Запрягают карету двумя парами лошадей. Но для таких дорог, как мне кажется, нужно быков запрягать, а не стройных коней.
О рессорах тут ещё никто и не догадался.
Представьте, будто вас запихнули в просторную коробку и начали, остервенело трясти и бросать. Удовольствие ещё то, скажу я вам.
Сиденья, хоть и мягкие, с виду, но во время поездки всё седалище отменно отбивается.
Поездишь так несколько раз и весь позвоночник себе разболтаешь к чёртовой матери!
Ну уж нет! Так не годится!
В голове тут же заработали шестерёнки.
— А зимой как ездить будем? — спрашиваю Элен.
Та смотрит на меня удивлённо, но отвечает:
— Так же, графинюшка.
— Или верхом, — добавляет с улыбкой Омар.
Качаю головой.
И беру себе на заметку срочно сделать утеплённые сани.
А ведь в моём мире на Руси ещё с незапамятных времён были сани.
Сани сверху и кругом крепко будут закрыты и укутаны, так что ни малейший ветер не сможет проникнуть в них. Для долгих поездок, в самих санях внутри будет постелена тёплая постель, в которой можно будет лежать день и ночь во время пути, а в ногах — нагретые каменные плиты или медные фляги с горячей водой, чтобы теплее было в санях. В такой спальне можно ехать и день, и ночь, не выходя из саней, разве что за надобностью…
Свою идею пока не озвучиваю.
Да я пока вообще ничего не озвучиваю, что уже задумала.
И ещё мысли появились проложить по графству трассу. Дорогу большого значения. Будет эта трасса, так сказать, артерией, соединяющей все деревни между собой.
«Пора выходить в широкий мир», — усмехаюсь про себя.
Как сделать асфальт — знаю. Даже кирпич знаю, как делать надо.
Но всё упирается лишь в людей.
Будут люди — будет дело делаться.
Конечно, построить дорогу силами графства, дело совсем не лёгкое. И всё же если пугаться любого дела, то лучше всего ни за что не браться. Да и назовите мне хоть одно лёгкое дело на всё белом свете. Как говорится: глаза боятся, а руки делают.
Пока едем, я размышляю о том, что ещё нужно сделать и попутно говорю с Элен и Омаром.
Отца Омара зовут Керуш.
И отлучили его от гильдии за свободомыслие.
Простыми словами, целитель опровергал единую модель, по которой лечат абсолютно всех и вся. Он говорит, что каждый человек — индивидуален, и к каждому нужен свой подход. Одна и та же болезнь может по-разному протекать у людей. Его вольнодумие и слова ещё терпели представители медицины. А после того, как он начал подробно изучать тело человеческое, то тут уже всё — хана пришла Керушу. Лишили его грамоты на оказание целительской помощи, запретили ему лечить людей и хоть как-то изучать свою область.
Короче, попал мужик по самое не балуй. А всё почему? Да потому что умнее оказался большинства баранов, которым что-то новое всегда кажется чем-то страшным и проделками Тинария.
Думаю, мы с ним найдём общий язык.
Я помогу целителю вновь обрести грамоту и под моим покровительством заниматься изучением медицины.
Спустя час я зверею.
Болит всё, что только можно и нельзя. Мне кажется, что даже волосы стонут и воют от этой омерзительной поездки.
А я ещё хотела по всем деревням проехать.
— Кто-то в деревнях главный есть? — спрашиваю Омара.
— А как же, — кивает он. — Староста в каждой деревне есть. В «Виселках» раньше мой отец старостой был, но когда грамоты лишился — народ от него отказался. А ведь при нём деревня процветала…
Омар сникает и погружается в свои думы.
Элен косится на меня с неодобрением, мол, какого Тинария ты, графиня, о всяком сброде интересуешься.
Эх, Элен, Элен…
Но я не зацикливаюсь на мамушке.
Думаю о старостах.
А ведь они как власть ближе всех к народу. Хороший староста — это спасение деревни, без него не обойтись жителям. Они и народ организовать могут, и сказать как надо, по-простому, чтобы мысль народ уловил и понял, и дорогу построить, ежели, понадобится.
Значит, надо собрать всех старост в замке и поговорить с ними обо всех проблемах и способах их решениях.
Охо-хо… ну вот кто сказал, что быть главной — это легко и круто. Это, блин, совсем не круто. Страшно, боязно и хочется, чтобы кто-то пришёл и за тебя все проблемы разрулил. Но не будет такого, никто не придёт и не поможет, пока сама за всё не возьмусь.
— Много ли жителей в деревнях? — снова спрашиваю Омара.
Тот вздыхает и говорит, как есть.
Народу вроде и много, но в основном это женщины, дети, да старики. А вот с мужчинами сложно.
— Война, — понимаю я.
— Чистая правда, — говорит Элен. — Не мужские деревни в графстве — женские.
Прошла война по мужской половине королевства, будто коса по полю. Получила она своё сполна.
Да и молодые ребята всё чаще уходить из деревень стали. Не военные ветра уже уносят мужчин. Нужны мужчинам эти нищие деревни. Любые открыты дороги, другие манят пути.
Слушаю я Омара, и всё тоскливее и тоскливее мне становится.
А сила любых земель в чём? В людях конечно — в сильных и молодых.
Без рук ничего не сделаешь.
Как ушедших вернуть обратно?
Задаю этот вопрос Омару с Элен.
Мамушка качает головой.
— Трудное это дело и сложное.
Я и сама это понимаю.
— Не интересно здесь в графстве, уж простите меня, госпожа графиня, — говорит Омар.
— Прощаю.
Понимаю я всё: работы нет, культуры никакой нет, даже храм и тот развален, дорог и тех нет, а дома — развалюхи. Рыба всегда, где глубже ищет.
Но разве повысишь графский доход, разве построишь мощёные улицы, да дороги и вместо прогнивших избёнок — добротные дома, если некому строить, мостить и доходы множить, если мало в деревнях рабочих рук?
Заколдованный прямо круг.
Значит, нужно вызвать интерес у тех, кто ещё остался, а также пораскинуть мозгами и подумать, чем бы заинтересовать людей, чтобы захотели тут жить и работать.
Боже! Где мне взять столько сил, чтобы всё это организовать и поднять?!
Глава 12
Его Величество король Роланд Первый
«Ваше Величество, милостью Божией графиня Ретель-Бор шлёт вам низкий поклон.
Пишу вам из-за выпавших на меня несчастий. Происки недруга мужа моего графа Ретель-Бор, довели графство до страшного упадка. Меня саму, управляющий по имени Зерран пытался убить, применив ко мне свою магию, лишающую волю и внушил мысли дурные — свести счёты с жизнью. Но лишь милостью Инмария, я осталась жива.
Но отныне есть у меня подозрения, что потеря моего ребёнка оказалась неслучайной. Да и пропажа мужа моего графа Ретель-Бора тоже становится подозрительной. Хотя я продолжаю верить и усердно молиться, что муж мой жив и здоров и происки врагов оказались безуспешны.
Также, мне стало известно, что Зерран пытался убить и моего отца — вашего верного подданного бурграфа Конана Бертольда. Подсылал к нему отравителей и наёмников. Шлю отдельно вам копии писем, которые я нашла у Зеррана. Оригиналы покажу лишь Вам либо Вашему представителю.
Управляющего Зеррана я лишила должности и посадила под арест в кандалах, лишающих магии. Закрыла его в опочивальне и поставила стражу для охраны, как бы сделала для благородного господина.
Зерран посмел заявить, что приходится братом мужу моему — бастрадом Ретель-Бор. Непризнанный, но имеющий наглости претендовать на всё графство.
Не ведаю я, знал ли муж мой о его намерениях и о том, что он одной с ним крови. И не мне судить его по закону, а вам, наделённому властью и справедливостью самого Инмария. Только Вы сможете узнать, правдивы ли его слова или нет.
Ваше Величество! Молю вас о помощи!
Прошу Вас, обратите свой величественный взор на графиню Изабель Ретель-Бор, отошлите в графство своего представителя, который смог бы разобраться в этом деле и решить вопрос по вине бывшего управляющего замка Ретель-Бор.
Также, уведомляю Вас, что после падения со скалы с помощью магической силы Зеррана, я испытала столь сильное потрясение, что у меня открылся дар — Инмарий ниспослал мне силу голоса.
О своей магии я сообщила и гильдии магов.
Знайте, что даже выпавшие на мою долю события, не смогут помешать мне исполнять долг мой — продолжать смиренно благодарить Вас за милостивое правление и молиться за Ваше здоровье и благополучие. Также все дела мои, даже свыше главных обязательств, навсегда связаны и посвящены королевству Эндарра и службе Вам, Ваше Величество.
Знайте, что даже в минуты великой опасности, Инмарий, который никогда не покидал меня, укрепил мой дух.
Я же прошу Вас, Ваше Величество, верить, что никто на свете не властен надо мной, кроме Вас, и я счастлива буду, если смогу представить Вам достойное доказательство моей преданности и воли делами своими. В ожидании чего я прошу Инмария, даровать Вам полное благоденствие и совершенное утверждение Вашего превосходства.
Ваша покорная и преданная графиня Изабель Ретель-Бор».
Я перечитываю письмо раз пять.
Передаю пергамент вошедшему по моему приказу советнику и дожидаюсь, когда он прочтёт и первым выскажет свои мысли.
Тейлор бегло пробегает взглядом по ровным строчкам с острыми буквами, хмурится и уже медленней повторно перечитывает послание.
Поднимает на меня взгляд и вопросительно произносит:
— Бастард Ретель-Бор? Покушение на жизнь графини, бурграфа и подозрение на покушение графа?
— Ты этому удивляешься, Тейлор? — спрашиваю друга. — Сам я уже давно перестал удивляться низости и коварству людскому. Ненависть и зависть способны изуродовать душу человека до неузнаваемости.
Тейлор смотрит на меня долгим взглядом и кивком указывает на письмо.
— Изабель Ретель-Бор… Я раньше не слышал о ней ничего примечательного, — говорит задумчиво. — Обычная женщина.
— Женщинам больше свойственны эмоциональность и преувеличение, но в этом письме лишь факты. Подтверждённые факты, Тейлор. Посмотри, на столе лежат копии с писем управляющего и копия письма, отправленная в гильдию магов.