егодня, мне, похоже, готовы даже гирю простить. Встреча с заказчиком прошла как по маслу и все благодаря мне, ну и десятку-другому коллег.
- Вы не сильно ушиблись? - миролюбиво улыбнулась я, выразительно поглядывая на часы.
- Мизинчик отбил, - поджал начальник губы, - И рухнул в мешок штукатурки. Предвосхищая вопросу, да, той самой, которую запретил выбрасывать. Вот видите, и он пригодился. Смягчил мое падение. Костюм, правда, жалко.
- Простите.
- Не прощу. Скажите, лучше, кого вы собрались хоронить в том гробу? Я не помещусь, сразу предупреждаю. Больше вам смерти желать вроде некому. Кофемашину и ту уже починили.
- Мой источник жизни работает? - вот это и вправду подарок, а то на кафе можно и разориться, - Мне отдали несколько платьев, кофточки там всякие, еще пижаму.
- Допустим. Но зачем их было паковать с таким пафосом в кованый сундук?
- Что? Куда паковать? Никита что, совсем рехнулся?
- Там внизу стоит кованый сундук. Знаете, такой, как в сказке. Вспомнил, их ещё ларцами зовут. Не желаете взглянуть? - к начальнику вернулся весь его природный офисный лоск и учтивость.
Плохая примета. Никиту он на дух не переносит. Пару раз бывший забирал меня после работы из офиса, дважды они сталкивались с начальником на парковке. В чем причина такой нелюбви я даже догадываться не берусь. У начальника спрашивать было неудобно, Никита мне ничего не ответил. Вроде бы они нигде не могли особо пересекаться по жизни. Слишком разный у обоих круг интересов. Никита высокий, подтянутый, стройный, ходит в спортзал, работает удаленно в Англии. Я до сих пор так и не поняла, почему мы с ним разошлись. Наверное, он стал слишком навязчивым, что ли. Все время спрашивал, где я и с кем, проверял мой телефон при первой возможности, лгал в мелочах, перестал искренне со мной вместе смеяться. Еще и генеалогическим древом поинтересовался. Ему-то оно зачем? Можно подумать, он и вправду решил жениться на мне. Я вот только не решила выходить замуж за него и всю его ненормальную семейку.
- Мне кажется, вы преувеличиваете. Нет там никакого ларца. Коробка какая-то, я сама ее в офис тащила. Никита, наверняка просто из вредности, подкинул несколько кирпичей.
Начальник буркнул что-то относительно несовместимости теории Дарвина с происхождением Никиты. Вместе мы спустились на первый этаж в небольшую кладовку. Улица и свобода поманили солнышком сквозь чуть приоткрытую дверь на улицу. Эх!
Мешок как лежал у порога, так и лежит. Неаккуратно я его, конечно, приткнула, прямо посередине прохода, но дальше было просто не протащить. Зато профиль начальника хорошо отпечатался в штукатурке. Так и бюст можно отлить. Полюбовалась секунду и присела на корточки. Тесемка уже развязана, осталось только запустить руку. Надеюсь, никаких особых гадостей и шуточек Никита не приготовил? Ну, там, ворох эротического белья, например. Не зря же он разорился на курьера до офиса, а не до моей квартиры. Была не была, потерять репутацию адекватного человека мне не страшно. Потому что я ее еще неделю назад окончательно истратила.
Развернула мешок, наружу показалась безмерно красивая кованая крышка сундука. Серебряная луна прижалась спиной к медному солнцу, от них во все стороны расходятся лучики. Само дерево сундучка светлое, пахнет смолой и цветущим вереском. Странно. Я спустила рогожку пониже, так бережно обычно раздевают ребёнка после прогулки. Со всех сторон сундук покрывают металлические пластины, углы окованы толстыми пластинами, да и возвышается он над полом весьма значительно.
- Впервые вижу, чтоб кому-то вручали белье с таким пафосом, - фыркнул наш программист, он увязался за нами следом. Любопытный парень и симпатичный, несмотря на копну длинных волос на голове. На лешего немного похож в своем вечно растянутом джемпере, - Я откинула крышку и приготовилась на всякий случай сразу краснеть.
- Странно, а у меня не открылся, - вставил реплику начальник.
Внутри обнаружился вышитый гобелен, кокошник, лаковые мягкие сапоги, бусы, топор с резной ручкой и резной гребень, почему-то с застрявшим в широких зубьях клоком бурой шерсти. Мне показалось, что она должна быть медвежьей. Сама не знаю, отчего пришло в голову такое сравнение. Может потому, что курьер напоминал мишку? Наверное.
- К-хм. Никогда бы не подумал, что ты ходишь по дому в кокошнике. Оригинальная фантазия! - и я подскочила на ноги.
- Это вообще не мое! Откуда он взял эти вещи? Театр ограбил?
- Да не скажи, - начальник присел на корточки и задумчиво пощупал ткань, - Это ручная работа и стоит он очень прилично. Я матери такой на днях покупал. Несколько сотен тысяч за метр.
Я попыталась понять по выражению лица начальника, шутит он или нет. Такая сумма за метр ткани? Немыслимо. И почему их все подарили мне? Может быть, это прислал совсем не Никита? Но тогда кто? Сразу вспомнились все звонки последних дней, дурацкие встречи, и я немного поморщилась.
- Надумаете продавать, скажете. Я куплю. Мать мне все уши прожужжала, что ей не хватает гобелена с серебряной ниткой на кресло. Думаю, такой как раз подойдет. Пока можете засунуть все это в мой сейф. На кокошнике, кстати, натуральный жемчуг и тоже довольно редкий.
- Я подумаю.
- С гребнем лучше не расставайтесь, непростая вещица. Нет идей, кто вам это мог подарить?
Глава 3
Весь остаток дня я, как полная идиотка, размышляла о том, кто бы мог подарить мне целый сундук необычных вещиц. Со слов начальника они стоят не мало. Пара сотен тысяч у меня в кармане, даже если я решусь продать все это ему и не задорого. Начальник – тот еще жук, изворотливый, хитрый, но, что обещал заплатить, то заплатит. Рано или поздно, скорее, конечно, поздно.
Никита? Не думаю. Он бы уже раз сто мне позвонил. Славный парень. Добрый, отзывчивый, в родне вся королевская знать. Я так удивилась, когда об этом узнала, но родственников не выбирают. Его тётушка обосновалась на Мальте, чтит семейные традиции, пьет черный как ночь кофе из чашки костяного фарфора, помешивая содержимое серебряной ложкой. Иногда, судя по ее шуткам, мне кажется, что в кофе она плеснула пару ложечек чего-нибудь еще. Может, и вовсе разбавила тонизирующий напиток один к одному. Чудесная дама. В этом году ей исполнится ровно сто лет. Шляпка с высокой тульей, туфельки на каблучке, элегантное платье прямого силуэта, любовник младше ровно на тридцать лет, погашенная сигарета в длинном резном мундштуке. Мне порой кажется, что сигарета упокоилась в нем еще лет двадцать назад в качестве несокрушимой дани моде. Сумочка каждый раз другая, и тетушка Никиты непременно выставляет ее на стол перед сеансом вуайеризма - как она называет свидание с племянником по видеосвязи. Шик, блеск и роскошь в каждом движении. Я так жить не умею. И зря!
Может быть, тайный поклонник мне все это преподнес? Воздыхатель? Смешно. Было бы смешно, если бы не было грустно. Мне почему-то кажется, что за всеми этими дарами непременно стоит банда мошенников. Ну не может на меня так просто свалиться богатство! Даже относительно щедрых подарков от незнакомцев я опасаюсь. Мало ли что?
Хотя, если подумать трезво, всегда можно сказать, что я эти подарки потеряла. Никто же не видел, как мне вручили "дары", а даже если и видел? Я ничего никому не обещала. Фирме служу как истинная преданная моль. Коммерческих тайн не разглашаю, да и существуют ли они вообще, те тайны? Чтобы повторить хоть одно мое открытие, нужно иметь особое оборудование и мой изворотливый ум, чтобы еще и подогнать результаты, а это уже мало реально. Нет, ну вот даже ничуть не смешно. Из всего можно сделать тайну, но мало кто может предложить деньги, чтобы ее раскрыть.
Остается только одно – у меня завёлся тайный поклонник. Заводятся же в доме мелкие «паразиты», вроде тараканов или там муравьев. Вот и я кому-то приглянулась. На всякий случай добыла карманное зеркальце из недр сумочки. Это уже можно назвать небольшим подвигом. Типичная офисная моль. Ни бровей (своих собственных) нет, ни опахал-ресниц, на косметологе сэкономлено. Если немного подкрасить, будет очень даже... симпатично. Волосы, правда, чёрные, цвета воронова крыла и вьются довольно красиво крупными локонами. Но делают они это исключительно по своей воле. Опять же, глаза. Мама их называла дельфиньими! Потому что маленькие и не особо яркие. Зато золотые. Помню, как в раннем детстве меня таскали с особым пристрастием по врачам, подозревали диагнозы один хуже другого. Нет, глаза мои сами по себе имеют цвет расплавленной меди. Генетическая особенность, фортель судьбы, так наложились особые гены, о которых теперь даже страшно спросить. Я вообще-то не знаю, кем именно был мой отец. Мать отговаривается тем, что он был очень достойным человеком. Правда, на слове «человек» ее то и дело пробивает на кашель. Ну, да и ладно. Главное, что я родилась. И роман мамин закончился вполне удачно.
Изредка мне даже преподносили подарки от папы, каждый из них я особенно помню. Чучело Змея Горыныча, например. Оно плевалось огнем как зажигалка. Мама, правда, расстроилась, когда я подпалила этим сокровищем ее любимые шторы на кухне. Еще была фигура Бабы Яги с пропеллером вместо помела. Папа прислал ее на день Ивана Купалы. Как весело она летала, поплевывая с высоты второго этажа на все законы физики... Пока окончательно не улетела. Эх!
А Кикимора! Вот кто был моей лучшей подругой детства. Керамическая, кажется, выполненная в мой рост, еще и покрывалась пупырышками перед грозой, пока не развалилась на мелкие черепки. Мама тогда вздохнула спокойно, ее кикимора отчего-то пугала. Может, потому, что умела говорить: «Мама»? С интонацией портового грузчика, нараспев, густым басом. Все подарки от папы закончились, когда мне исполнилось восемь лет. Это было ужасно обидно. Может, он умер? Не знаю и, наверное, знать не хочу.
В сто первый раз зарылась в сундук шаловливыми пальчиками. Кокошник смотрится как произведение искусства, настоящего, древнего, того, что осталось нам в память о временах великой первой Руси. Жемчуг рассыпан с особым умыслом. Тут тебе и сияние звёзд, и лунный свет. Он легкий, кажется, нет ничего сложного, чтобы вставить в прическу, накрыть волосы пеной тюля. Но это будет совсем неуместным, даже немного глупым, излишним. Я же не княжна с иллюстрации из учебника истории. И все же? Вдруг хоть раз мне удастся надеть этот странный, но такой чудесный кокошник? Жемчуга будоражат воображение ощущением колдовства, чего-то особого, роскошно-сказочного. Я провожу по ним ладонью, ласкаю, перебираю в руках. Основная ткань расшита птицами, удивительными и тоже прекрасными. Вот бы каждый день носить эту штуку на голове как корону. Мне бы, наверное, пошло. Впрочем, сейчас я даже боюсь это примерить, мало ли, айтишник заглянет ко мне в кабинет без стука. Не хочу показаться ему дурочкой и, наверное, зря.