— Тогда ему надо быть крайне осторожным и следить за тем, чтобы его семя не попало в тебя. Это намного меньшее зло, чем избавляться от ребенка, поверь мне.
— Я никогда не избавилась бы от его ребенка! — возразила Мерит возмущенно. — Лучше я навлеку на себя гнев отца. У него уже есть дюжина внуков. Что за важность, если у него будет еще один от меня?
— Да защитит тебя Хнум и да не схватится он на этот раз за свой гончарный круг.
Незадолго до захода солнца появился Пиай с несколькими людьми, ответственными за ход стройки. Принцесса приняла их очень дружелюбно, поставила много разумных и несколько глупых вопросов, пообедала с ними, ведя оживленный разговор, а затем простилась с ними. Пиай сказал, что он пройдется еще раз вокруг строительной площадки, подождал, пока шаги других замерли вдали и проскользнул обратно. Собственно говоря, маленький дворец должен был бы охраняться, но что здесь, на краю пустыни, может случиться?
Как всегда, Бикет, бодрствующая Соколиха, открыла дверь и впустила Пиайя к своей госпоже. Она хорошо понимала, что этот высокий жилистый мужчина с приводящими в смущение серыми глазами нравился ее госпоже, однако сегодня лучше бы ему оставаться где-нибудь вдали от принцессы.
Мерит сидела на террасе сада и смотрела на большой лениво текущий поток, который исчезал на северо-востоке между плоскими цвета охры горами в пустыне. Дневная жара спала, веял тихий, прохладный ветерок, а с приближением ночи здесь будет так холодно, что спящие с удовольствием закутаются в толстые шерстяные одеяла. Они поцеловались, и Пиай сказал:
— Я думаю, будет лучше, если мы пойдем в дом. В ночные часы здесь летает много рыдающих привидений, их не меньше, чем летучих мышей. В течение дня ты чуть не погибаешь от жары, и не верится, как холодно здесь может быть ночью. Мастера уже размышляют над тем, не появятся ли в обоих храмах с течением времени трещины из-за таких перепадов температуры. Мы должны, может быть…
— Пиай, мой дорогой, почему ты рассказываешь мне обо всем этом? За столом об этом уже говорили. Ты хочешь скрыть что-то за потоком своих слов, я права?
Они вошли в дом и сели на скамейку из бамбука. Пиай обнял Мерит.
— Я просто не знаю, что еще сделать. Во время работы я часами ломаю голову над тем, как сократить предстоящую нам разлуку. Мой помощник Хотеп сейчас продвинулся уже настолько далеко в своем мастерстве, что один может работать над фасадом Малого храма. Однако четыре сидящие фигуры Большого храма фараон, да будет он жив, здрав и могуч, доверил именно мне. А мы все обязаны покоряться Благому Богу, так ведь? Единственная возможность ускорить работы — и твой высокочтимый отец вряд ли будет против — найти деятельных помощников, которым я мог бы поручить часть грубых работ. Ведь остается еще рельеф о битве при Кадеше, который Богоподобный желает получить в моем исполнении, а это займет несколько месяцев. Когда я все это складываю вместе, получается по меньшей мере…
Мерит закрыла ему рот:
— Я не хочу слышать никаких чисел, я просто не хочу знать, сколько это будет длиться. Все, что мне остается, — надежда. Пожалуйста, не отнимай ее у меня. Я уже думала, что я могу сделать. Может быть, мне удастся убедить отца, чтобы он оставил меня в Фивах приглядывать за жрецами Амона. Время от времени я могла бы наблюдать за тем, как продвигаются работы. Как ты считаешь?
Лицо Пиайя просветлело:
— Великолепный план! Но согласится ли с ним Богоподобный?
— Подождем. У любящих часто бывает, как у людей, испытывающих смертельную опасность. Они развивают невероятные силы, изобретают ловкие ходы и всевозможные хитрости, на которые в обычных условиях бывают не способны.
Пиай прижал Мерит к себе и почувствовал, как кровь прилила у него к низу живота и как в нем вспыхнуло желание. Тесно прижавшись друг к другу, они пошли в спальню. Он указал на постель.
— Посмотри на шерстяные одеяла. Я велел привезти их из Суенета, чтобы моя любимая не замерзла ночью в пустыне.
Мерит рассмеялась и откинула одеяло. Тихо вскрикнув, она отпрянула назад. Под одеяло заполз скорпион, который сейчас выставил свое ядовитое жало для нападения.
— Убей его! Немедленно убей его!
Пиай покачал головой:
— Нет, так не пойдет. В этой местности народ почитает богиню Зелкет, а у нее это животное считается священным.
Он стащил свой передник, быстро бросил его на возбужденного скорпиона и замотал его.
— А если бы он тебя уколол? — с упреком спросила Мерит. — И, может быть, даже в очень важную часть тела?
— Ну, тогда я смог бы продлить наши любовные часы до бесконечности, потому что если скорпион жалит, то ужаленное место жутко вздувается.
Он подошел к окну, вытряхнул передник и лег рядом с Мерит.
— А за что она, собственно говоря, отвечает, богиня Зелкет?
— Я полагаю, здесь ее почитают, как богиню, защищающую четыре источника Нила. Она еще как-то связана с загробным миром, но я толком не знаю.
То, что Зелкет почитается народом как старая богиня плодородия, Пиай, разумеется, не знал, а может быть, он умолчал об этом. Он снова и снова представлял себе это свидание, в мыслях много раз обнимал Мерит, а сейчас, когда лежал с ней, прикасаясь к ее груди и бедрам, он внезапно превратился в бессильного евнуха. Любовные поглаживания Мерит тоже не помогли. Пиай лежал целомудренным, как младенец в руках матери.
Мерит утешающе погладила его по голове:
— Не смущайся. Тяжелая работа тебя совсем вымотала. Отдохни, поспи немного, у нас еще целая ночь впереди.
Пиай мгновенно заснул в объятиях Мерит и проспал бы до рассвета, если бы вскоре после полуночи его не разбудил громкий вой шакала. Мерит тоже проснулась.
Пиай объяснил:
— Лагерь привлекает шакалов. Наши люди выбрасывают кости съеденных кур, гусей и барашков в пустыню, а ночью эти звери рыщут в поисках еды.
— Звучит, как голос из Подземного мира, заставляет вздрагивать, пугаться…
— Зов Анубиса… Но он обращен не к нам, а к отбросам там, снаружи. Используем лучше остаток ночи во благо себе.
К нему внезапно вернулась его мужская сила, и он притянул к себе сонную Мерит.
Она пошутила:
— Смотрите-ка, мастер Пиай совсем в форме, а я устала и хотела бы спать дальше.
Пиай сделал вид, что уступает, но продолжил свои нежные поглаживания, его рука скользила по ее телу, делая остановки то тут то там, исследовала ее теплую гладкую кожу, забиралась в каждый уголок, пока сама Мерит не потянулась к нему, и он нежно и медленно проник в нее. Шерстяное одеяло упало на пол, и холодную ночь в пустыне победил жар влюбленных.
Они заснули поздно, а на рассвете Пиай проснулся оттого, что Бикет трясла его за плечо:
— Просыпайся, Пиай, тебя уже ищут. В это время ты обычно уже на работе.
Он вскочил с постели, быстро обмотал передник вокруг бедер и надел парик.
— Извини, маленькая львица, но нам нельзя никому давать повода подозрениям.
Мерит зевнула и сказала недовольно:
— Кто мог бы привлечь тебя к ответу? Ты ответствен только перед фараоном.
— Именно это я и имею в виду. Прощай, любимая.
Конечно, никто не осмелился спросить его о причине его опоздания, но от него не ускользнули любопытные взгляды и перешептывания, которые смолкли, когда он появился. Мастер рассердился, но сделал вид, что ничего не заметил.
Днем перед большим приемом, который фараон хотел дать для жрецов и чиновников в Фивах, принцу Рамозе доложили о визите Незамуна. Толстый жрец подождал, пока исчезнет слуга, и прошептал:
— Пришло время, принц! Тотмес ждет нас. Я сделаю вид, будто показываю тебе что-то у храма.
Окольными путями они прошли от дворца к зданию храма, откуда внезапно вынырнул Тотмес и провел их в маленькое помещение.
— Здесь нам никто не помешает по меньшей мере в течение нескольких часов. Извини, если я сразу перейду к делу, принц Рамозе, у нас мало времени. Ты знаешь желание Амона, жрец-чтец и доверенное лицо твоей высокочтимой матери, да будет она жива, здорова и плодородна, наш замечательный Незамун, уже ввел тебя в курс дела. Мы считаем, что священная традиция наследования престола перворожденным должна соблюдаться, и, так как Амани мертв, а ты являешься отпрыском не какой-то там наложницы из гарема, как этот высокомерный Сети, а царской супруги, тебе и наследовать трон Кеми. Мы поддержим перед Богоподобным, да будет он жив, здрав и могуч, твои притязания. Мы делаем это, потому что нашей главной целью является снова вернуть Амону, царю богов, его права. Мы не хотим от тебя ничего большего, кроме как согласия, когда ты однажды станешь господином Обеих Стран, учредить две столицы. Если тебе раньше говорили, что коварные жрецы Амона хотели бы снова иметь фараона в Фивах, это неверно. Это всего лишь ложь наших противников. Амон-Ра дал нам знать в одном из своих предсказаний, что он хотел бы вместе с Благим Богом править городом и страной. «Вместе» означает в братском единстве и согласии, и поэтому он готов оставить священные Фивы на полгода фараону. Когда однажды ты возложишь на голову двойной венец, никому не покажется странным, что ты оказываешь честь Обеим Странам своим посещением поровну: полгода проводишь в Мемфисе или Пер-Рамзесе, полгода — в Фивах.
Рамозе сделал вид, что раздумывает. Он не доверял этим жрецам и подозревал, что они каким-то образом хотят обойти его. Однако он мог спокойно дать согласие. Ему самому чрезвычайно нравились Фивы, и он ничего не имел бы против того, чтобы остаться здесь навсегда. Поэтому Рамозе поставил свою подпись под документом, который прочитал ему Незамун. В конце принц спросил:
— Верховный жрец знает о нашем договоре?
Тотмес, который не мог смотреть в глаза ни одному человеку, взглянул поверх головы Рамозе на дверь, откашлялся и сказал:
— Нет, он ничего об этом не знает, хотя он, конечно же, одобрит это. — Жрец помолчал и добавил: — Как бы хорошо он ни справлялся со своей должностью, его сердце не принадлежит Амону-Ра, и, когда наступит твой черед занять престол, Рамозе, следует обдумать, не освободить ли его от его заданий столь высокой должности. Однако это решение принадлежит исключительно сыну Солнца.