— ... и за наглость — тоже... — нервно сглотнул Савáн, хватаясь за голову.
Я не стала пояснять чёртику, что наглость — это наш с ним единственный шанс на свободу не после смерти, а при жизни.
— Если в таверне появятся вещи из моего мира, не будет ли это нарушением каких-либо правил или ограничений?
— Нет, госпожа Милó. Таверна же находится рядом с Перекрёстком миров, поэтому никого не смутит даже собрание различных диковинок из дальних уголков Мироздания.
— В таком случае перенеси из моей квартиры всю мою одежду, обувь, книги, документы, лекарства. Посуду, технику и постельное бельё не трогай. Здесь они ни к чему, а там могут пригодиться. Когда закончишь, займись доверенностью.
Мне просто нужно было немного времени, чтобы подумать, как лучше подёргать смерть за усы...
Глава 15. Маленький гешефт втайне от кредитора
Три дня Савáн занимался перетаскиванием моих вещей в таверну. Как выяснилось, на перемещение несъедобного сил тратится намного меньше из-за отсутствия необходимости наложения дополнительных плетений, сохраняющих вкусовые и прочие ценные качества пищи. Учитывая весь объём работ, выполняемый чёртиком, без малейшего зазрения совести скормила ему всё мясное, какое хранилось в холодной кладовой. Ничего, я себе овощей с рисом натушила, да гречки наварила. Работоспособный помощник на данный момент был гораздо важнее потаканию желаниям собственного желудка. После каждого возвращения я внимательно приглядывалась к Савáну, чтобы понять в каком он состоянии, затем ставила несколько больших мисок, заполненных доверху первым и вторым. Компот, чай или морс просто подавала в большом кувшине вместе с тарелкой простого домашнего печенья. Благо готовилось оно достаточно быстро и ингредиентов требовало не так много.
Даже без миксера взбить венчиком пару яиц с двухстами граммами сахара не так долго. Я иногда под настроение добавляла немного корицы или кокосовой крошки. Вроде мелочь, а сразу появлялась какая-то пикантная нотка. Хе-хе, помню удивлённые глаза Савáна, когда гасила соду уксусом. Почему-то эта незатейливая химическая реакция его весьма впечатлила. Даже сам решил попробовать растереть с размягчённым сливочным маслом полученную смесь, сомневаясь, что в миске ничего не взорвётся и не загорится. В итоге, пригрозив ложкой, сама добавила примерно двести — двести пятьдесят грамм просеянной муки, чтобы получить в меру вязкое тесто. Тут действительно ничего сложного нет, просто нужно почувствовать количество муки, чтобы случайно не «забить» ею тесто, но при этом можно было вылепить с помощью чайной ложки шарики примерно сантиметра три в диаметре. Минут пятнадцать в духовке и, вуаля, печенье готово. Останется лишь сфотографировать его на память в качестве подтверждения, что оно всё-таки существовало, ибо съедается так же быстро, как и готовится!
Зато Савáн немного расслабился и перестал меня шугаться. Даже проявил полезную инициативу, пристроив мои цветы одной соседке и, пока та радостная расставляла их по подоконникам, втихаря продал два короба с рыболовными снастями её мужу. Застуканные на горячем «мальчики» на голубом глазу сказали, что всё богатство отдаётся даром, так как мне оно не нужно, жаль, если пылиться на антресолях будет. Хорошо, что, отправляясь снимать деньги, чёртик предупредил, что может принимать человеческий облик. Поэтому, узнав про цветы и вырученные деньги, быстро написала записку, чтобы «племянника Савушку» не обижали, так как вынуждена уехать срочно по делам к дальней родне, а ненужные вещи поручила ему распродать, так как вернусь нескоро, а квартиру планирую сдать. В общем и целом таким образом удалось сплавить всякой туристической ерунды почти на пятнадцать тысяч. И ещё две пятитысячные купюры Савáн нашёл за обоями. Здраво рассудив, что подставил меня с долгами Толик, значит, с его заначки и стоит оплатить услуги бывшего шефа Савáна, на остальную сумму распорядилась закупиться продовольствием.
Как только из квартиры в Стародеревенском переулке было вынесено всё необходимое для жизни в таверне, я попросила чёртика связаться с нотариусом.
Глава 16. Нотр
Нотр Серейас произвёл на меня весьма благоприятное впечатление. Мало того что согласился из симпатии к бывшему сотруднику встретиться во внерабочее время в частном порядке, так ещё и мило смотрелся в стёганом атласном халате. В голове сразу всплыла фраза из детского мультфильма: «Дома сидеть должен старый чёрт, а не шляться чёрт знает где!» Обсудив с ним все пункты, которые хочу включить в доверенность, составили черновик. Вообще, с нотром оказалось очень приятно общаться. Разговорившись немного о текущих делах, узнала, что он любит коллекционировать золотые украшения из разных миров. Пока секретарь нотра оформлял доверенность, я принесла шкатулку с мамиными украшениями.
Сама я их последний раз, кажется, в детстве примеряла, а потом так ни разу и не носила. Это у мамы пальчики были аккуратные, а сама она — миниатюрная, а я родилась прямо кровь с молоком, ещё и весло в подарок получила. Помните скульптуры советских физкультурниц, украшающие и по сей день парки отдыха в периферийных городах, раскиданных по всей нашей необъятной? Ну вот меня от неё отличали лишь причёска и нелюбовь к спортивным трусам. Про весло, кстати, тоже правда: один из папиных сослуживцев так пошутил, когда узнал, что обожаемая Поленька Прокофия Митрофановича родила настоящую богатыршу в сорок с лишним лет. Родители на столь забавный подарок нисколечко не обиделись, посчитав хорошим знаком, дескать, здоровенькая девица вырастет.
Было ли мне жаль продавать мамины кольца? Нет. Кто-то может возразить, а как же память, но я всегда считала и считаю, что память о близких и родных людях прежде всего должна храниться в сердце, а не ассоциироваться с побрякушками. Если есть хотя бы малейшая возможность выручить денег, буду этим пользоваться. Пока что полки кладовых потихоньку заполнялись продуктами, но для открытия этого количества явно было мало. Тут же как в анекдоте про миллионера:
— Когда я был молодым, я приехал в Америку. В кармане у меня было два цента. На них я купил два грязных яблока. Помыл и продал каждое яблоко за четыре цента. Потом купил четыре яблока и также продал все яблоки...
— И что было дальше?
— Потом умерла моя тётушка и оставила мне в наследство сто миллионов долларов!
Проблема была в том, что тётушки у меня такой не было. Максимум, на что я рассчитывала — это сделать из «дядюшки-кредитора» такую «тётушку», немного скостив долг и сторговавшись насчёт некоторых условий. Отпускать Савáна к тому, чьё имя смогла бы выговорить только под гипнозом и то с пятой попытки, было страшно. Но, увы, иного выхода не было. Как только чёртик не поседел, пока мы с ним составляли письмо с просьбой выдать разрешение для заключения договора аренды ввиду наличия пострадавшей стороны — не знаю. У него сразу, едва только услышал, кем себя считаю, мозг отключился. Эх, его бы наглость и предприимчивость, проявленную при продаже всякого добра из квартиры в Стародеревенском переулке, распространить ещё и на остальные сферы жизни — цены бы не было! Ничего, авось живым вернётся, потихоньку научу здоровой наглости и разумному безрассудству. А то миры — разные, а хватка всё равно нужна одинаковая — акулья.
Проводив Савáна в последний, простите, добрый путь, чтобы отвлечься принялась готовить любимый овощной суп с фрикадельками. Размеренная и монотонная шинковка успокаивала, превращаясь в своего рода медитацию. Наконец, мясные шарики всплыли, овощи окончательно размягчились до нужного состояния, а чёртика всё не было. Переставив тяжёлую кастрюлю на соседнюю конфорку, досчитала до трёх, а затем начала прибираться. Наконец, в зале послышался знакомый перестук копыт. Вылетев из кухни, я на ходу стащила с себя фартук:
— Ну?
— Госпожа Милó... Господин кредитор сам лично хочет пообщаться с вами по поводу интересующего вас вопроса...
Мог бы и не предупреждать, уже сама поняла, ощутив, как с улицы внезапно повеяло смертельным холодом вперемешку с едва уловимой смесью горящей серы и магния... Ещё и аурой, вроде так это называется, придавило знатно.
— Таверна, пропусти, пожалуйста, нашего гостя!
Глава 17. Безумию храбрых...
Я предполагала, что господин кредитор почтит своим вниманием лично, собственно, этого и добивалась, но чтобы так сразу... Главное, что Савáн жив и здоров, остальное — вторично.
Интересно, чем руководствовался Толик при выборе кредитора? Даже не так. По какому принципу мой ныне покойный супружник решил продать душу именно этому сподручному властелина Нижнего мира? Меня к полу гнёт исходящей от гостя мощью, хотя тот порог ещё даже не переступил. Толика так и вовсе размазать по доскам тонким ровным слоем должно было. Для крайне трусливого и весьма трясущегося за целостность собственной тушки существа странный выбор покупателя. Или жадность вкупе с мечтами о сытой и беззаботной жизни победила страх? А потом боязнь, что другой кредитор может обмануть взяла верх над остатками разума, и к высшему демону обратился повторно? В первый раз ведь не обманул, жена досталась подходящая.
— Вечер добрый! — поприветствовала я гостя, указывая рукой на ближайший стол.
— Уверена, хозяюшка? — иронично оскалился приближающийся ко мне статный темноволосый мужчина лет пятидесяти на вид. Уж сколько там сотен тысяч лет стукнуло ему по его демоническому паспорту, даже думать не хочу.
— В мои планы на этот вечер как-то не входил визит в эти чудные места. Но наглость... Твоя наглость, смертная, заставила меня пересмотреть распорядок. Захотелось собственными глазами увидеть ту, что осмелилась диктовать свои условия мне, чтобы случайно не оторвать голову не тому, кому стоит.
Быстро брошенный взгляд высшего на Савáна моментально избавил от ненужных вопросов. Интересно, а в каком-нибудь из миров существуют чертовские психологи? В своём я встречала чаще всего чёртовых и поручать им восстановление душевного равновесия слуги не рискнула бы даже в самом крайнем случае. Мне Савáн чисто по-человечески дорог. Просто кроме него больше некого было кинуть на первую линию огня в качестве пушечного мяса.