— Я сама.
На следующий день после завтрака, причем всем входящим в столовую поселенцам делали подкожный укол сореина, начался рабочий день. Алесю усадили за какой-то агрегат, который ездил между грядками подрастающего, неизвестного ей кормового растения и рыхлил землю между рядами. Когда механизм доезжал до конца ряда, нужно было его остановить, нажав желтую кнопку. Тогда тот смещался на ряд правее. Снова загорался зеленый огонек, и машина ехала обратно по соседнему, нерыхленному ряду. Вот и вся работа. Если не считать того, что иногда рыхлящий нож попадал на камень, загорался красный огонек, и нужно было, убедившись, что ничего не сломалось, провести рыхлительный аппарат чуть вперед и снова поставить его в рабочий режим. Площадь посадок неизвестного и ни капельки не интересного Алесе кормового растения была огромной. Работы, монотонной и одуряющей, тут было на несколько дней.
Сериал, который ей пришлось смотреть вечером, был о волках-оборотнях. Они были страшные снаружи, но добрые, благородные и справедливые внутри. И главная героиня медленно, но верно теряла голову, влюбляясь в самого главного и справедливого оборотня, который нежно полюбил ее с первого взгляда, не иначе как по доброте душевной.
К концу второго часа Алеся решила, что выспится в этом лагере за все годы, когда она недосыпала, грызя гранит медицинских знаний.
Люди-волки подошли к ней сразу после окончания фильма. Двое волков. Один помоложе с простым стальным браслетом.
Поселенки, неторопливо шедшие рядом с Алесей по полянке с густой, короткой жесткой травой, замерли, жадно вслушиваясь.
— Пойдем со мной, — сказал волк со стальным браслетом. Отказать ему она не могла. — Ты мне понравилась. Я буду с тобой осторожным.
Действительно добрый. Мог бы и не успокаивать. Ведь он тоже знал, что поселенка ему отказать не имела права. Где-то краем глаза Алеся заметила быстро приближающегося к ней Харрайна. Молодой волк осторожно положил ей руку со втянутыми когтями на плечо. Целительница накрыла его горячую руку своей, снимая возбуждение и вызывая полнейшее равнодушие к ней самой.
— Ну что ты в этой уродине нашел? — пронзительно закричала в полной тишине Алесина спутница, молоденькая, действительно хорошенькая поселенка. — Возьми лучше меня.
Молодой волк обернулся. Яркая брюнетка подошла к нему вплотную с решительным видом, уже расстегнув две пуговицы на кофточке, полуобнажив вызывающе красивую грудь. Кажется, она вообразила себя героиней из только что просмотренного сериала. Волк осторожно погладил предложенную ему для ознакомления красоту. Брюнетка закусила губку острыми зубами, так ей это понравилось, немного прогнулась. Парень-волк притянул ее к себе за талию второй рукой.
— Пошли.
Они отошли в сторону, и Алеся встретилась взглядом со вторым человеком-волком, молча наблюдавшим до этого за своим напарником. Два узких черных браслета предупреждающе поблескивали на его запястье.
— Две моих женщины погибли из-за моей неосторожности, — хриплым низким голосом сказал волк, перехватив ее взгляд. — Но теперь я стал куда осторожнее и опытнее, чем любой молокосос. Тебе ничего со мной не грозит. Пойдем со мной. Мне уже за тридцать, жить осталось совсем немного. А у тебя, как у вдовы воина, будет собственный дом до конца твоих дней.
Ничего не скажешь, о личном счастье своей привилегированной гвардии его высочество принц Линсей позаботился самым лучшим образом. Собственный домик, видимо, был неотразимым средством для привлечения женщин. Но тридцать лет с небольшим — срок жизни. Всего тридцать лет!
— Возьми лучше меня, воин-волк! Не гляди ты на нее, возьми меня.
Кажется, этот час от просмотра фильмов об оборотнях до последнего приема пищи был традиционным временем для решения семейных проблем людей-волков. Харрайн подошел совсем близко. Воин-волк бросил быстрый взгляд на его широкий красный браслет, и Алеся испугалась за своего жениха.
— Действительно, почему я? — спросила она.
Волк смотрел ей в лицо своими реконструированными глазами со светофильтрами.
— Ты тихая, — неожиданно ответил он. — Нам нравятся тихие.
Поселенки внезапно резко замолчали.
— Я тоже очень тихая. И послушная.
— И я такая покорная во всем.
Алеся мельком пожалела, что проспала недавний фильм. Его стоило просмотреть хотя бы с исследовательскими целями.
— А у тебя когти насколько вытягиваются? — ей нужен был телесный контакт с воином.
Волк положил свою ладонь ей в руку и выпустил когти. Пять хороших таких лезвий.
— Но с тобой я буду очень осторожен. Ты думаешь, нам нравится терять своих женщин?
— Нет, этого я не думаю, — целительница без труда добилась того, что темноволосый гигант с мощными когтями и клыками решил, что она самая неподходящая из имеющихся здесь поселенок.
Воин отпустил Алесину руку и взглянул на молча обнимавшую его колени полуобнаженную женщину. Две другие безуспешно пытались оттащить ее за ноги.
— Ну-ка, встань, — он одним движением переместился так, чтобы возмущенные конкурентки отцепились от той, которая обнимала его за ноги. Женщина встала. Шикарная грива рыжих, вьющихся волос плохо скрывала светлую кожу умело обнаженной верхней части тела. Глазки претендентка скромно опустила вниз.
— Ты меня не боишься? — уточнил волк.
Ага, все-таки два черных браслета.
— Нет, — еле слышно сказала Рыжая, вспомнив о необычайно остром слухе у людей-волков. — Я сразу поняла, что ты хороший, — она подняла на него умоляющий взгляд. — И добрый.
Остальные поселенки за спинами у обнявшейся парочки обреченно завизжали от досады.
На следующий день, сразу после обеда темнокожему дареладцу оторвало обе руки в сокодавильной машине, у которой внезапно произошел сбой в программе. Все мужчины с уважением посмотрели на русского парня, у которого одна рука была еще в фиксирующей кость повязке, а глаза горели торжествующим огнем удовлетворенной мести. Доказать его причастность к произошедшему не удалось. К вечеру дареладец, сорвав с себя повязки, умер от сильного кровотечения.
Один день из десяти был у поселян выходным. И фильм накануне этого выходного дня они смотрели смешанным мужеско-женским составом. И был этот фильм не просто эротическим, а исключительно эротическим. То есть там, судя по эффектному началу, даже сюжет не предусматривался. Алеся проснулась не как обычно, к концу серии, а в первой трети фильма. Голова у нее к тому времени лежала на плече у приобнявшего ее Харрайна.
— Пойдем. Многие уже выходят. Мы не будем выделяться.
И действительно, парочки тесно прижавшихся друг к другу поселенцев, из тех, кто поскромнее, направлялись к выходу. А некоторые другие из остальных сообразили, что для того, чтобы скопировать то, что им показывали с экрана, выходить, в общем-то, необязательно.
Взволнованный Харрайн уверенно завел спутницу под какое-то густое дерево.
— Нет уж, постой, — он решительно схватил Алесю за обе руки и с невероятной легкостью прорвался сквозь ее ментальную защиту. Если он не сделал этого раньше, то исключительно из-за врожденной деликатности. Не хотел смущать и без того обиженную природой девицу. Все-таки, Леи Катиноу, подобравший Хозяйке Долины именно такую маскировку, был мастером.
— Алеся, — прошептал менталист, отпуская ей руки и крепко прижимая ее к себе. — Ты здесь? В этом кошмаре? — Вся его напряженность, сковывавшая его в последние недели, ушла. — Милая. Счастье мое…
Она в свою очередь тесно прижалась к нему, обняв Харрайна за шею. Объяснения оказались излишними.
— Нам нужно уходить отсюда, — спустя какое-то время опомнился ее жених. — Найдем только куда-то исчезнувшего Рэдлина, обдумаем, как уйти незаметно.
Глава шестая
— Скажи мне, Рэдлин, — заговорил Харрайн, когда они на следующий день, с утра пораньше, все трое устроились в повозке, увозившей из лагеря поселенцев готовые продукты вглубь Долины. Водитель не замечал, что, кроме ящиков с продуктами везет еще и троих беглецов. — Ты уверен, что твоих зарангонцев нужно возвращать на побережье нашей планеты? По-моему, они там плохо приживутся. К тому же местные отчасти сами виноваты в том, что живут в этом кошмаре. Ведь именно их фантазии дают энергию и силу Темной Долине.
Рэдлин, полулежащий на пластиковых ящиках так, чтобы его не было видно из-за бортов повозки, повернулся к менталисту.
— А ведь я говорил, что мои зарангонцы отличаются от прочих обитателей Темной Долины, — сказал он, небрежно покусывая травинку.
— Да, пожалуй, но теперь в это с трудом верится.
— И тем не менее, они отличаются. Здесь всех губит отсутствие высшей идеи. Здешним поселенцам незачем жить по большому счету. А зарангонцы живут ради возвращения на Родину. Стараются быть достойными своих великих предков. Ну и сореин им не вводят. Незачем. Они не умеют путешествовать между мирами. Ты, вот, подумал, Харрайн, откуда в Долине берется сложная техника, на которой работают поселенцы? Сами они явно не в силах ее создать. Не подумал? Все заводы по производству электроники находятся на территории выходцев из Зарангона. Поэтому к нам многие десятилетия никто со своими порядками не совался.
— Но и отпустить так просто, не отпустят, — сделал вывод Харрайн.
Рэдлин сразу утратил возвышенный вид странствующего короля, помрачнел и сжался.
— Мы все равно уйдем.
Алеся извернулась и вытащила карту Темной Долины.
— Где находится информационный центр?
Рэдлин подтянулся к ней, чтобы устроившийся между ними Харрайн не мешал изучению карты местности.
— Если ящики упадут вниз, у нас будут проблемы, — занудным голосом сообщил менталист, между делом обняв Алесю.
— Вот здесь находится центр, — Рэдлин одной рукой придержал сдвинувшийся белый пластиковый ящик, а пальцем другой руки ткнул в карту.
Алеся еще немного повернулась, чтобы Харрайну было удобнее ее обнимать.
— Мы сейчас едем где-то вот здесь. Вот тут дальше на моей карте развилка. Если мы не свернем направо, нам придется слезать.