполнилось еще и двенадцати, как она стала выезжать на Гекторе в лес, обходя любые запреты конюха. Несмотря на бесовскую ярость, Гектор слушался ее твердой руки и жестких шенкелей. Главное с ним было не давать слабину, не позволять себе неуверенности и сомнений.
Она пустила коня ленивым шагом. Недавно подкованные копыта скользили по грязи. Для кислицы еще слишком рано, но первоцвет уже показал желтые трубки своих цветов, отвар из которых помогает при кашле. Агата успела отъехать совсем недалеко, когда внезапно слева раздался шум: лошадиный топот, треск ломающихся веток, короткий вскрик и глухой удар, как будто мешок с мукой упал на землю. Напуганные суетой, захлопали крыльями птицы. Затрещала сорока, предупреждая лес о чужаке. Агата немного постояла, прислушиваясь, и выслала коня вниз вдоль ручья в ту сторону, откуда слышала грохот.
Снежный покров здесь был нарушен следами от лошадиных копыт. У самой воды на окровавленном снегу лежал мужчина, а рядом на коленях стоял мальчик лет пятнадцати. Одной рукой он придерживал за повод низенького мохнатого пони.
Агата никогда прежде не встречала этих людей. Раненый был высоким, крупным, половину его лица скрывала темная с проседью борода. В камзоле на плече зияла большая прореха. При падении он потерял шляпу, и пышные волосы растрепались. Судя по лежавшему на земле ружью, он выехал на охоту, но лошадь чего-то испугалась и ускакала, сбросив седока.
Агата спешилась, осторожно подошла ближе и подняла оружие. Хорошее ружье, дорогое, ствол из дамасской стали, приклад из ореха с серебряной накладкой без лишних украшений и вензелей. Значит, куплено для дела, а не ради хвастовства.
Мужчина застонал и попытался сесть. Мальчик бросил быстрый перепуганный взгляд сперва на него, потом на нее.
– Осторожней, – посоветовала Агата и опустилась рядом, чтобы помочь. Ремень ружья она перекинула через плечо и убрала оружие за спину, чтобы не мешалось. – Ваша лошадь понесла, и вы упали. Дайте-ка взглянуть.
Она бесцеремонно склонилась над ним и осмотрела. Похоже, охотник упал удачно: кровь текла лишь из раны на плече. Все это время мальчишка молчал. Немой, что ли?
– Жалко камзол и коня, но голову было бы жальче, – заключила Агата и впервые взглянула раненому в глаза. Она ожидала увидеть в них растерянность, как часто бывает у людей после внезапного падения, но незнакомец разглядывал ее со спокойным интересом.
– Вы забрали мое ружье, – заметил он.
– Подняла, чтобы снег не набился в дуло и порох не отсырел. Ваш сын не стал его трогать.
Короткий взгляд в сторону мальчика.
– Это не мой сын. – В голосе мужчины звучало раздражение. – Он – слуга по имени Мартин. Немой. Я нанял его из жалости, проку с него никакого…
Мартин ничем не выдал своей обиды. Может, он еще и глухой? Агата неохотно вернула хозяину оружие и пожалела, что не взяла собственное – решила, что неудобно будет приходить с ним в церковь. Охотник улыбнулся, но до серых глаз улыбка не дошла.
– Вы явились прямо как из сказки. Может, поможете мне добраться до цели, раз Господь так удачно свел нас в этом лесу?
Лошадь его наверняка была уже далеко. Не зная дороги, чужак вряд ли доберется до деревни самостоятельно. Заблудиться в лесу проще простого, если не знаешь пути. Этот господин определенно не из простолюдинов. Интересно, откуда он приехал? Ни замков, ни городов поблизости нет. Отправился на охоту один, так далеко, с бесполезным слугой… Но следующий вопрос окончательно развеял ее сомнения:
– Быть может, вы знаете, где я могу найти поместье Кристофа Вагнера, милая фройляйн?
Урсула всегда возвращалась с праздничных служб переполненная надеждой и тихой светлой радостью. Отец Лукас обладал даром воодушевлять свою паству. Агата не подошла причаститься – не впервые, как отметила Урсула, но каждый раз не решалась спросить о причинах. Считает ли она себя недостойной Святых Даров? Боится ли, что пребывает во грехе? Уже десять лет Урсула жила бок о бок с Агатой Гвиннер, но с каждым годом понимала ее все меньше и меньше. Из молчаливого замкнутого ребенка выросла строптивая девица себе на уме.
Урсула никогда не одобряла стремления Кристофа и Ауэрхана обучать подопечную чтению и всяким наукам. Девушкам излишняя образованность ни к чему. Какой муж потерпит рядом жену умнее себя? Она что, будет сидеть за книжками, вместо того чтобы следить за детьми?
Зря она об этом подумала… Всякий раз мимолетная мысль о замужестве наводила на Урсулу тоску. В прошлом месяце ей исполнилось двадцать пять. Ее никто не удерживал в поместье, но и об уходе никто не заикался. Она могла отправиться домой и позволить родителям подыскать себе мужа – если повезет, мужчину незлого и нежадного, похожего на ее собственного отца. Но Урсула не хотела замуж за палача. Уже много лет совсем не так она представляла себе свою будущую жизнь.
Все же временами в поместье, где время как будто замерло, она чувствовала себя очень одинокой. Одна только церковь приносила облегчение. Слова отца Лукаса проникали в самую душу. Его взгляд согревал.
На пороге дома ее ждал Ауэрхан, заложив руки за спину. Увидев, что Урсула вернулась одна, он нахмурился и спросил, помогая ей спешиться:
– А где Агата?
Хотелось ответить, что Урсула больше ей не нянька – скорее служанка. У служанок не спрашивают разрешения поступить так или эдак. Но она лишь произнесла сдержанно:
– Осталась поговорить с отцом Лукасом.
Ауэрхан нахмурился сильнее. Он недолюбливал священника – в этом Урсула как раз не видела ничего удивительного. Демоны не любят слуг Господних. Непонятно только, почему его так беспокоило, что Агата пожелала что-то обсудить с отцом Лукасом наедине. Может, она хотела доверить ему какую-то пугающую тайну? Ведь должна же быть причина, почему Гвиннер отказывалась от причастия.
Как-то раз Урсула решилась и напрямую спросила Ауэрхана, станет ли он подбивать Агату Гвиннер заключить Пакт. Ее даже в дрожь бросило от собственной смелости. Но демона вопрос совершенно не удивил. Он ответил мгновенно: «Нет» – и добавил, что ни он сам, ни Кристоф Вагнер не позволят Агате пойти на сделку. На то у них есть свои причины. Урсула не стала расспрашивать дальше. Каждый раз, когда она чувствовала, что слишком близко подходит к невидимой границе, ей хотелось отскочить, зажмуриться и сделать вид, что она ничего не знает.