Замираю истуканом и сжимаю руки в кулаки. Что за драные псы осмелились идти против закона! Я купила. Я дала свободу. Тогда, какого хрена?
— Разве вы не могли постоять за себя? — задаю весьма любопытный вопрос.
Раз кельраны не могут отбиться от кучки купцов, то что они тогда за воины такие хвалёные?
— В том то и дело, госпожа графиня. И я, и мои воины могли бы легко расправиться со всеми, кто осмелился нас снова неволить. Мы не щадим никого, госпожа. Но нас нет никакого желания настраивать против своего королевства ваше королевство, госпожа. У меня на родине говорят так: даже потерянная подкова у коня может стать причиной проигрыша в войне.
О! В моём мире есть точно такая же японская пословица: Из-за не забитого гвоздя потеряли подкову, из-за потерянной подковы лишились коня, из-за лишенного коня не доставили донесение, из-за не доставленного донесения проиграли войну…
— Любая мелочь может привести к неутешительному результату. Мне бы не хотелось, чтобы из-за нас могла разыграться война. Потому что если мы начнём, то не остановимся. Местные не станут смотреть в стороне, они примут бой. И проиграют. Король узнает… Лишь по этой причине люди Расторга всё ещё живы, госпожа. Мои воины послушны моему приказу ничего не предпринимать. Но если вы нам откажите в помощи — я пойму. И так вы слишком многое для нас уже сделали…
— Если откажу, то тогда точно прольётся кровь, — проговариваю вслух его мысли. — И кровь будет уж точно не ваша…
Кельран не отвечает, но по его суровому взгляду вижу, что так и есть. Быть может сейчас они снова в кандалах, но уже не так ослаблены, как были раньше. Да и предводитель на свободе. А один кельран равняется девятку, а то и большему количеству воинов. Ему под силу расправиться с кучкой купцов-идиотов и всей их охраной. А освободив своих, начнётся настоящая резня.
Но оно мне надо? Ведь тогда от действий кельранов тень в первую очередь падёт на меня.
— Не думаю, что это хорошая затея резать глупых жителей Расторга, — проговариваю осторожно. — Вы знаете имя того купца-глупца?
— Орсий Глум его имя, госпожа, — отвечает Изаму.
Киваю ему. И у меня тут же появляется идея, как вытащить кельранов из лап этого Глума и никого при этом не убить, да ещё и остаться в выигрыше.
— Каково ваше предложение за спасение ваших людей, Изаму?
Тот прищуривается и произносит:
— Вы желали нанять нас к себе на службу.
И замолкает. Предлагает мне самой выставить условия. Хитёр.
— Верно, — киваю ему.
— Вы говорили о неких своих планах, — ведёт он меня в нужном для себя направлении.
— Да, но не стану вам пока о них рассказывать. Простите, Изаму, но вы не мой человек… пока ещё не мой.
— Так какие условия вы предлагаете? — спрашивает меня прямо в лоб.
— Служить у меня пять лет, — тут же хватаю быка за рога. Пять лет не так уж и долго. И то, думаю, маловато прошу, учитывая, что разрабатывать золоту жилу буду долго и хорошие воины мне нужны на постоянной основе. Но я побоялась просить больше, потому как кельран может отказаться даже на этот срок.
Но нет, он соглашается.
— Устраивает. Оплата? Жильё?
— Мне сложно судить, сколько может получать воин такой подготовки как вы… — начинаю издалека, внимательно глядя на кельрана, но мужчина спокоен и равнодушен. Он слушает меня и ждёт, когда назову все условия. — Сто золотых. В месяц.
И тут же добавляю.
— Вам, как предводителю — сто пятьдесят.
— Триста золотом каждому. Мне — шестьсот. Нам нужно будет отдельное крыло в вашем замке и отдельная выплата на оружие и на броню.
Я едва не давлюсь воздухом. Ни фига себе запросы!
— Изаму-Ханси! Это даже неприлично! — я не скрываю своих эмоций и своего возмущения.
— Вы говорили, что в будущем станете богатой, госпожа, — напоминает мне кельран. — И извольте, но мы знаем себе цену. На меньшее согласие не дам.
И вот что хочешь, то и делай!
На мгновение заламываю руки, вздыхаю удручённо и говорю:
— Хорошо! По рукам!
Кельран кивает без особых эмоций.
— Договорились, госпожа.
Потом спрашивает:
— Так для чего мы вам?
Подхожу ближе к мужчине и открываю ему тайну. Говорю негромко, чтобы слышал только он.
— В моём графстве в горах находится золотая жила, которую я начну разрабатывать и добывать с началом таяния снегов. Сами понимаете, как только станет всем известно о золоте, начнётся паломничество. Помимо золота у меня есть и другие планы. Но вашей обязанностью станет охрана именно рудников.
— Я вас понял, — отвечает кельран и тут же произносит: — Дело серьёзное.
— Ещё бы! — хмыкаю я. — Но вы понимаете, что никто не должен об этом знать.
— Не сомневайтесь во мне, госпожа. Я даже людям своим пока не скажу о ваших богатствах, пока не прибудем в замок Ретель-Бор.
— Хорошо. И ещё, я хочу отыскать своего мужа, графа Ретель-Бор. Он жив и лишь один Бог ведает, что с ним стало и где он сейчас.
— Обсудим наши действия на месте, — произносит мужчина. — На нас вы можете положиться.
— Я рада этому.
— Но сначала стоит обсудить процент от добычи золотой руды, — вдруг говорит Изаму.
— Э-э… чего?.. — опешиваю на мгновение. — Изаму! Да вы наглец!
Он вдруг улыбается.
— У каждого из нас тоже есть свои планы и мечты, госпожа.
Отгоняю прочь жадную жабу. Я-то знаю, что нельзя своих людей обижать, и что делиться надо.
— Три процента, — предлагаю кельрану. — Это много.
— Много для простого человека, — снова улыбается мужчина. Ему явно нравится торговаться со мной. Вот же гад! — Десять процентов.
— Совсем сбрендили! — не сдерживаюсь я. — Ещё ничего нет, а уже такие запросы! Моет и не получится ничего добыть!
— Это уже дрогой вопрос, госпожа. Десять процентов.
— Пять, — повышаю я свою ставку.
— Десять, — не сдаётся кельран.
Начинаю злиться. Долго молчу, буравя его взглядом, и спустя вечность произношу спокойным и ровным тоном:
— Два процента.
Кельран явно не ожидал от меня такого, что я не повышу, а понижу!
— Вы же предлагала сначала три! — хмурится он.
— Предлагала, — улыбаюсь ему. — Но предложение перестало быть актуальным.
Кельран глядит вдруг на меня с восхищением, широко улыбается и говорит:
— Хорошо, согласен на три процента каждому.
— Договорились, — киваю ему.
Подхожу к охране.
— Наши гости ушли?
— Ещё здесь, госпожа.
Отлично!
— А теперь, пойдёмте-ка, дорогой Изаму потолкуем с градоправителем и служителем Инмария, что как раз находятся здесь в обители. Зададим им вопрос, с какого перепугу какие-то купцы хватают в рабство моих людей.
— Буду рад услышать их ответ.
— И увидеть их лица.
Представляю, как удивятся Антоний с Маркусом, когда узнают, что кельраны служат мне.
Фотоаппарат что ли изобрести?
Изабель Ретель-Бор
Кельраны отпущены на свободу.
Но по-иному и быть не могло.
Удивились ли Антоний и Маркус, когда услышали, что кельраны, выкупленные мной на невольничьем рынке отныне служат мне?
Ооо… Это было нечто.
Мужчины не просто удивились, они растерялись и словно пришибленные долго глядели на меня с кельраном.
— Но это невозможно! — первым пришёл в себя священнослужитель. — Эти воины не станут служить женщине!
— Очвевидно, вы не так всё поняли, графиня, — поддержал Антония и градоправитель.
Вот тут я и дала волю кельрану, поглядев на него многозначительно. Он сразу всё понял и заговорил:
— Госпожа графиня спасла не только наши жизни, но и нашу честь. Мы долгов не собираем и с радостью станем служить столь щедрой и мудрой… женщине.
Маркус то бледнел, то багровел, но явно был крайне взбешён. Ещё бы! Никто ведь не знал всей правды, что кельраны не стали мне служить поначалу и что были отпущены восвояси. И если бы не один дуралей, который к слову оказался деверем Маркуса (муж его сестры), то не видать мне вовек кельранов. Так что, своего рода мне нужно сказать Орсию Глуму спасибо.
После не очень долгих расшаркиваний и моих конечных слов, что кельраны в любом случае окажутся на свободе, только вопрос в том, прольётся ли чья-то кровь или нет, и сразу же Маркус дал слово, что прямо сейчас займётся этим вопросом.
Купец даже исхитрился и попытался переманить кельранов к себе, пообещав тем несметные богатства. Ага, как же, расщедрится он скорее на обещания. Тем более, градоправитель знать не знает о золоте на моих землях.
Кстати о нём, вы видимо посчитаете, что я чересчур глупа, раз решила уступить и выделить своим воинам долю в добыче.
Но я не считаю своё решение глупым. Оно дальновидное.
Кельраны не просто воины. Они самое идеальное в этом мире живое оружие. Они станут глазами, ушами, не позволят никому пройти мимо них.
Однажды я услышала очень мудрые слова в одном фильме о гангстерах, где большой босс ответил на вопрос своего врага, почему его люди так преданны ему и согласились умереть, чем перейти на другую сторону:
«Мои люди преданны мне, потому что я всегда делюсь с ними всем тем, что имею сам. Они знают это, как и то, что я никогда не оставлю их в беде и всегда помогу. До тех пор пока вы поглощены своей жадностью и пренебрежением к своим людям — они никогда не будут вам верны».
Я буду делиться со своими людьми. Буду помогать им в любых вопросах. Я желаю, чтобы эти люди были всецело мне преданны. Но не для своего тщеславия я это делаю, а для того, чтобы быть уверенной в завтрашнем дне. Жить в страхе — то ещё удовольствие.
Есть детдомовцы, кто выбирает жить в одиночку, а есть те, кто делится и не бросает своих в беде.
Я отношусь ко второй категории. Валюша этому научила.
Изаму-Ханси передал своим воинам наши с ним договорённости и условия.
Я ожидала хоть какую-то реакцию увидеть на лицах этих суровых мужчин, но те лишь кивнули своему командиру, принимая его новый приказ служить мне.