Лай псов побуждает спешить, но приходится замедлиться.
Мы несёмся через бурелом, через глубокие и быстрые ручьи.
Лай гончих приближается.
Зверь близко.
— Это вепрь, Ваше Величество! — взволнованно кричит охотовед.
Кабан оказывается громадным.
Мы нагоняем гончих и вепря. Лучники тут же пускают стрелы. Но ни один выстрел не настигает цели. Зверь ловко и быстро уносится в чащу.
Мы мчимся за вепрем и снова видим его.
Лучники опять стреляют и две стрелы смазано ранят зверя — одна ранит ногу, другая задевает крутую бочину. Но эти лёгкие раны лишь прибавляют зверю прыти и ярости.
Разъярённый вепрь резко разворачивается и опускает голову к земле так, чтобы насадить врага на свои смертоносные бивни.
Раненые кабаны никогда не уступят своим убийцам — охотникам. Кабан второй после медведя по выносливости на рану. Лишь пробитое сердце может уложить этого выносливого во всех смыслах зверя. Не пробитое лёгкое, даже вспоротое брюхо не даст повода ликовать. Раненый кабан, даже с выпущенными кишками не станет спасаться бегством. Он будет драться до конца, чтобы утащить за собой в могилу своего обидчика.
Невероятная сила воли, ярость и мощь этого зверя меня восхищают.
Кабан глядит на нас глазами-буравчиками, шумно дышит, мехами раздувая крутые бока.
Гончие заливаются до хрипоты в судорожном лае, но без приказа не атакуют сильного зверя.
Лучники натягивают тетиву, но я вдруг меняю решение.
Мой дар — это сильное чутьё на выполнение следующего шага. Я чувствую, будут ли верными мои следующие действия, али нет. Прямо сейчас я явственно ощущаю, что не должен убивать этого зверя.
Он обязан жить.
Поднимаю вверх руку и кричу:
— Нет! Не убивать!
Друзья и звездочёт знают меня и не выказывают возмущения или удивления.
Охотовед, смачно сплёвывает от разочарования и приказывает ловчему накинуть на гончих поводки.
— Роланд! Вы как всегда умеете убить всё удовольствие! — восклицает Тэйлор. — Понимаю, почему вы до сих пор не женаты!
Раздаётся хохот друзей.
А я гляжу на кабана, который всхрапывает и мгновенно уносится прочь, подальше от этого места.
— Клянусь, Инмарием! Сроду таких здоровенных вепрей не видывал! — удивляется звездочёт.
— Могу одолжить вам зеркало, господин королевский звездочёт! — острит Лукас, и все снова гогочут.
Я тоже смеюсь, а старый Бьёрк грозится пальцем и говорит:
— Ох, и договоритесь, молодые люди! Как придёте совета и мудрости моей просить, многое вам поведаю.
И улыбается хитро-хитро.
Друзья умолкают и дружески хлопают Бьёрка по плечу.
— Что ж, охота не удалась. Возвращаемся, Ваше Величество?
— Возвращаемся, — говорю я. — Вместо охоты займёмся делами королевства. Хочу отправить по всему королевству тайную проверку. Без предупреждения пусть вызнают, как живут люди и дворянство.
— Хорошее дело, Ваше Величество, — соглашается Бьёрк. — Ваш покойный отец любил подобные дела. Таким образом, изменников искал, а после их жестоко казнил.
— Про казнь речи не идёт, Бьёрк.
— Пока не идёт, Роланд, — говорит Тэйлор. — Как только истину узнаешь, возможно, изменишь своё решение.
— Всё может быть, — не затеваю спор.
Вдруг, в разгар нашего разговора, я слышу свистящий звук.
В следующий миг, Тэйлор толкает меня в плечо, и я вылетаю из седла.
Мой советник спасает меня, подставив под стрелу свою спину.
Стража выхватывает мечи и бросается на поиск того, кто пытался меня убить.
Мужчина сжимает зубы и соскальзывает со своего седла.
— Тэйлор! — кричу в страхе за жизнь верного друга.
— Скорее! Скорее возвращаемся в замок!
— Лукас! Скачи впереди нас наравне с ветром! Пусть немедля целитель готовится спасти моего советника!
Лукас взлетает на своего резвого скакуна и отправляется в путь.
Несколько стражников уходят на охоту за убийцей, а мы быстрее молнии возвращаемся домой.
— Держись, мой друг! — молю Тэйлора. — Инмарий! Не позволяй ему умереть!
Глава 7
Изабель Ретель-Бор
Мой день проходит быстро — я много думаю, обращаюсь к воспоминаниям Изабель и жду ночи.
Попутно мысленно рисую себе новый интерьер своей спальни, потому как этот повергает меня в ужас.
Стены, с которых сняты портреты в тяжёлых рамах, оказываются не менее отвратительными. Стены задрапированы тканью рубинового цвета — с отпечатками картинных рам в местах, где они висели.
Давящий на психику цвет определённо не идёт мне на пользу. И мне также кажется, что комната стала выглядеть ещё более неуютно и зловеще.
Словно склеп вампира, честное слово. Вместо кровати гроб поставить и будет идеально.
Но я пока не высказываю своего мнения.
Теперь я жду. Мне нужны знания, информация о том, кто же в этом мире женщина. Насколько всё плохо и имею ли я, как графиня, хоть какой-то голос?
Когда замок погружается в тишину и практически все засыпают, я кутаюсь в тёплый халат, беру ещё и накидку, так как в библиотеке может быть сильно холодно, обуваюсь в мягкие шерстяные и бесшумные тапочки, вооружаюсь тяжёлым подсвечником, который могу использовать не только как источник света, и направляюсь в храм, таящий в себе многочисленные знания.
Библиотека располагается на втором этаже.
Я спускаюсь по пыльным и скошенным ступеням каменной лестницы. Я знаю, где нужное мне помещение.
Оказываюсь на небольшой площадке перед входом в библиотеку и осторожно приоткрываю дверь. Сую в небольшую щель голову и оглядываюсь.
Тишина и библиотека пуста.
Я открываю дверь смелее и вхожу внутрь.
Если вдруг кто-то войдёт сюда и увидит меня, скажу, что у меня бессонница, и я решила почитать древние богословы.
Зажигаю от своих свечей другие, что находятся в помещении и когда комната озаряется светом, я замираю, поражённая огромным количеством собранных здесь книг.
Подобного рода старинные библиотеки всегда производят на меня неизгладимое впечатление. Я внимательно осматриваю всё вокруг, включая массивные предметы интерьера, как настенные мечи, флаги, гербы.
На центральной стене, дальней, что располагается напротив входной двери, я вижу герб самого королевства Эндарры. На когда-то белой ткани, а сейчас уже прилично посеревшей, изображено дерево, похожее на мудрый и мощный зелёный дуб. Над его кроной сияет золотая корона. В корни дерева остриём вниз упирается огромный меч. Чуть ниже вьётся двухцветная лента — бело-красная.
Память Изабель подсказывает значения изображённых символов.
Главной фигурой герба является дерево, символизирующее силу, мощь, уверенность, защиту, долговечность и мужество.
Корона — символ мудрого государя.
Меч — символ победы и справедливости.
Бело-красная лента — это богатая память королевства, в истории которой есть и светлые стороны, но также имеется и кровавая часть, о которой нельзя забывать.
Рядом висит герб и моего графства Ретель-Бор.
На нём изображены острые горы. У их подножия зелёный лес, да синие волны. А в небе парит чёрный ворон.
Немного мрачноватый герб, но вызывает восхищение, как и королевский.
Ворон…
Хм… Как символично, я сегодня как раз встретила местного пернатого жителя.
Рассматриваю дальше обстановку библиотеки.
Разумеется, она полна книг. Ещё на стенах висят картины: ничем не примечательные, даже скажу, скучные пейзажи и несколько марин. На полу — тяжёлые грязные и уже свалявшиеся шкуры. А сам пол, как и везде, усыпан соломой, да камышом.
Я вообще люблю библиотеки и прекрасно чувствую себя в окружении множества книг, в которых столько прекрасных и мудрых слов.
Прохожу вдоль полок, разглядываю корешки, но на них нет названий книг.
Начинаю доставать их с полок по одной.
Открываю книгу за книгой. Откладываю на стол те, что меня интересуют. Другие — возвращаю на место.
Неприятный обнаруживаю факт — все книги рукописные.
Кто бы сомневался.
До книгопечатания ещё столько веков впереди.
Хорошо хоть писцы оказались аккуратными и старательными. Все буквы и слова выведены идеально — без завитков и прочей ерунды, что только могло бы отвлечь от чтения.
Бумага не ахти, точнее, и не бумага вовсе, а пергамент, выделанный из кожи животных.
Тут же вспоминаю, как производится бумага.
Эх, как бы мне сейчас не помешал добрый помощник Гугл.
Но даже маленький ребёнок знает, что сырьё для производства бумаги — это древесина.
Насколько помню, подходят практически любые породы: каштан, берёза, тополь, ель, сосна, эвкалипт.
Из брёвен нужно наделать щепу.
А ещё необходимо много воды.
А вода у нас тут имеется в изобилии.
Так, так, та… кажется, щепки погружают в воду. Они в ней набухают и отбеливаются.
Потом нужно этот материал проварить в кислотах, оксидах и других веществах. Аааа!!! А в каких?! Знать не знаю!
Но знаю, что это необходимо для получения равномерного вязкого состава без примесей. Чем лучше проварили целлюлозу в химии, тем идеальней качество, сорт и цвет бумаги.
А что, если попробовать без химических реактивов?
Ну и пусть она будет неоднородного цвета… зато сырьё дешёвое.
А что если сделать ещё лучше и использовать не деревья, а мох и траву?
По истории технологии помню, что японцы были первыми, кто изобрёл бумагу именно из травы. Волокна они замачивали в воде, потом варили, кажется, с известью и золой. Потом нужно вылить это сырьё в виде листов и положить под пресс и просушить.
Вопрос, где взять пресс?
Охохонюшки хохо.
Однозначно, что «рукотворная» бумага не будет похожа на бумагу из моего мира, и будет хуже по качеству: неравномерная и до белизны ей как до Луны ползком. Но зато — абсолютный эксклюзив!
Ладно, можно попробовать, а там посмотрю, что выйдет.
За раздумьями, я просматриваю много книг. Большая часть из них по истории, искусству и богословы.