– Я присяду? Холодно. – Она сбросила на пол сумку с пойманной Кроу дикой уткой и бесстрашно шагнула к костру. Здесь было куда теплее, чем снаружи.
Сосед по пещере внимательно рассматривал ее, и цвет его глаз невольно напомнил грозовое небо. Отблески огня и теней играли на загорелой коже. Спасибо, что магический шар мужчина впитал обратно в ладонь. Если он и смутился появлением гостьи, то не подал виду: в конечном счете это она ворвалась в его убежище, и стыдно должно быть ей.
Молчание вскоре надоело обоим.
– Откуда ты? – Голос незнакомца был приятным, низким, бархатистым.
– Пастушка, с перевала.
Ложь легко сорвалась с губ. Именно так Кайла представлялась в горных поселениях, а чтобы проще было поддерживать легенду, надевала одежду, свойственную для приграничья: широкие брюки-юбка, свободная рубашка. В таком наряде удобно было гулять по крутым склонам, и выглядел он добротно и незамысловато – аристократка не наденет, а вот пастушка из семьи с достатком вполне. Сложнее было следить за речью: Кайла изъяснялась слишком правильно.
– Далековато забралась.
– Так и ты не из местных. Приключенец?
– Страж. – С его пальцев слетел сноп искр, и костер затрещал веселее. – Тебе надо просушить одежду. Разденься, я отвернусь.
Он и правда отвернулся, хоть оставался напряженным. Кайла смотреть в стенку не обещала и откровенно любовалась широкой спиной и крепкими бедрами, пока замерзшие пальцы пытались справиться со шнуровкой рубашки.
Ее охватила странная, доселе невиданная дерзость. И отчего-то захотелось, чтобы он посмотрел на нее, захотелось понравиться ему. Но мужчина держал слово. Он не повернулся, даже когда Кайла подошла ближе и уселась у огня, впитывая тепло.
Костер догорел к утру. С ним вместе закончился и дождь. Одежда давно просохла, и Кайле в ее плотной рубашке было вполне комфортно. Но она не отказалась, когда мужчина накинул свою куртку ей на плечи.
– Как тебя зовут, страж с приграничья?
– Рейн.
– Я верну куртку при следующей встрече!
Куртку она вернула через неделю, хотя это был только повод. За ним последовали забытая корзинка, потерянный кулон, горные травы, которые надо собрать точно в срок… Пирог из замороженных ягод ирги – бессмысленная трата продуктов, но доктор съел все до крошки. Урх ругался, но отпускал ее на встречи, понимая, что человеку лучше среди людей. Пусть она и не совсем человек.
Рейн тоже не был обычным, по крайней мере, для нее. С ним она чувствовала себя легко и естественно, не боялась показать себя настоящую: он принимал и признавал ее любовь к свободе, умел слушать и рассказывать так, что не бывало скучно. Кайла не помнила, кто из них первым потянулся к другому, признавая взаимное влечение и как влюбленность переросла в глубокое настоящее чувство.
Он и сейчас продолжал ее удивлять.
Кайла вздрогнула, когда он аккуратно взял ее руки в свои и, поколебавшись всего мгновение, поднес их к губам и оставил короткий поцелуй. Такой поцелуй можно было воспринять как дань вежливости, но только не в исполнении Рейна.
Сердце заколотилось как бешеное, и Кайла подняла на него взгляд. Большой палец лег ей на губы, коснулся нижней, проводя мягко, но требовательно.
– Можно?..
Рейн наклонился к ней. Похоже, Кайла поторопилась, решив, что без бархатистого голоса он растерял и часть своего обаяния. Нисколько. Осталось только убедить в этом и его.
– Почему ты до сих пор сомневаешься? – Кайла подалась вперед, взяла его лицо в свое. – Будь немного эгоистичнее.
Приподнявшись на цыпочки, она прижалась губами его к плотно сомкнутому рту. Губы у доктора были горячими и сухими, зато металлическая щека холодила. На поцелуй он ответил не сразу – похоже, слишком растерялся от внезапного напора. Когда же губы разомкнулись, а руки крепко обхватили ее талию…
– Мама, я нашла тропу! – воскликнула Фрейя.
Они отпрянули друг от друга, как застигнутые врасплох тайные любовники. Щеки пылали, а в голове царил беспорядок. Кайла посмотрела наверх. Девочка стояла у узкого зазора между скалами и, кажется, ничего лишнего увидеть не успела. А если и успела… Фрейя продолжала звать ее мамой при посторонних, но прекрасно помнила, кто перед ней.
И все же не стоило целовать доктора при ребенке. Рейн поймал растерянный взгляд Кайлы и сжал ее ладонь.
– Поговорим позже. – Пальцы ласково скользнули по коже, и он отпустил руку. – Иди к Фрейе.
Их разговор не предназначался для детских ушей и мог подождать. Кивнув, Кайла подобрала юбку и поднялась по крутому склону к племяннице. Тайное место ничуть не изменилось. Озеро все так же зеркальной гладью отражало небо, а цветочный аромат можно было резать ножом. Свежий воздух гудел от вьющихся над цветами пчел и стрекоз, и в этот гул то и дело вклинивался пересвист иволги.
Пока Фрейя собирала цветы, Кайла дошла до озера и, сняв ботинки, опустила ступни в холодную воду. Поболтала ногами, остужаясь. Она бы нырнула, но боялась напугать племянницу. Мелкая стайка рыбок пронеслась мимо, ничуть не напуганная, а скорее заинтересованная ее движениями.
– Замерзнешь, – отметил Рейн, догнав ее.
– Нет.
Кайла с улыбкой запрокинула голову, щурясь на солнце. Доктор возвышался над ней и смотрел с такой укоризной, что ноги из воды она все-таки вытащила. Ну что за человек! Раньше он не был таким въедливым.
– Ты помнишь, как плести венки? – огорошила она его внезапным вопросом.
– А справлюсь? – Рейн демонстративно показал железную руку.
– Попробуй. Обещаю не смеяться. – Кайла поджала под себя ноги, усаживаясь поудобнее. – Фрейя, неси сюда цветы! Грех не воспользоваться этим разнотравьем.
К вечеру погода испортилась, но они успели вернуться в отель до дождя. Оказывается, Фрейя умела не только плакать навзрыд, но и заливисто хохотать. Впрочем, Кайла прекрасно ее понимала, сложно было сдержать смех, глядя на сурового доктора с бело-желтым венком на голове.
Рейн не обиделся, он вообще сносил их шутки с удивительным спокойствием, и в какой-то момент Кайла поймала себя на мысли, что любуется его общением с Фрейей. Если бы у них была дочь, он так же давал бы ей баловаться и лишь изредка одергивал, чтобы шалость не обернулась катастрофой?
От этих мыслей сердце заходилось похлеще, чем от поцелуя.
Им так и не удалось договорить. Луис не соврал и приехал из города к ужину, заняв их с Фрейей до самого вечера. На ночь же у нее осталась племянница: девочка боялась грозы, а молнии до полуночи рассекали небо. К тому же сегодня был ее последний день дома – завтра Фрейя возвращалась в пансион. Тихое дыхание девочки ничуть не мешало, зато крепкие объятия сжимали, как тиски. Жарко. Не помогло даже скинутое на пол одеяло – Фрейя была как печка, и Кайла на всякий случай проверила, нет ли у нее жара.
Минта тоже обожала спать в обнимку, обхватив ее руками и ногами и сопя в шею. В детстве Кайла терпеть этого не могла, а после аварии жалела, что от тех ночей остались только воспоминания.
Стук в дверь, скорее царапание, чем удар, прервал дремотное утро.
– Что случилось? – спросонья не сообразив, что происходит, спросила девочка, приподнимаясь на локтях.
– Ничего. Спи. – Кайла поправила подушку и уложила Фрейю обратно.
– Но там…
– Наверное, какой-то вопрос от прислуги. Спи, я скоро вернусь.
Кайла выбралась из кровати, накинула халат и открыла дверь. В коридоре ее ждал одетый с иголочки и, кажется, слегка напомаженный Эмиль. Он держал в руках какую-то коробку.
– Я могу пройти?
Кайла поспешно загородила собой проход.
– Нет, я не одна.
– Значит, все-таки помирились? Понятно… – неправильно истолковал он ситуацию и тяжело вздохнул. Но прежде чем Кайла успела объясниться, тряхнул головой, будто сбрасывая нерешительность. – Я пришел попрощаться. Утром я уезжаю.
– В отпуск?
– Нет, я увольняюсь. Луис с вечера подписал бумаги, Беннета я тоже предупредил. Кайла, прости, но так больше не может продолжаться. Я устал смотреть, как ты возвращаешься к мужу снова и снова. – Он сделал шаг к ней, высказываясь с отчаянной злостью. – Кто я для тебя – мимолетное увлечение? Ты вернулась из мертвых, но я как был, так и остался для тебя пустым местом.
Он повысил голос, и Кайла испугалась, что Фрейя может услышать.
– Эмиль, это не так. Не руби с плеча, давай поговорим позже, – попыталась успокоить она портье, но впустую.
Он протянул коробку, которую сжимал в руках. Внутри оказалась фарфоровая чашка.
– Помнишь, ты подарила мне ее два года назад? Тогда ты не смотрела на меня, как на пустое место, а приходила, чтобы излить душу. Я возвращаю ее тебе. Найди себе другое утешение.
Он развернулся на пятках и ушел, а Кайла так и осталась с чашкой в коридоре, чувствуя себя донельзя глупо. И что это было? Устроил скандал замужней тьенне. Ну не дурак ли?
Кайла вернулась в комнату и поставила чашку на полку. Наверное, ей надо было догнать Эмиля и уговорить остаться, но она не могла подобрать подходящих слов. Ситуация злила. Минта заслуживала большего, чем истерики от любовника.
В дверь снова постучали, и Кайла порадовалась, что не ушла далеко. Похоже, Эмиль одумался, а значит, ей не придется выкручиваться из щекотливой ситуации.
Она отворила дверь, не спрашивая, но за порогом стояла Ланти – бледная до синевы, с окровавленными руками. На переднике виднелись бурые пятна.
– Он… он просил разбудить его в шесть, – пробормотала она. Ее трясло, и, пошатнувшись, она больно вцепилась в Кайлу.
– Кто?
– Го-господин Рюдигер.
Больше ни о чем не спрашивая, Кайла бросилась к комнате дяди. Ланти последовала за ней, но в отдалении.
Тошнотворный запах крови ощущался уже на подходе, и впервые Кайла подумала, что не хочет смотреть, что случилось. Но она обязана была посмотреть.