— Почто наказываешь, Хозяйка? Всяк своим делом занимается, а я охотник, мне надобно шкуры выделывать и продавать, али менять, чтоб прожить можно было.
— Супротивничать насмелился? — Девана бровь подняла, недобро глянула. — Укорота не ведаешь[66]? За то тебе наказ — в моих владениях жить будешь и мне подчиняться станешь!
С тем ручкой махнула и закружилась тотчас метелица. Следы все стёрлись, а Силантий очутился на поляне около терема деревянного. «Ну, — думает он, — пропал я! Одна надежда, что муж Деваны, Святобор[67], выслушает и поможет!»
Хозяйка будто мысли услышала те, обернулась и молвит:
— Святобора нет, по делам уехал, так что не жди, что заступится! А пока что приберись в горницах!
Видано ли дело — мужика заставлять чистоту наводить в тереме? Сущая насмешка! Но делать нечего, покорился Силантий. Против Деваны не выстоишь, за ней вся таёжная рать. Так и повелось. Девана исчезала по делам, Силантий прибирался, печи топил, еду готовил. Иной раз дня по три не было хозяйки. Парень еду отдавал верным псам Деваны, что ворота стерегли, а сам на другой день сызнова стряпал. В горницах за Силантием приглядывали кот и кошка, иной раз и рысь показывалась. Чуял Силантий, что они являлись глазами Деваны, она смотрит, чем прислужник занимается. Потому без дела не сидел. С утра до ночи работал. А дел всегда много, коли есть к тому охотка. Нет-нет, да и вздохнёт парень о невесте своей, плат, вышитый ею, достанет, уткнётся лицом, так и легче вроде становится. И то приметил, что рисунок сменился малость на полотне. Теперь девушка на вышивке не просто обнимает парня, а вроде как защищает его, укрывает от неизвестной беды. Поцелует Силантий подарок и далее работу делает.
Малость погодя вернулась Хозяйка, хмурый взгляд на Силушку кинула, она редко его баловала улыбкой. В горницу прошла, и там хаживает, весело посмеивается. Насмелился Силантий, осторожно подсмотрел за ней. Видит, держит в руках Девана рубаху мужскую, затейливо вышитую серебряной ниткой, а промеж рисунка колечко с алым камешком. Ахнул парень и тем себя выдал.
Девана разгневалась:
— Как посмел ты смотреть за мной? Закую в цепи холодные!
Силантий не сробел, говорит ей:
— То вышивка моей наречённой, я её руку, где хошь узнаю! Откуда у тебя эта рубаха? Неужто покрала?
Хозяйка так разозлилась, что пол покрылся льдом, а окна инеем занавесило.
— Ах ты мерзкая тварь! — вскричала она. — Недостойный, сгинь с глаз моих!
Но Силантий на своём стоит:
— Неужто погубила ты мою любушку? За такое биться буду с тобой не на жизнь, а на смерть!
Захохотала Девана, достала стрелу и послала её в грудь молодца. Брызнула кровь, пошатнулся Силантий, но сумел подойти к разгневанной женщине, ухватить рубаху и прижать к себе крепко. Упал после этого на пол, чует смерть пришла, стоит над ним, ожидает, когда вместе с кровью из него жизнь вытечет. Ан нет! Рубаха-то ручками любимой сшитая, да с думками о любви вышитая, не простой оказалась! Затянулась рана глубокая, напитался Силантий силой любовной, живительной и поднялся пред очи Деваны невредимый.
Пришёл черёд Хозяйке удивляться. Посмотрела она на парня и на рубаху с уважением, так молвила:
— Видать, и верно, любит тебя твоя невеста, коли от моей стрелы сумела уберечь. И рубаха эта не проста! Оброком от купца досталась она мне.
Прошлась она по горнице, улыбнулась, всё вокруг оттаяло, вернулось в прежний вид. А Силантий рубашку от груди отнял, глядь, полотно-то белое, токмо вышивка вся алой сделалась.
— Раз такое дело, — продолжает женщина, — отпущу я тебя на волю. Но с одним условием — пусть Анюта твоя вышьет моему супругу рубаху. А за то жалую я тебе подарок свадебный, — и с поклоном подаёт Силантию собственный колчан и лук. — Владей да разумно бери добычу, чтоб не во вред таёжным жителям. Про то, что было, не болтай! И не хвались подарочком. В том не твоя заслуга!
На крылечко вывела пленника и тихонько в спину толкнула. Завертела парня невидимая сила, и очутился он на окраине родной деревни Анюты. Прибежал к знакомому дому, ног не чуя под собою. В окошко стукнул, призвал любимую. Выскочила Анютка из избы, на шею кинулась к нему да причитает:
— Силантюшка, ненаглядный! Верила я, что ты жив! Дождалась всё-таки!
Оказалось, что не было охотника три года, а ему показалось, что три недели прошло. Обсказал невесте он всё, как есть, и рубаху заветную показал. Потом и плат достал, спрашивает:
— Об чём думки твои были за это время?
А та в ответ:
— Токмо о том, чтобы вернулся ты невредимым, да чтоб защитила тебя моя любовь. За то время, что тебя не было, наловчилась я вышивать алыми нитями и рубахи, и платки, и рушники. Нитки белые своей кровью красила, чтоб коль попалось тебе в руки изделие, то сердечко твоё ёкнуло, знак дало, кто вышивал тот рисунок, — тут Анюта покраснела, но продолжила: — По деревне меня звать стали Алая Ниточка за мои вышивки.
Ну, знамо дело, маленько освоился охотник, отдохнул и на свадебку дело повернулось. Отгуляли на славу!
Алая Ниточка сшила рубаху мужу Деваны, вышила красными нитями. Уж постаралась! Да от себя добавила рушник с затейливым рисуночком — Хозяйка стоит в окружении зверья, а руками тянется к мужу своему Святобору.
— Скажи Деване, — попросила она Силантия, — что рушник этот не простой: кто им утираться будет, тот наполнится радостью и добром.
Отнёс подарок Силантий по осени. На поляну вышел, позвал с поклоном Хозяйку. Та, ничего, показалась, выслушала.
Взяла подаренье, на вышивку подивилась.
— Мастерица твоя жёнушка, каких поискать! — так похвалила.
За рушник особо поблагодарила, сказала, что отныне всяк рушник, вышитый алой ниточкой, будет зваться рушником радости.
Анюта с Силантием долгую жизнь прожили. Ни разу не ругались. Может, потому что любили друг друга и дорожили этой любовью, а может, потому, что горница у них была сплошь украшена рушниками радости. Кто ж теперь это знает? Воды с той поры утекло немало!
Но вот, что приметил народ. На свадьбу молодым всегда дарят вышитые рушники и стараются, чтоб ниточки были по цвету алые или схожие с ним. Говорят, что приносят они в дом лад и радость. Думаю, то верно! Не станут люди зазря в такое верить!
Подковка на удачу
Расскажу вам сегодня о лошадях, а вернее, о лошадиных башмачках. В давние времена, когда человек только-только приручил этих животных, люди поняли, что копыта у коней быстрее стачиваются от перевозки тяжёлых грузов, от долгих переходов. И тогда придумали для лошадок обувку нехитрую, сначала деревянную. Привязывали башмаки из твёрдой древесины к копыту кожаными ремешками, кои крепили чуть выше на ногах у лошадей. Позже металлической стала такая обувка, она долговечнее была. Время прошло, приладились вытачивать, вырезать подковку из дерева и прибивать деревянными гвоздиками. А уж потом придумали и выковали подковку и гвозди из меди.
Ну, это всё для понятия вам рассказала. Речь пойдёт о людях, знамо дело, но и лошадки не последнее место займут в том.
В незапамятные времена пришли сюда наши предки. Здесь обосновались и, ясно дело, животину завели всякую. Перво-наперво лошадок. Какое хозяйство без коняшек? Без них никуда! Надо сказать, что не всякому везёт в этом деле. У кого лошадь умная, сама чует, что надо хозяину, тому и удача в деле. Оно, конечно, от хозяина зависит многое, но не всё.
Вот и жил на ту пору Спиридон. Жил в однова, потому как вся родня его от всяческого лиха[68] пала, покуда добирались до этих мест. Сложил он себе избу немалую, с размахом на семейство. А где семья-то? Бобылём кручинится[69]. Конь у него имелся и кобылка под пару. Вот и вся родня!
Покрутился малость туда-сюда. Делать нечего, надо супружницу искать. А по той поре сыскать женщину в Сибири нелёгкое дело было. Мужиков пруд пруди, а женского населения нету.
Наперечёт, можно сказать. Как-то под вечер пожалился[70] он соседу о своих печалях. Тот губами пожевал да и сказывает:
— Оно, конечно, можно помочь твоему горю, но тут вот какая штука — ехать надо в село за две реки. Там, говорят, имеются на выданье женщины, вдовы. Али ты метишь на молодку?
Спиридон затылок почесал:
— Где уж мне! Сам знаешь, года немолодые. Мне бы хозяйку в дом, и с детками можно, лишь бы разумной слыла.
— Ну, тогда подсоблю[71] тебе, сосед, — отвечает мужик, — собирайся, на днях поедем!
Добрались они до села дальнего, остановились у знакомого Мирона, так соседского мужика звали. Мирон во время ужина завёл разговор. Вот, мол, есть такая закавыка, и как бы её искоренить. Знакомый, который постояльцев принял, чарочку[72] хмельного мёда опрокинул в рот и молвит:
— Есть у нас одна бабёнка. На вид приглядная и в хозяйстве поворотливая, зовут Румяна. Она и вправду всегда румяная, как ни встренешь[73] Двое деток у ней, мальчонка лет восьми и девчоночка помладше. Разумные детки, не похаю[74]!
— Ну, так что! — оживился Мирон. — Сведи знакомство!
— Не всё так просто! — крякнул хозяин избы. — С подковыркой вдова, гордая. Многие к ней на поклон ходили, а она всем от ворот поворот!
— Что ж так? — не отстаёт Мирон. А Спиридон слушает да на ус мотает.
— А то, — продолжает знакомый, — есть у неё конь вороной, жутко неспокойный, на него все пастухи жалуются. Так вот Румяна всем предлагает на нём прокатиться. Кто упадёт, над тем насмехается! Никому ещё не удалось укоротить норов этого животины! — вздохнул ещё раз и на Спиридона глянул: — Твой-то женишок оседлает ли такого?