Вокруг опять темная комната, но потолок стал низким, словно вот-вот обрушится, а стены давят со всех сторон. Только серебристый луч дает слабую надежду, что отсюда можно выбраться на вольный воздух.
Слышится ласковый шепот:
– Почему не приходишь? Я ведь так жду тебя… Приходи хоть на часок. Дорога близкая, путь луна освещает… не заблудишься…
Легче выбраться из темной комнаты и немного пройтись по округе. Точно не случится ничего плохого, если еще разок побывать в гостях в зачарованном лесном саду, где ждет Амина. Или просто посидеть на берегу озера… Ведь раньше все заканчивалось благополучно. А здесь можно с ума сойти… Мысли перестают путаться, в голове все проясняется. Тимур встает с постели и одевается. Теперь, когда появилась определенная цель, жар и лихорадка бесследно проходят. Хотя бы это радует.
Он крадучись добирается до двери. К счастью, Зубаржат, в отличие от большинства пожилых людей, спит крепко. Дверь открывается и закрывается бесшумно.
Дом и двор в темноте какие-то непривычные… Тимур проходит мимо кроличьих клеток. Зверьки, конечно же, сладко спят, видят во сне капусту и прочие вкусности. Хотя один, видимо, все-таки уловил движение рядом, завозился в своем домике.
Тимур уже приближается к ограде, когда из темноты появляется внушительный силуэт. Гром обходит территорию ночным дозором. Только бы не залаял!
Однако пес лишь машет хвостом и снова растворяется в темноте. Путь свободен.
Мимо сонных берез Тимур доходит до края обрыва. Спускается, стараясь не споткнуться в тоннеле из нависших над головой густых ветвей.
Залитый лунным светом луг кажется нарисованным. Здесь гораздо светлее, чем наверху, каждая травинка видна. На черном небе вместо звезд горят и переливаются огромные цветы, мерцают, шевелят лепестками. Теплый ветер касается травы, под его дуновением она колышется волнами и не шуршит в ответ, а тихонько звенит – едва слышно, но разобрать мелодию можно. Среди травяных волн змеится тропинка, сама норовит лечь под ноги. Хотя Тимур и так бы не заблудился, стена леса впереди хорошо видна.
Путь и правда недалекий, освещают его цветы-звезды и луна. Лес, как обычно, встречает приветливо, маленький родник весело журчит – ему тоже не спится. Тропинка по-прежнему уверенно ведет гостя среди деревьев, луна время от времени заглядывает в лес сквозь кроны, гладит тяжелые ветки елей, и осины вздрагивают от ее прикосновений.
Древесные заросли расступаются, и открывается вид на лесное озеро. Вот теперь луна может показаться во всей красе, ничто ее не заслоняет. Но Тимур, конечно, смотрит не на луну, а на хозяйку озера, которая сидит на противоположном берегу и снова расчесывает белые волосы. Костяной гребень движется размеренно, плавно. Она поднимает голову:
– Наконец-то пришел.
Удивительно, но сейчас она какая-то другая. Раньше казалась хоть и молодой, но взрослой женщиной. А сейчас – будто ровесница Тимура, может, только чуть-чуть старше. На щеках выступил нежный румянец, от улыбки появляются ямочки. На ней то ли просвечивающее шелковое платье, то ли широкая рубаха. Белый шелк весь от ворота до подола расшит бисером и стеклярусом, переливается, будто зеркальная чешуя. Хозяйка озера скрестила тонкие щиколотки, носки украшенных жемчугом башмачков шевелятся, постукивают о прибрежные камни. Расположилась, словно она на сцене, а восхищенные зрители должны ею любоваться. Правда, сейчас зритель только один, остановился на другом берегу. Овальное озеро вытянуто в ширину, их разделяет совсем небольшое расстояние.
Тимур приближается к самой воде.
– Зачем ты меня звала?
– Соскучилась. Хочется, чтобы ты всегда рядом был.
– Тебя ведь Амина зовут, да?
– Я обманула тебя тогда.
– Зачем?
– Просто так… Амина появилась гораздо позже меня. Все они появились уже потом. А вот я была всегда, с самого начала времен. Я другая, не то что эти глупышки, – пренебрежительно говорит самозваная царевна.
Человек, который считает всех других глупцами, сам обычно невеликого ума. Так сказала Тимуру дэу эни еще в детстве, он уже не помнит, по какому случаю. Но если это не человек, а русалка? И насмехается над другой водяной нежитью? Несмотря ни на что, с загадочной хозяйкой озера все же тянет поговорить, узнать побольше о тайнах, сгустившихся вокруг. Да и взгляд от нее оторвать невозможно, она так и притягивает и манит, будто дразнит.
– Как же тебя зовут на самом деле? Су анасы или как?
– Потом шепну тебе на ухо, не сейчас.
Она запрокидывает голову, показывая белую нежную шею, весело смеется, хотя вроде бы ничего смешного в ее словах нет. Смех звучит переливами курая[21], отдается эхом от темной воды. Хозяйка озера замолкает, глаза таинственно поблескивают. Она бросает гребень в воду. Тот не тонет, превращается в крошечную лодочку, подплывает к берегу Тимура, останавливается у его ног.
– Знаешь, – чуть тише говорит хозяйка озера, – на этом месте когда-то было бескрайнее бездонное море. Чудовища с золотой чешуей обитали в его водах, иногда выныривали на поверхность, смотрели на звезды, луну и солнце, беседовали с ветром и снова исчезали в глубине. А потом появилась огромная рыбина – сама зародилась в соленой воде. Дни и ночи она плавала по морю, била по воде хвостом, поднимала высокие волны, взбивала пену. И вода закипала… Рыбина старалась изо всех сил. Однажды все море разом вскипело и вскоре пересохло. Неповоротливые чудовища погибли, золотая чешуя рассыпалась по дну, которое стало поверхностью первозданной земли. Кости и внутренности превратились в железо, медь и цветные камни. С тех пор все здесь много раз менялось, останки чудовищ ушли глубоко под землю. Рыбина ненадолго пережила погубленных ею жителей моря. Она тоже умерла, но успела населить новый край. Из ее икринок появились на свет люди, из правого уха вышли добрые светлые создания, а из левого – темные и злые.
– Разве у рыб бывают уши?
Она снова от души смеется.
– Это ведь чудесная рыбина, у нее уши точно были. А еще острые шипы и сверкающие плавники. От бездонного моря осталось только это озеро – как память о прошлом.
Похоже, намекает, что сама появилась на свет в те незапамятные времена.
– А ты из которого уха рыбины вышла? – интересуется Тимур. – Из левого или правого?
– Это ведь неважно.
– Послушай, я хотел спросить… Мой отец тоже здесь на озере бывал?
– Мужчины из твоего рода так хороши, что жаль отпускать их в грязный людской мир. Здесь все гораздо лучше, сам посуди. Ты же помнишь, как чудесно гулять в лесном саду, где тебе радуется каждый цветок. Вспомни песню соловушки, с ней ничто не сравнится.
Соловьиная трель раздается в звездном небе, сверху пролетает тень, по размерам в сотни раз больше скромного лесного певца, плавно машет крыльями и скрывается за деревьями. Этот новый соловушка проглотит и не заметит… Песня обрывается, хозяйка озера продолжает:
– На озерном дне так сладко спится, нет ни волнений, ни обид, ни горя… Тебе же плохо без меня…
– Я… пойду, пожалуй, – говорит Тимур. – Поздно уже.
Каких усилий стоят ему эти слова! Но он их все-таки произносит, пытаясь разорвать сладкие чары, которыми постепенно опутывает его собеседница.
– Нет, не поздно, в самый раз. У нас с тобой столько времени впереди. Время бесконечно, хоть и не для всех. Тебе оно подчинится, если останешься со мной. Подойди же, сколько можно уговаривать!
Еще немного, и ноги сами обогнут озеро и принесут Тимура к той, которая так ласково манит. Жутко перечить ей, и остаться здесь подольше тоже хочется. Но…
– Мне бы домой. Я приду еще как-нибудь. Хочешь?
– Потом будет поздно! – вскрикивает она.
Тимур делает два шага назад, подальше от озера. Ноги будто чужие, почти не слушаются. Какого черта его занесло сюда?
А хозяйка озера меняется на глазах. Только что была совсем юной и нежной, но сейчас ее лицо становится жестким, даже жестоким. И как-то сразу понятно, что она не человек… Она поворачивается, встает на колени.
– Остановись! Пожалеешь еще!
Глаза загораются зеленым огнем, руки удлиняются, тянутся через все озеро. Широкие рукава остаются прежними, растут лишь сами предплечья, белая кожа плотно обтягивает косточки. Пальцы с острыми ногтями шевелятся, собираясь схватить свою добычу. А добыча замерла на месте, не в силах двинуться и даже просто отвести взгляд.
Кто-то неслышно подбирается к Тимуру со спины и хватает за руку ледяной рукой.
Глава 28
– А-а-а, явился?! – кричит хозяйка озера. – Думаешь, что-то сможешь изменить?
Она уже не смотрит Тимуру прямо в глаза, отвлеклась.
Рядом с ним не лесное чудище, не див[22], не шурале, а парень такого же роста и возраста, как Тимур.
– Бежим! – отрывисто бросает он, тянет прочь от озера.
На шее и под ключицами хозяйки выступают темные пятна, лицо искажается.
– От судьбы не убежите! Даже не надейтесь. А ты пожалеешь еще, что отказался!
Ее длинные костлявые руки вздымаются высоко над озером, вода тут же вспыхивает цветными искрами и закипает. Раздается злорадный хохот:
– Торопитесь-торопитесь… Да под ноги смотрите!
Они уже не слышат ее напутствий. Озеро остается позади, беглецы несутся сквозь чащу, среди высоких елей, то и дело спотыкаясь о корни, которые шевелятся как живые. Корни – это еще полбеды. Огромные ветки так и норовят вцепиться, чтобы задержать хоть ненадолго, хлещут колючими иголками по плечам. Впереди вырастает острый частокол… Беглецы, не сговариваясь, поняв друг друга с одного взгляда, разделяются, оббегают препятствие с двух сторон. Колья вертятся на месте, изгибаются, стараясь выскочить из земли и кинуться вдогонку, но не успевают – так и остаются торчать между елями. А беглецы уже снова рядом и пробираются дальше. Тимур давно не понимает, в какую сторону двигаться и где выход из леса. Остается надеяться лишь на спутника. Тот здесь отлично ориентируется: не останавливается ни на секунду, почти не смотрит по сторонам – значит, дорога привычна и знакома. Вроде бы корни и ветки слегка угомонились, мо